Дьяволица

Целительница согласилась поменять Дилана и девочку Лизу очередями. Ей такая замена была только на руку: пока мы на острове, его не коснётся стихийное бедствие. В том, что оно случится, Алтея Морено не сомневалась. Такие вещи она чувствовала, но, несмотря ни на что, продолжала помогать нуждающимся.

Дни проносились один за другим.

Болезнь Дилана прогрессировала, несмотря на все мои старания. Его тело настолько ослабло, что не в состоянии было удерживать сознание. Дилан приходил в себя на несколько минут в сутки, остальное время либо спал, либо находился на грани жизни и смерти.

Однажды во время обхода больных я почувствовала, что Дилан умер. С текущей тенденцией это было неудивительно, и со дня на день я ждала, что это произойдёт. Ждала и боялась.

Я даже не успела создать астральную комнату, чтобы поместить в неё сознание Дилана. Где теперь было его искать — непонятно. Ещё большую панику вызывало, откуда взять силы на воскрешение его тела. Свою кровь я и так понемногу вливала в его тело каждый день, но этого оказалось мало.

Мне пришлось завершать обход больных почти бегом. Я просто заглядывала к ним, убеждалась, что острых приступов и требующих срочной медицинской помощи ситуаций нет, и уходила.

Оказавшись в нашей коморке, я достала из холодильника три пакета с кровью, которая была более-менее совместима с моей, и приступила к переливанию. Себе.

После первого пакета появилась характерная реакция: меня залихорадило. Организм пытался отторгнуть чужеродную кровь. Но терпеть боль я давно уже привыкла.

Руки тряслись, картинка в глазах плыла, и у меня не получилось подсоединить трубку ко второму пакету. Поэтому пришлось лежать рядом с остывающим трупом Дилана и ждать, когда мне полегчает.

В голову закралась крамольная мысль снять где-нибудь неподалёку хижину с удобствами, купить туда огромную морозилку и заморозить тело Дилана до наступления нашей очереди. Проверяющей можно было бы сказать, что Дилан в больнице. А что? Я бы за эти два месяца подкопила бы сил, выспалась и отдохнула…

Нет, увы… Какой может быть отдых, когда нет возможности слить наши энергии воедино? Насколько бы сильной я ни была, в одиночку мне не справиться.

Был уже вечер, когда я смогла встать с постели и заставить себя поесть каши. Затем настала очередь второго переливания. И снова лихорадка, а за ней пришло беспамятство.

Очнулась я ночью от холода: кондиционер работал на полную мощность. Свет в коморке был включен, это я забыла погасить его, думала, перетерплю кризис и тут же начну делать переливание Дилану. Но не тут-то было: мой организм оклемался, когда до рассвета оставалось не больше часа.

Самочувствие у меня было, словно я отравилась палёной водкой. Но дальше ждать было опасно: чем больше времени прошло со смерти тела, тем труднее будет вернуть его к жизни.

В другой ситуации я не стала бы заморачиваться с переливаниями, но теперь я сама рисковала умереть, а уж меня-то никто и не подумает воскрешать. Сожгут тело в крематории и конец.

Я снова заставила себя перекусить и выпить воды, подняла температуру кондиционирования воздуха до двадцати пяти градусов, затем подключила трубку к катетеру Дилана и начала отдавать ему свою кровь. Когда датчик отмотал литр, переливание остановилось. Трясущимися руками я подключила Дилану капельницу и рухнула без сознания прямо на пол. Мой организм наказал меня за нещадную эксплуатацию.

Начало своего рабочего дня я, так сказать, проспала. В себя привёл настойчивый стук в дверь. Не до конца прояснившееся сознание требовало устранить источник звука и снова впасть в небытие.

Но в дверь всё стучали и стучали, потом послышался взволнованный голос Джины.

Мне стоило неимоверных усилий подняться на ноги и, цепляясь за стены, добраться до двери и открыть.

— Диана, что-то случилось? Ты заболела? — спросила проверяющая. — Твой обход должен был начаться час назад.

— Прости, Дилану стало хуже, я всю ночь ухаживала за ним. Скажи всем, что я приступлю к обходу через час, — еле ворочая языком, пообещала я.

— Да ты едва стоишь на ногах! Может быть, вызвать скорую помощь? А твой муж? Ему стало лучше? — закидала меня вопросами Джина.

— Я сама врач, справлюсь. Выпью стакан молока и буду в норме, — с этими словами я закрыла дверь и на подгибающихся ногах бросилась к Дилану.

К счастью, он дышал. Теперь нужно было сделать всё, чтобы больше не допустить его смерти. Для меня каждое возвращение Дилана к жизни было мучительным и рискованным.

В этот раз нам повезло, что проверяющая не увидела моего мужа мёртвым. А ведь могло быть и по-другому.

Когда я подсоединяла трубку внутривенного питания, Дилан неожиданно мысленно сказал:

«Мне снились твои кудряшки. На твоё лицо падал утренний солнечный лучик, ты улыбалась мне. Такая красивая и счастливая…»

По неподвижному синюшно-серому лицу Дилана нельзя было угадать, в сознании он или нет. Он больше не открывал глаза, боялся лишний раз спровоцировать приступ головной боли. А боли его мучили адские, и беспамятство для него было единственным спасением. Но существовала и обратная сторона небытия: нежелание сознания возвращаться в измождённое тело приводило к смерти.

Сейчас я просто была рада, что моими стараниями удалось вернуть Дилана, и он даже заговорил со мной.

«Здорово! — ответила ему я. — Значит, так и будет».

Я провела кончиками пальцев по его лысой голове. Кожа была липкая от холодного пота. Надо бы хорошенько помыть его…

«Дилан, нам осталось продержаться два месяца. Умоляю, живи».

«Слушаюсь, моя госпожа», — уголки его губ слегка дрогнули, он дотянулся ладонью до моей руки и легонько сжал, а через минуту его сознание отключилось.

Мне потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы привести себя в относительный порядок. Откуда-то появились силы. На обход я отправилась уже в бодром настроении. Дилан жив, и это главное.

Инцидент был исчерпан.

***

Лизу исцелили. Девочка была настолько измучена, что спала, пока над ней ворожили, и проснулась только на следующий день.

В линиях будущего я увидела, что с ней до поры до времени всё будет хорошо. Болезнь отступила.

Надя плакала и пока ещё не верила, что главный кошмар позади. Она без конца гладила дочку по голове и держала её за руку.