Дыхание бездны

– Слушаюсь, товарищ майор, - кивнул Усманов, открывая папку, - быть мне генералом... так-так... ого! Ну ни хрена себе!

– Чему ты радуешься?

– Удивляюсь. Это же тот самый Сиверко! Я полчаса назад про него в новостях в маршрутке слушал, а тут - нате положьте. А почему это дело нам дали? Вообще - почему нашему управлению?

– Прописан он в нашем районе.

– Я думал, такими фигурантами старшие братья какие-нибудь занимаются. Не многовато ли нам чести?

– Сходи сам к Лешему и спроси, хорошо?

– Не кипятись, старшой, это был риторический вопрос. Я просто удивился. Не нравится это мне.

– Думаешь, мне нравится? Ты дальше читай.

Усманов прочитал до конца, перевернул страницу. Пробежал глазами заключение, нахмурился.

– Как то есть - сердечная недостаточность? А какого тогда хрена...
– начал он, но посмотрел на лицо Кадырова и осекся. Пожал плечами и снова уставился в папку. Быстро перебрал скупые справки и заключения. 'Не установлено', 'Результат отрицательный', 'Признаки отсутствуют', 'Запись не велась' и уткнулся в серый картон обложки. Погипнотизировал его пару секунд, словно ожидая, что сейчас там проявится какой-то, все объясняющий, документ, потом поднял недоуменный взгляд.

– И?

– И все.

Марат в раздражении прошел к сейфу, открыл его и принялся выгребать с верхних полок папки и конверты. Материалов было много, и про каждый из них Кадыров мог рассказать целую историю. Можно сказать, каждый из них нес в себе частичку души старшего следователя. И все это богатство - просто взять и отдать? Марат скрипнул зубами.

– Что делать будем?
– осторожно спросил сзади Усманов, - надо, наверно, со свидетелей начать? Может, мне заняться, раз уж Кирьянову забирают? Повестки пока выпишу...

Марат глубоко вздохнул и обернулся.

– Женя, ты список этих свидетелей видел? Там у каждого второго - иммунитет. А каждый первый в ответ на повестку тебе такое напишет, что сам пойдешь и в КПЗ запрешься, от греха подальше. Свидетелями я сам займусь. Ты лучше вот что... где курсант наш пропадает?

Усманов почесал затылок.

– Он в библиотеке... по делу Кирьяновой... там вопрос один возник интересный...

– Ты ври да не завирайся. Какой вопрос может быть в деле Кирьяновой? О баллистической экспертизе чугунных сковородок? Опять стажер за тебя реферат пишет?

Усманов отвел взгляд.

– Ну... ему самому в библиотеку нужно было, я его и отпустил. А что он и мне материалы поищет - что же плохого? И сам умней станет.

– Ну да, тебе-то умнеть уже дальше некуда. Короче, вызванивай его оттуда, пусть проедется по управлениям города и соберет статистику по похожим делам.

– Как это - похожим? Тут же не то, чтобы особенностей каких, вообще ничего нет! Даже собственно убийства - и того, как бы, нет.

– Вот именно, - многозначительно сказал Марат, - отсутствие особенностей - тоже особенность.

– А...
– Женя улыбнулся, - понял.

– Вот и хорошо. А сам найди мне этого...
– Кадыров открыл папку, нашел заключение судмедэксперта, - Севастьянова. И потряси его хорошенько. Не может быть, чтобы политик с возрастом за полтинник был прямо уж так здоров, что не подкопаться. У него наверняка был букет всяких болячек, пусть эксперт свои соображения тебе не для протокола выскажет. Может, ему там чего показалось необычного, а он решил пыли не поднимать... ты же знаешь, как оно бывает.

– А то! Конечно, знаю. Разрешите идти?

– Давай, дуй. По дороге загляни к Никушкину, пусть этот хлам заберет, - Марат с отвращением ткнул на стол, где были свалены материалы. Усманов кивнул, встал и вышел из кабинета. Секунд через двадцать вернулся, смущенно пожал плечами, снял с вешалки кепку и выскочил обратно.

Марат покачал головой, вздохнул и вернулся к столу Усманова. Закрыл папку, поднял и сразу заметил жирные исправления карандашом в кроссворде. Присмотрелся, хмыкнул. Пробормотал раздраженно:

– Одни - тупицы, другие - комики. Разогнать бы всех на хрен, - и пошел к своему столу. 'Арест' в кроссворде было исправлено на 'Юрист'.

Бросил папку на стол, сел, подумал. Набрал номер сотового Ковальчука.

– Ты закончил с оптовиками?... Значит, заканчивай... А вот так. В темпе закругляйся и едь сюда... Потому что. Здесь расскажу. Давай, не тяни.

Нажал отбой, вздохнул и притянул к себе злополучную папку. Раскрыл, нашел нужную строчку, набрал номер. Трубку сняли гудка после пятого.

– Аристарх Львович?... Здравствуйте, старший следователь Кадыров. По поводу смерти Сиверко... Да... Нет, дело возбуждено... Нет... Я бы хотел задать вам несколько вопросов... Неофициально, разумеется... Что?! Извините, но по телефону это обычно не делается... А... Понятно.

Если бы Аристарх Львович сейчас увидел лицо Марата Кадырова, он бы наверняка поспешил накатать чистуху, что это он убил Сиверко с помощью секретного оружия ЦРУ. Но Аристарх Львович лица старшего следователя не видел и, судя по всему, не очень-то рвался увидеть. Марат скрипнул зубами и подавил рвущиеся наружу ругательства.

– Хорошо, Аристарх Львович, я понимаю. У меня к вам, собственно, только один вопрос - о чем господин Сиверко разговаривал по телефону, когда, собственно, случился тот инцидент?
– волнуясь, Марат начинал густо вставлять в свою речь словечко-паразит 'собственно'. Он эту свою слабость знал и старался контролировать, но иногда не получалось, - ...Да, разумеется, но некоторое представление обычно можно составить и по отдельным фразам?... Понятно... Хорошо. Это все? Спасибо, вы мож...
– Марат запнулся на полуслове, посмотрел недоуменно на трубку, из которой неслись короткие гудки, потом раздраженно припечатал ее к телефону и откинулся на спинку стула. Стул жалобно скрипнул, а Марат закрыл глаза, положил сжатые кулаки на стол и несколько раз глубоко вздохнул.

Посидел, успокаиваясь, минуты три. Пробормотал негромко: 'То ли еще будет', потом выпрямился и достал лист чистой бумаги. Написал: 'Из телефонного разговора с госп. Рудченко'. Подумал и густо зачиркал слово 'телефонного'. Потом написал ниже: 'г. Рудченко показал, что потерпевший во время последнего разговора более слушал, чем говорил, но, по репликам было ясно, что г. Сиверко собеседником недоволен. По словам г. Рудченко, потерпевший (г. Сиверко) произносил реплики вида 'Вы говорите ерунду', 'Что за чушь', 'Этого не может быть' или (со слов г. Рудченко) что-то в этом роде. Реплик, из которых было бы ясно, о чем идет речь, г. Сиверко не произносил. Разговор длился, по субъективным ощущениям г. Рудченко, около трех минут, после чего г. Сиверко выронил телефон, побледнел и упал. Ничего более по данному инциденту г. Рудченко показать не может'. Перечитал, добавил снизу дату и отложил лист в сторону - стажер придет - перепечатает на компьютере.