Дьявол сказал "бах"

Когда я вылетаю с края автострады, Вселенная стихает, и мою голову наполняет призрачная мелодия. Мартин Денни [91] , «Подружка кружащегося дервиша». Любимая песня Карлоса в музыкальном автомате в настоящем «Бамбуковом Доме Кукол». Я представляю дом, но я всё ещё в Аду. Что я делаю не так?

Передняя часть мотоцикла клюёт носом к каменным обломкам.

Я использовал всю силу доспеха на Бримборионе?

Разве это не будет забавным чёртовым концом всему?

91

Мартин Денни (1911–2005) — американский пианист и композитор.

Земля быстро приближается. «Подружка кружащегося дервиша» смешивается с нарастающим звуком двигателя. Чего я ожидал? Проёб и есть мой настоящий дом, и я быстро туда направляюсь.

Жаль, что у меня нет сигареты.

Затем совсем ничего.

Затем кое-что есть.

Переднее колесо ударяется о мостовую. Приступ головокружения. Огни. Смазанные и дрожащие. Ничто расступается как тяжёлые шторы. Или люк.

Падает заднее колесо. Удар такой, словно сзади влетел линкор. У меня не получается удержать мотоцикл. Так что я наклоняю его в сторону. Кладу и даю скользить. Метров десять-двадцать. Асфальт обдирает мне ноги, но кожаные штаны выдерживают. Я не так уверен насчёт пальто. Я уже упоминал, что не берегу одежду?

Когда мотоцикл наконец останавливается, он прорезает глубокую борозду в дорожном полотне. Я берусь за руль, смещаюсь всем телом вниз и поднимаю байк в вертикальное положение. Он даже не поцарапан.

Добро пожаловать домой.

Приятно говорить это, и именно это иметь в виду. Откуда я знаю? Здесь не разит тухлым мясом и страданием. Небо чистое и полное звёзд. Подсказка номер три: мотоцикл остановился прямо перед кладбищем «Голливуд Навсегда». Никогда надгробия не выглядели так хорошо. Возле колумбария установлен большой экран. Люди сидят и лежат на одеялах среди покойников. Ночь кино на кладбище. Это не так странно, как может показаться. На Диа-де-лос-Муэртос [92] семьи предлагают еду и принимают пищу со своими покойниками. В Голливуде мы приходим с подношениями в виде ковбоев и мюзиклов.

92

День мёртвых (исп.).

Сегодня мы развлекаем наших любимых жмуриков исходной версией «Дурной крови» [93] . Малютка с косичками Патти Маккормак [94] только что подожгла подсобного рабочего Лероя, а её мама и лучшая подруга наблюдают из верхнего окна, как он горит. Покойнички, как вам кино? Мы могли бы показать «Звуки музыки» [95] , но подумали, что спугнём с ваших костей последние клочки вяленого гробового мяса.

93

«Дурная кровь» (The Bad Seed, 1956) — американский чёрно-белый психологический триллер.

94

Патриша «Патти» Маккормак (род. 1945) — американская актриса.

95

«Звуки музыки» (The Sound of Music, 1965) — мелодраматический военный мюзикл.

Я сажусь обратно на мотоцикл, когда замечаю у ворот кладбища ребёнка. Девочку в синем вечернем платьице с оборками. Где-то девяти-десяти лет, и совсем одну. Кто приводит своего ребёнка на фильм про убийства на кладбищенский автокинотеатр и позволяет ему бегать одному? Чёрт, кто вообще приводит своего ребёнка на подобное мероприятие? Это место наполовину заполнено торчками и хипстерами на спидах. Как только закончится сеанс, весь квартал превратится в один большой аттракцион с бамперными машинками.

Ребёнок не двигается. Просто смотрит на меня, пока не понимает, что я смотрю в ответ. Затем поворачивается и бежит через кладбищенские ворота. Я через всю улицу слышу, как она смеётся. С таким характером она вырастет и создаст умопомрачительную группу или станет серийной убийцей. Я вспоминаю Кэнди: это могла быть она много лет назад, забегающая в «Голливуд Навсегда», могильный Диснейленд для слишком хищных для каруселей и сладкой ваты детей.

Я ставлю ногу на ножной стартёр и мотоцикл заводится с первой попытки.

Первый вопрос. Где Кэнди? Никаких шансов, что она всё ещё в отеле «Бит». Какой ещё вариант? В Лос-Анджелесе есть много чем полюбоваться, когда он не горит. Не могу привыкнуть видеть небо. Мне нужно сориентироваться и собраться с мыслями.

Я начинаю чувствовать себя слегка бросающимся в глаза на этом адовском супербайке с фарой, способной ослепить космический шаттл, без водительского удостоверения, номерного знака, свидетельства о регистрации и страховки. Не то чтобы у меня когда-либо что-нибудь из этого было. Но у меня нет их сейчас, и я на нелегально импортированном иностранном мотоцикле. Тридцать секунд как вернулся на Землю, а уже уголовник. Добро пожаловать домой, говнюк. А пока я буду держаться боковых улочек.

Я пересекаю Голливудский бульвар и заезжаю на мотоцикле в переулок рядом с «Максимум Овердрайв», видеомагазином, где жили мы с Касабяном. Касабян раньше был покойником. Я знаю это, потому что отрезал ему голову. Это место, где я живу с тех пор, как в первый раз вернулся из Ада, что делает его ближе всего к понятию моего дома за последние одиннадцать лет.

Когда я сворачиваю в переулок, мимо, держась за руки, проходят мужчина и женщина. У них такой вид, будто они были на пикнике у костра в угольной шахте. Их руки и лица — каждый открытый участок кожи — вымазаны зернистой грязью, но одежда чистая и выглаженная. Я никогда в жизни не видел двух более грязных чистых людей. Они замечают, что я смотрю на них, и переходят на другую сторону улицы.

Переулок у «Макс Овердрайв» представляет собой сугроб хлама. Мусорный контейнер переполнен пластиковыми мусорными мешками и коробками из-под продуктов. Тут столько разбитых бутылок, что место похоже на соляную равнину. Не думаю, что мусор убирали последние несколько недель. Я паркую мотоцикл в тени мусорного контейнера.

В прежние времена я бы воспользовался Ключом от Комнаты Тринадцати Дверей, чтобы войти в магазин, но он у святоши Джеймса. Я снимаю сумку с мотоцикла, достаю чёрный клинок и вставляю кончик в дверной замок. Один поворот, и он со щелчком открывается.

Внутри помещение воняет краской. Полы и демонстрационные стенды покрыты пластиковыми чехлами, но на них лежит тонкий слой пыли. Никто давно не выполнял никаких работ. Наверху в комнате, которую я раньше делил с Касабяном, горит свет. Я тихо поднимаюсь по лестнице, с ножом наизготовку. Носком ботинка толкаю дверь. Она открывается в неприбранную спальню. В ней деревянный стол, где Касабян раньше хранил пиратские видеозаписи. Теперь там компьютер в окружении мониторов. Я толкаю дверь шире. В комнате что-то находится спиной ко мне. Тяжёлое механическое тело с человеческой головой. Оно берёт в рот пакет из «Пончиковой Вселенной» и на четвереньках направляется к столу, словно собака. Увидев меня, голова открывает рот и роняет пакет. Поднимает лапу и указывает на меня.

— Не говори ни слова.

Когда я видел его в последний раз, Касабян был просто болтливой головой без тела. Теперь он стал чем-то большим, но я не знаю, улучшение ли это.

Я захожу внутрь и бросаю сумку. Мой доспех торчит из-под рубашки. Касабян кивает на него.

— Волшебник дал тебе сердце, Железный Дровосек?

— Смешно. Смотри, чтобы заклёпки не полопались, Старый Брехун [96] .

Его лицо как у той парочки с улицы. Вымазано чем-то тёмным и зернистым, похожим на чёрный песок. Он рысью на четвереньках направляется к столу. Голова Касабяна на теле адской гончей — зрелище не из приятных.

96

Американский драматический вестерн 1957 года о мальчике и бездомной собаке в Техасе после Гражданской войны. В конце фильма мальчик убивает заразившуюся бешенством собаку.