Дьяволы Фермана

— Вот и все, — гордо заявил феррет. — И по правде сказать, не слишком трудно.

— Спасибо, феррет.

— Источник — агентство «Маулдин и Кресс». Идея и разработка Бена Уолтерса, программист — Паскаль Кларк.

— Спасибо, феррет. Ты свободен.

Послышался щелчок, и феррет отключился. У меня возникло странное чувство, будто кто-то вышел из комнаты, — и я остался один. А впереди неотвратимо маячил разговор со «стариком».

Я быстро сделал заметку в личном разделе ноутбука — насчет «Маулдина и Кресса». Мне стало смешно. Вот ведь штука, подумал я, мне не понадобился вирус, чтобы забыть о свидании с Бэйнбридж. Моя собственная глупость прекрасно об этом позаботилась.

Покончив с записями о вирусе, я залез в компьютер компании и принялся загружать прощальные послания. Впрочем, в последний миг я передумал и решил их не отправлять, твердя себе, что слишком болезненно отреагировал на ситуацию. Может, Левин просто хотел сообщить, что один из моих роликов завоевал награду. В Пембрук-Холле всем известно о том, как трепетно я отношусь к своим творениям. Об этом шептались в коридорах, это обсуждали «в узких кругах». Не исключено, что слухи дошли и до «старика». Если я выиграл приз, Левин мог вызвать меня, дабы лично сообщить приятную новость. Не так уж и плохо, если вдуматься… Впрочем, я быстро сообразил, что в этом месяце не создал ничего более или менее достойного поощрения.

Нет, ничего хорошего не произойдет. Это конец света, и я просто первым «попал под раздачу». Я уже вознамерился отправить прощальные послания — и снова не сделал этого. За исключением Бэйнбридж, со всеми людьми, которым я искренне хотел сказать «до свидания», я предпочел бы встретиться лично.

Я вздохнул, в последний раз оглядел кабинет, а потом вышел. Шагнул в ближайшую кабину лифта и поднялся на тридцать девятый этаж.

Тридцать девятый — этаж правления компании. Здесь обитают «старики», их избранные ассистенты, секретари и вице-президенты. Все очень роскошно: свежий воздух и милый декор. Сюда невозможно попасть с основных этажей, если у вас нет ключа от особого лифта — подобного тому, которым сейчас владел Хотчкисс. Так называемое Право Пользования — на неделю, на месяц, на год… Простые смертные входят на тридцать девятый, минуя всю остальную компанию. Сперва — через главную приемную, расположенную на тридцать пятом. Потом — через промежуточную приемную на тридцать седьмом и, наконец, сквозь приемную Правления, в которой я сейчас и стоял.

Первое, что бросалось здесь в глаза, — это две голограммы: Пембрук и Холл, основатели компании. К тому времени, когда технологии продления жизни начали завоевывать мир, они уже слишком состарились. Им нельзя было помочь… Оба изображения размещались на моторизованных платформах, которые медленно поворачивались, анимируя голограммы. Пембрук (всегда казавшийся мне более дружелюбным из двоих) стоял, молитвенно сложив ладони. Затем он раскидывал руки в стороны — и возникало изображение вращающейся Земли. Холл (внешне напоминающий уличного разносчика) держал в левой руке банку чего-то. Он указывал на нее правой рукой, поднимал большой палец в извечном жесте «отлично» и подмигивал зрителям. Великолепное исполнение. Жаль только, что людям пришлось умереть, чтобы обрести такой памятник…

Секретарша наконец заметила факт моего существование. Я сообщил, что вызван к Левину. Она не подняла взгляда и даже не сверилась с ноутбуком, чтобы выяснить — назначено ли мне.

— Вы Боддеккер? — Да.

— Проходите.

Несколько секунд я стоял, не в силах двинуться с места. Секретарша кивнула головой в нужную сторону.

— Он вас ждет.

Я обошел стол и зашагал по коридору, минуя кабинеты вице-президентов и старших партнеров. Туда, где свет лился из окон, выходящих на Мэдисон-авеню. К открытой двери по правой стене, снабженной табличкой с надписью «Левин». Я вступил внутрь, и меня остановила личная секретарша «старика» — последняя преграда в бесконечной череде инстанций.

— Вы…

Она ждала моего ответа.

— Боддеккер. Девушка подняла палец.

— Пятнадцать секунд.

Десять секунд спустя дверь в святая святых Левина распахнулась, и наружу выступила лощеная женщина, навечно законсервированная в возрасте пятидесяти. Харрис. Она тоже входила в число «стариков». Харрис улыбнулась и кивнула мне.

— Вы из авторов, не так ли?

— Боддеккер. — Я согласно качнул головой.

— Да. — Она улыбнулась, взяла мою руку и крепко пожала. — Вы же написали этот аудиоролик для «Виткинс-Маррс», верно?

— Ну, моя творческая группа…

— Вы курируете рекламу? Аудио и видео?

— Да, — сказал я.

— Прекрасная работа, — сказала Харрис. — Привлекает внимание. Реклама «Виткинс-Маррс» — моя любимая в этом квартале. Так держать.

— Благодарю, — выдавил я, опуская глаза. Но и Харрис уже отпустила мою руку, заговорив с секретаршей.

Я повернулся и шагнул в кабинет. Его хозяин восседал за огромным столом. Он беседовал с посетителем, которого я не узнал. Левин увидел меня и улыбнулся.

— Проходите, — пригласил он. — Пожалуйста. Располагайтесь.

Я вошел внутрь. Человек, с которым общался Левин, очевидно, уже собирался уходить, и их разговор близился к концу. Левин указал мне на стул, так что я прошел и уселся.

— Одним словом, я провел порядка шести часов в полицейском участке, — говорил гость Левина. — Я помог офицерам составить фоторобот, и в итоге мы получили довольно пристойный портрет этого парня. — Гость поерзал на стуле, повернувшись к Левину. Я разглядел его лишь мельком: темные глаза и узкий нос.

— Так вот, они запустили специальную программу — нечто вроде портретной галереи преступников… И как ты думаешь, Левин, что выдал компьютер? Что, по-твоему, он нашел?

Левин ничего не сказал. Через полсекунды гость продолжил:

— Компьютер выдал какой-то портрет. Главаря банды, как сообщили мне копы. Я гляжу на экран и говорю: «Да-да, это тот самый тип. Тот преступник». А они сказали… они сказали…

Гость печально улыбнулся, словно в ответ своим собственным невеселым мыслям.

— Они сказали, что этот парень мертв, Левин. Убит в драке между бандами за кусок территории с китайской забегаловкой посередине. Или что-то в этом роде.

— Что ж… Высшая справедливость, — сказал Левин.

— Неужели? Нет справедливости в том, чтобы…

— Справедливость — вещь относительная, — вставил «старик». — Если твой обидчик умер — не важно по какой причине, — стало быть, кара настигла его.

— Левин, мне заявили, что парень мертв уже две недели. Мы не могли пересечься с ним в момент нападения. Это меня доконало. Я сумел только развести руками и сказать: «Ладно, не знаю. Может, это его брат-близнец». А офицер смотрит на меня с этакой улыбочкой и отвечает: «Мистер Робенштайн, если у этого парня и есть близнец, то он работает в Вашингтоне, округ Колумбия». Пренебрежение! Насмешки! Снова и снова… К черту! В этом мире нет справедливости. Нету ее! Больше нет!

— Полиция… — начал Левин.

— Нет! — Робенштайн резко дернул головой. — Больше не хочу о них говорить. Даже думать не хочу! С меня довольно! Да, у них не укомплектован штат. Да, проблема уличных банд сегодня стоит наиболее остро. И полиции недостает технического оснащения — которым преступники располагают в полной мере. Да! Но какая разница? Чем эти оправдания помогут нам с тобой? Уровень преступности превышает норму на сто тридцать четыре процента! А это означает, что ты, я и любой гражданин подвергнется нападению по крайней мере один и три десятых раза в своей жизни. Гарантированно. Такова статистика по стране. В Нью-Йорке рейтинг выше. Это даже не обсуждается, Левин!