Дьявол. Ставка на любовь

— Ему многие нравятся, — хмуро цежу. — Ты сама говорила, что он бабник. И вообще, мне неинтересно про него слушать.

— Ладно, — Миронова отстаёт. — Но если он будет перегибать, то скажи мне, хорошо?

— Угу, — бросаю, стремясь побыстрее покинуть зал.

— Вик, — голос Лены заставляет обернуться. — Я не должна это говорить. Но... У Макса с детства натянутые отношения с матерью и отчимом. Там сложно всё, и мне кажется… что он из-за этого такой.

— Что ты имеешь в виду?

— У его мамы трудный характер. И она всегда занимала сторону мужа, а Макс… В общем, я думаю, что это повлияло на него. Он подсознательно избегает эмоциональной зависимости от женщины. Для него это как что-то опасное и проблемное. Понимаешь?

Ничего себе. Я почему-то думала, что мама Высоцкого с него пылинки сдувала, и он рос избалованным ребёнком, поэтому на выходе получился такой самовлюбленный нарцисс, который думает, что мир крутится лишь вокруг него.

— Лен, почему ты мне это говоришь?

— Подумала, что тебе полезно это знать, — жмёт она плечами.

— Ясно.

Выхожу в коридор, переваривая слова Мироновой. И в то же время злюсь на неё, потому что теперь я оправдываю Высоцкого в собственных глазах и ищу скрытый смысл в том, что он внезапно разорвал нашу связь.

Господи, ну зачем я вообще об этом думаю?!

Лене что-то привиделось, а я готова поверить в любую чушь, лишь бы обелить Макса. Идиотка!

С воинственным видом захожу в зал единоборств и, не найдя там папы, уверенно шагаю в тренерскую.

Бойцы видят меня, но не лезут. И правильно делают! Я сейчас не способна адекватно реагировать на их шуточки и подкаты.

Подхожу к деревянной двери и прежде, чем толкнуть её, слышу грозный голос отца:

— …Ты кого жизни учишь, мальчик?! Тебя даже в проекте ещё не было, когда я хребты ломал местным авторитетам…

Ему что-то отвечают, но я не могу разобрать ни голоса, ни слов. Всё заглушает шум тренировки.

Взволнованно прижимаю ухо к двери, вслушиваясь в разговор.

— …Я подниму всех, ты понял?! С моими связями «Бездну» за сутки сравняют с землёй! А братву вашу всей грядкой на севера отправят! На нарах чифирить будете!..

Ничего не понимаю из того, что слышу, но папин гневный голос заставляет меня дрожать.

В попытках услышать ещё что-нибудь важное, всем телом припадаю к деревянной створке, напрягая слух. Но внезапно теряю опору, потому что дверь распахивается. И я буквально лечу мешком в чьи-то руки.

Мне даже не надо видеть лицо поймавшего меня человека — хватку Высоцкого я узнаю из тысячи, так же как и его запах, который запускает по телу волну мурашек.

Уткнувшись носом в каменную грудь, глубоко вдыхаю, чувствуя, как сильные пальцы сжимают талию, и, подняв глаза, сталкиваясь с суровым взглядом.

Макс мрачен и зол, но, несмотря на это, его прикосновения осторожны. Он не выплёскивает на мне своё раздражение, и как только я возвращаю потерянное равновесие, сразу отпускает. И уходит, оставляя нас с отцом одних.

— Что случилось? — тут же накидываюсь на папу с расспросами. — Почему ты угрожал ему? Что он сделал?

— Ты уши под дверью грела, что ли? — отец смотрит строго.

— Случайно услышала.

— Случайно, — он не верит мне. — Тебя не касаются мои дела. Не лезь.

— А «Бездна» — это…

— Я сейчас что сказал?! — раздраженно рыкает, заставляя меня вздрогнуть.

Не привыкшая к такому грубому тону папы, я обижено поджимаю губы.

— Ну и ладно! — психую.

И пулей вылетаю из тренерской, забыв, зачем приходила.

Внутри всё клокочет от негодования. Хотя мне вообще должно быть всё равно, что там у Высоцкого с папой. Сами пусть разбираются. Они стоят друг друга: оба упрямые, резкие, властолюбивые и совсем не умеют держать себя в руках.

Надоели!

Если все мужчины на свете такие, то лучше быть одной. Так спокойнее.

Выйдя из спорткомплекса, направляюсь к своей машине, рядом с которой вижу знакомый силуэт.

— Ваня? — привлекаю внимание парня, стоящего спиной ко мне.

И замечаю в его руках букет цветов.

— Здравствуй. — Митронин улыбается, заглядывая мне в глаза.

— Привет.

Встреча с Ваней не вызывает негатива. Наоборот, его сдержанность и интеллигентность успокаивают. Никаких тебе вспышек агрессии или необъяснимых перепадов настроения. Абсолютное спокойствие и воспитанность.

— Рад тебя видеть, Вика. Всё хорошо?

— Всё отлично, — жму плечами. — Ждёшь кого-то?

Странно, но я ни капли не ревную. Полный штиль.

Зато от мысли о Высоцком, который за прошедшую неделю сменил уже, наверно, не одну девушку, жжет в груди.

— Жду. Тебя.

— Зачем? — непонимающе хмурюсь.

— Увидеть хотел, — Митронин сокращает между нами расстояние. — Пообщаться как раньше. Мне тебя не хватает, Вик.

От неожиданности открываю рот, не зная, что ответить. В моих руках вдруг оказывается букет, и я интуитивно делаю шаг назад. Но парень кладёт ладони на мои плечи, заставляя замереть и посмотреть ему в лицо.

— Наше расставание было ошибкой, — заявляет он уверенно. — Ты ведь тоже это поняла?

— Вань, подожди…

— Мы оба запутались. Ты с тем гопником, и я с Валеевой — это просто бред какой-то. — Митронин берет моё лицо в ладони. — Мы столько лет были вместе— и так легко всё перечеркнули…

— Ты не хотел меня слушать.

— Дурак потому что был. Дурак, слышишь? Но я готов всё исправить. Ты хочешь этого?

— Я… не знаю…

Я правда не знаю.

Ваня кажется таким простым и понятным. С ним я не чувствовала себя как на американских горках. С ним было спокойно.

И сейчас, когда он вот так смотрит мне в глаза, я будто возвращаюсь в то время, когда мы были вместе. Только всё почему-то ощущается по-другому.

И в мыслях другой.

Тот, кому я не нужна.

— Ты мне очень нужна, Вика. Прости меня. Давай попробуем начать всё сначала?

Сглотнув ком в горле, хочу ответить Ване, но слышу приближающиеся мужские голоса и, обернувшись, вижу толпу парней, идущих в нашу сторону.

Среди них Высоцкий, немигающий взгляд которого опаляет мое лицо даже издалека.