Дьявол для отличницы

Только как всегда я промолчала, решив вытерпеть, как в прошлый раз, и в позапрошлый, и все другие разы. Да, он выбрал правильную жертву, я слабая, безропотная, и совсем не умею за себя постоять, и он это прекрасно выяснил еще летом, в том ужасном лагере.

Глава 2

Полина. Полгода назад.

– Ах ты! Ненавижу! – отбивалась я от сильных рук, что вцепились в мои плечи, не давая вылезти из-под тяжелого тела. – Мерзкий гоблин!

– Вот тебе малинки, Чиполино, ешь сколько влезет, - сбивчиво дышал он надо мной от дикой борьбы, его ненавистное лицо нависло, и я завизжала, потому что этот ненормальный схватил горсть малины из нашего ведерка и принялся размазывать по моему лицу.

– Т-ты…Ты! – чуть ли не выла я, в бешенстве извиваясь под ним, но он сидел верхом на моем животе, отчего мне не то, чтобы бороться, но и дышать было трудно.

– Вот тебе, - приговаривал он, прижав руку к моей щеке, потом намазал вторую, не оставил даже уши.

Мы были спрятаны от посторонних глаз колючими кустами малины, поблизости никого не было, и кроме нашего рваного дыхания и возни, был слышен только стрекот насекомых, спрятавшихся от полуденного солнца в высокой зеленой траве.

Я уже отчаянно выла, проклиная все на свете, не зная, как избавиться от этого сатаны. Вырвав руки из его стальной хватки, вцепилась в его глаза ногтями, которые успели отрасти за это время, и дернула вниз.

– Ай, твою ж… Больная что ли?! - заорал он и оторвался от моего лица, вцепившись уже в свое, ощупывая кровавые царапины. – Черт!

Воспользовавшись его заминкой, я снова покрутилась, пытаясь отползти, но получилось только перевернуться на живот. Парень и не думал меня отпускать, больно схватив за растрепанную косу и дернув ее на себя, заставляя изгибать спину. Дышать стало еще тяжелее, и я не на шутку испугалась его ярости.

– Я тебя сейчас землю жрать заставлю вместо малины, - угрожающе рявкнул он в мое ухо, и я уже и не надеялась что уйду живой с этой поляны.

Как вдруг произошло чудо.

– Что здесь происходит?! Громов слезь немедленно с нее! – закричал кто-то над нами, но из-за грохота в ушах, я не могла разобрать кто. – Ты слышишь, ненормальный?!

Его хватка ослабла, парень отпустил косу, и я упала лицом вниз на свои руки. Нехотя слез с моей пятой точки и поднялся с земли.

Я лежала, пытаясь отдышаться, не веря, что все это происходит со мной. На глаза навернулись запоздалые слезы, но я держалась из всех сил, чтобы не разреветься здесь.

Никогда не покажу этому умалишенному свои слезы. Ни за что.

– Ты что вытворяешь? – бесновался наш вожатый. Теперь, когда мысли и чувства начали приходить в норму, я узнала его голос.

– Вы посмотрите, что она сделала с моим лицом!

– Полина! – изумился вожатый. – Громов тебе надо в медпункт… Боже мой, что вы тут делали?!

Он начал поднимать меня с земли. Увидев мое лицо, испуганно отшатнулся, но, когда понял что это малина, взял себя в руки. Я стояла, тело ходило ходуном от сильной дрожи, зубы стучали, как будто мне было холодно. Рискнула быстро посмотреть на Громова, но, заметив его убийственный взгляд, тут же опустила глаза обратно.

– Олежка, что случилось? – я смотрела как из-за малиновых кустов к нам подбежала вторая вожатая, и, заметив нас, громко ахнула. – Вы с ума сошли!

– Драка тут случилась, Виктория Андреевна, - сообщил он ей, обращаясь исключительно на «вы».

– Ужас какой. Полина! От тебя вообще не ожидала! – воскликнула вожатая, и, с укором глядя на меня, подошла к Громову и принялась ощупывать его лицо. – Кошмар!

Он невежливо отбросил ее руки, нахмурившись и снова испепеляя меня взглядом. Тут я злорадно улыбнусь. Лицо это дьявола выглядит так, как будто пара кошек на лицо упало. Так ему и надо.

– Мы вас малину отправили собирать, но не драться! Громов, она же девочка!

– Я ее не бил, - возмутился парень. – Мы и собирали малину, пока вы не пришли. Она ее всю съесть решила.

– Громов!

– Что Громов? Спросите у нее сами. – Он нагло скрестил руки на груди. – Агафонова, ведь мы не дрались?

Он хитро прищурился и, поняв к чему он клонит, я оцепенела. Шантажирует!

– Ну?

– Не было ничего, - пробормотала я, не смея смотреть в глаза вожатых при такой откровенной лжи. – Просто немного поспорили.

– Ничего себе немного! – Виктория Андреевна уперла руки в бока. – Ты ему лицо располосовала. Я вынуждена сказать твоей бабушке.

– Да наврал я, - влез Громов.
– Это об малиновые кусты я разодрался. Просто не поделили малину.

Могла бы удивиться, что он меня защищает, но я то знала, что этот коварный змей не упустит шанса этим воспользоваться. Позже.

Он широко улыбнулся, и как всегда все растаяли.

– Ладно, убирайте тут все за собой. Сколько собрали? – Олег Сергеевич заглянул в ведерко и недовольно поджал губы. – Ели что ли вместо сбора? Что так мало?

– Чиполино… тьфу, Полина съела половину, - выдал сатана, пока я так и стояла, проглотив язык. – Не видно разве по ней?

– Успокойся уже, мы вас в пару ставили, чтобы вы сдружились, а вы еще больше ругаетесь. Достали уже, оба.

Я стояла равнодушно слушая всю эту ахинею и мысленно отсчитывая оставшиеся дни смены. Ничего, еще немного и все закончится, я вернусь домой. Позабуду эту нехристь и унижения как страшный сон. Главное вытерпеть оставшиеся дни. Я смогу.

**

На мой шестнадцатый день рождения, родители не придумали ничего ужаснее, как отправить меня в летний лагерь. До этого я ни разу не бывала в таких местах, каждое лето проводя в городе за усиленными занятиями музыкой.

Музыка у меня была в крови: мой отец виртуозно играл на фортепиано и очень неплохо на скрипке, а мама - непревзойденная виолончелистка. В детстве я тоже мечтала как и папа играть на клавишах, но родители решили, что раз пианист уже в семье есть, то нужно выбрать… орган. Так с восьми лет я играла на этом огромном инструменте, в душе мечтая выступать с родителями на одной сцене, в одном оркестре. Но органа в оркестре нет. И мои мечты оставались несбыточными.

Они часто гастролировали по разным странам со своим оркестром, поэтому со мной жила моя бабушка, которая собственно заменила мне вечно отсутствующих мать и отца.

Бабушка моя была женщина очень набожная, так она и уговорила родителей отдать меня в церковно-приходскую школу. Они согласились, потому что школа была при церкви, а в ней обнаружился орган. И теперь мои занятия музыкой только усилились.

Все было довольно прекрасно до моего шестнадцатого дня рождения и этого кошмарного подарка, который сильно изменил мою жизнь.