Дьявол, сплетающий солнечные сны

Кейс отбежал на милю от подножия горы, прежде чем осмелился обернуться. Его пораженные ужасом глаза увидели, как вся вершина горы обрушилась вниз, погребая древний город под тысячами тонн камня, и погребая чужака, оказавшегося землянином. Солнечные лучи ослепили Кейса, и он вспомнил старого жреца, рассказавшего Каналуотеру о местонахождении города. Сколько ему было лет? Двести? Триста? Младенец, слишком юный, чтобы помнить о ловушке, расставленной для захватчиков много веков назад. Вершина пика дымила, как проснувшийся вулкан.

Кейс отвернулся, чувствуя, как солнце обжигает его плечи. Его раны начали зудеть. Он с трудом преодолел первую из ста миль пути до города, забыв о сокровищах, не имевших для него теперь никакого значения. Мили одна за другой ложились ему под ноги, а дни и ночи перемешивались в лихорадочном бреду. Он представлял, что умирает, как Каналуотер, но шлем и защитные очки не давали его мозгу окончательно сгореть. Его кожа поджаривалась, покрывалась волдырями, шелушилась, запекалась, и весь этот процесс повторялся по нескольку раз в день. Перед ним в пустыне заплясали смутные безумные фигуры. Шли годы, и он понял, что теряет контроль над разумом. Жар обжигал его глаза, терзал его, вонзая раскаленные добела ножи ему в бок. Целые периоды времени ускользали из его памяти. Он полз, он бежал, он спотыкался, все вперёд и вперёд, миля за милей.

Он помнил, как вдали блестели окна гидропонной фабрики, похожие на голубые надгробия. Потом – ослепительно солнечное забвение. Затем он вспомнил, как стоял в дверях бара, обшаривая взглядом прохладные, пустые тени, и увидел испуганное, искаженное агонией лицо марсианского бармена. Потом он ничего не помнил, только знал, что каким-то образом проделал долгий путь обратно к жизни только для того, чтобы почувствовать, как его затягивает вниз, в горячую черную смерть.

Три недели спустя Кейс Бэрроуз как-то вечером сидел в баре с несколькими другими шахтерами и старателями. Это был его первый день после выхода из терранского госпиталя, где ожоговая хирургия и пересадки кожи окончательно восстановили его тело. За стойкой бара сидел новый толстый марсианин. Прежний, как узнал Кейс, покончил с собой в тот день, когда Кейс вернулся в город.

Старатели без устали выпытывали у Кейса информацию.

– Что ты там обнаружил, Кейс? Жилу?

– Ничего, – тихо ответил Кейс, отпивая виски.

– Город из солнечного металла, Кейс?

– Ничего, кроме дьявола, Чарли. Дьявола, что навевает множество безумных снов. И сплетает их, как паутину.

– О чём ты говоришь?

За столом раздалось насмешливое фырканье.

– Видел там Хаспа, Кейс? Он ушел примерно в то же время, что и ты.

– Я никого не видел.

– Кроме дьявола, – произнёс кто-то с насмешкой.

– Кроме дьявола, – согласился Кейс и со стуком поставил свой стакан на стол. – С меня хватит этой пустыни. Нам здесь не место, никому из нас. Мы ковыряемся в том, что нам не принадлежит.

– Собираешься найти обычную хорошую работу, жениться и остепениться, правда, Кейс? – съязвил другой старатель.

– Да, – тихо сказал Кейс. – Именно это я и собираюсь сделать.
–

Глумливый старатель заткнулся. Остальные посмотрели сначала на Кейса, затем на сидящих за столом. Они увидели ад в глазах Кейса Бэрроуза.

– Эй, Кейс, – сказал один из них, – ты не можешь бросить ремесло старателя. Пустыня проглотила нас всех.

– Меня она выплюнула, – ответил Кейс, к которому вернулось подобие хорошего настроения, но за его словами скрывалась абсолютная серьезность. – Я собираюсь уехать как можно дальше от этого города и от марсианской пустыни. Сегодня вечером Марси в последний раз работает на фабрике. Она получит зарплату, мы улетим на полуночной почтовой ракете. Так что я прощаюсь со всеми вами и желаю, чтобы у вас тоже хватило ума всё бросить.

– Слова сумасшедшего, – прохрипел один из них.

– Может быть, и так, – ответил Кейс, вставая.

Он обвел взглядом стол. В комнате воцарилась мертвая тишина.

– Может быть, иногда лучше быть сумасшедшим.

Дверь открылась. Кейс обернулся, и на его губах появилась улыбка усталого облегчения. В дверях, ожидая, стояла Марси, ее лицо сияло надеждой и нетерпением. Кейс взял шлем и направился к ней, собираясь утонуть в целительной глубине ее глаз.