Дьяволы судного дня

Сейчас следовало спуститься вниз и проверить, в порядке ли отец Антуан. В конце концов, если угрожали и ему, если открыты все замки в доме, то и его дверь должна быть открыта. Я подтянул носки, которые уже совсем сползли, и направился по темному коридору к лестнице.

Я начал спускаться. Моя ночная рубашка издавала мягкий шуршащий звук, задевая ступени. Один раз я даже остановился, прислушиваясь к этому необычному звуку. Настенные часы внезапно пробили полчаса. Я вздрогнул. Когда они замолкли, вновь воцарилась тишина. Я направился к спальне отца Антуана.

В коридоре была абсолютная темнота. Но я ощущал, что кто— то только что прошел здесь, мне почудилось легкое колебание воздуха. Я старался ступать как можно тише, но собственное дыхание казалось мне оглушающим, а доски пола противно скрипящими.

Я прошел уже половину коридора, когда вдруг увидел что— то в дальнем конце. Я остановился и пригляделся. Но сколько ни напрягал зрение, определить, что там стоит, было трудно. Это очень напоминало ребенка. Существо стояло спиной ко мне, уставившись в маленькое окошко, выходящее на засыпанный снегом сад. Я замер. Ребенок — наверняка иллюзия, не более чем странная игра света и тьмы. Но после пройденных еще тридцати футов он стал казаться вполне реальным, и я сразу представил, как это существо оборачивается ко мне. На мгновение открылось лицо, вытянутое, как у козы, с ужасными желтыми глазами.

Я сделал осторожный шаг вперед. Фигура с расстояния одного ярда была отчетливо видна. Она стояла не двигаясь, не оборачиваясь, не говоря ни слова.

Я приблизился на шаг, затем еще на один и спросил:

— Это вы?

Фигура казалась объемной и реальной, но, когда я подошел еще ближе, склоненная голова оказалась тенью от верхнего угла рамы, а маленькое тело — причудливой игрой света, отраженного от снега за окном. Я почти подбежал к окну, чтобы удостовериться, что там никого нет.

Я еще раз огляделся, хотя уже был уверен, что это обман зрения. Предчувствия и страхи настолько замучили меня, что я уже галлюцинировал. Вернувшись к спальне отца Антуана, я осторожно постучал в дверь.

— Отец Антуан? Это Мак Кук.

Ответа не последовало. Через некоторое время я постучал, вновь.

— Отец Антуан? Вы проснулись?

Молчание. Я толкнул дверь. Она оказалась незапертой.

Я уставился в темноту спальни. На одной стене смутно виднелось множество церковной утвари и громадная фигура Христа. Дубовая кровать стояла у дальней стены, и я явственно видел белую руку на одеяле и седые волосы на подушке.

На цыпочках я дошел до середины комнаты и остановился в нескольких футах от кровати. Он лежал спиной ко мне, и на первый взгляд все было в порядке. Я начал думать, что страдаю от ночных кошмаров и бессонницы и мне давно уже пора идти спать. Я прошептал:

— Отец Антуан…

Он не обернулся, но ответил:

— Да?

Я крепче сжал подсвечник. Это звучало как голос отца Антуана, но вроде бы и нет. Он был каким— то сухим, сардоническим, похожим на тот, что я слышал наверху. Я подошел еще ближе к кровати и постарался заглянуть в лицо.

— Отец Антуан! Это вы?

Пауза. Отец Антуан рывком поднялся на постели, словно его тело подкинула вверх мощная пружина, повернулся ко мне лицом — с остекленевшими глазами. Волосы на голове были взлохмачены. Он сказал тем же, не свойственным ему голосом:

— В чем дело? Почему вы меня разбудили?

Я почувствовал какую— то фальшь и пугающую неестественность всей этой ситуации. Он сидел на постели в белой ночной рубашке, и казалось, что его фигура не подвластна гравитации, не подвластна ничему вообще. Его поведение, обычно спокойное и неторопливое, очень изменилось. В нем не осталось ничего от того старого священника, которого я знал. Казалось, в него вселилось нечто странное, глаза смотрели на меня так, как будто кто— то находился позади и разглядывал меня сквозь него.

Я отшатнулся.

— Наверное, я ошибся. Просто ночной кошмар, вот и все.

— Ты испуган, — сказал он. — Я вижу, что испуган. Но почему?

— Все хорошо, — ответил я. — Мне казалось, что я больше не смогу уснуть. Сейчас поднимусь наверх и…

— Не уходи. Разве ты не хочешь поговорить? Очень одиноко в эти ночные часы.

Лицо отца Антуана было совершенно белым, челюсть его двигалась вверх и вниз как— то механически, как будто он повторял одни и те же слова.

— Вообще— то да, — ответил я, — но мне лучше пойти. Спасибо за предложение.

Отец Антуан поднял руку:

— Ты не должен идти.

Он как— то неестественно повернул голову и посмотрел на дверь. Она скрипнула и закрылась, сама по себе.

Я поднял подсвечник.

— Итак, — начал отец Антуан, — нет необходимости враждовать друг с другом. Мы можем быть друзьями. Можем помочь друг другу.

Я спокойно заявил:

— Ты совсем не отец Антуан.

Он прерывисто захохотал, закинув голову так, что сильно напугал меня.

— Ну конечно же, я — отец Антуан. На кого я, по— твоему, похож?

— Я не знаю, но ты — не отец Антуан. А сейчас оставайся на месте, я ухожу отсюда, и не пытайся меня остановить.

Отец Антуан сказал:

— Почему же я должен останавливать тебя? Ты — хороший человек. Ты помог мне выбраться, а теперь я тебе помогу.

Я дрожал как в лихорадке. Держа подсвечник над головой, сделал несколько шагов к двери.

— Оставайся на месте, — еще раз предупредил я его.

Отец Антуан неопределенно пожал плечами:

— Ты должен понимать меня правильно, мсье.

— Я очень хорошо понял. Не знаю, что ты такое и чего добиваешься, но держись от меня подальше.

Глаза «священника» сузились.

— Если мы не отыщем остальных двенадцать, то вас ждут ужасные неприятности.

— Каких остальных двенадцать?

— Остальных двенадцать собратьев. Вообще— то нас тринадцать. Ты же знаешь, я рассказывал. Долгое время мы были разъединены, а сейчас нам необходимо встретиться.

Я стоял, готовый в любую минуту уйти.

— И ты не знаешь, где они?

Отец Антуан заколебался. Затем вскинул глаза и произнес:

— Они были спрятаны. Зашиты и заварены. Я был единственный, кого не забрали. Ну, а ты должен помочь мне найти их. Ты вместе с девушкой.

— Я не, собираюсь помогать тебе в этих поисках. Я уйду отсюда и вернусь с помощью.

Отец Антуан спустил ноги с постели. Он встал нетвердо, руки его болтались по сторонам. Уставился на меня. Мне показалось, что я разглядел тонкий темный язык, высунутый изо рта, как у рептилии, но он быстро исчез, и я уже не был уверен, что видел это на самом деле.