Дымный Рыцарь

— С войны минуло шестнадцать лет, сир, — ровно заметила Тобирама, внутренне, однако, напрягшись. Пальцы под столом незаметно нашли рукоять кинжала и замерли подле неё.

— Это не значит, что всеми забыто, за кого воевал дом Сенджу и его знаменосцы, — сир Дото усмехнулся. — Или у леди память короткая?

— Леди?.. — в непонимании пробормотал сир Торифу, выпучив глаза.

— Я не леди, — сквозь зубы проговорила Тобирама.

— Женщина с двумя хорошими конями, мечом и комплектом брони точно не может быть простолюдинкой, — парировал сир Дото. — Что вы делаете одна на Королевском тракте, миледи? Вы разве не знаете, что эта дорога может быть опасна?

Чувствуя, как запылали уши, Тобирама поднялась со скамьи, сравнявшись в росте с плечистыми сиром Дото. Сир Торифу запрокинул голову, с открытым ртом глядя на её лицо, прищуренные алые глаза.

— Мои дела не касаются вас, — с достоинством произнесла Тобирама и, взяв сумки, ушла наверх, провожаемая взглядами рыцарей и шепотками.

— 2 —

Наутро Тобирама поднялась ещё затемно. Она быстро собралась, натянула бриджи и синий камзол без герба, застегнула у горла шерстяной плащ с капюшоном, радуясь, что за ночь одежда высохла. Когда Тобирама спустилась в зал, очаг, ярко пылавший вчера, стоял холодный и стылый, но трактирщик уже суетился возле него. Мужчина повернулся на шаги и одарил Тобираму взглядом, в котором отчётливо читалось, что он думал обо всём женском племени. Предпочтя не обратить на это внимания, Тобирама за несколько медяков купила у него хлеба, яблок и ветчины в дорогу, после чего вышла на улицу.

За ночь ливень унялся, но в воздухе висела промозглая сырость. Тобирама глубоко вздохнула и мимолётно поморщилась — не лучшая погода для боёв.

В конюшне было непроглядно темно, стоял тёплый запах лошадей и сена. Едва Тобирама заозиралась в поисках какой-нибудь свечки и кремня, прибежал с зажжённой лампой конюшонок, который сегодня пялился на путницу ещё удивлённей, чем накануне. С его помощью Тобирама оседлала обоих коней и вывела их во двор.

— Вы будете сражаться на турнире, сир-леди? — спросил мальчишка, когда Тобирама привязала повод Вихря к седлу своей буланой кобылы и поставила ногу в стремя.

— Да, — забравшись в седло, Тобирама бросила мальчишке медную монетку. Проворно поймав её, конюшонок покачал головой.

— Вам не стоит, в Предел такие воины съезжаются — давно не было такого сборища. Мимо нас проезжал лорд Утёса со свитой, а два дня назад у нас останавливался сам Зелёный Зверь…

Не дослушав его, Тобирама пришпорила кобылу и направилась к выезду на Королевский тракт.

— 3 —

По мере приближения к морю ливни прекратились, и в воздухе вперемешку с весенней зеленью запахло солью. Тобирама любила море — водная стихия была ей родной, и рокот прибоя, высокие пенные валы нравились даже больше, чем могучее течение Красного Зубца и Камнегонки, на слиянии которых стоит замок её семьи. В детстве и юности Тобираме доводилось бывать на берегах Закатного моря, страшного не только бурями, но и разбойниками с Железных островов. Теперь же ей открылся залив Разбитых Кораблей, впадавший в Узкое море. Чайки над головой Тобирамы пели о землях, что оно омывало, — о Вольных городах и огромном Эссосе, о котором так мало написано в книгах, что Тобирама читала.

«Интересно было бы там побывать, — отметила она. Отъёхав далеко от дороги, Тобирама остановилась на краю утёса. Обводя взглядом волнующуюся свинцовую воду, она думала о суровых воинах Норвоса, умелых в фехтовании браавосийцах, дотракийских крикунах и колдунах из Кварта, у которых синие губы, потому что они в поисках бессмертия пьют Вечернюю тень. — Сколько же в мире интересного, что хочется изучить, найти применение…»

Сознательно оборвав мысль, Тобирама глубоко вздохнула и ударила кобылу пятками по бокам, пуская в лёгкую рысь. Солёный ветер снял с путницы капюшон и растрепал всклоченные чёрные волосы — Тобирама всегда красила их, отправляясь в путь. Так безопаснее, особенно если вдобавок прятать глаза.

На выступающем в море утёсе высился Штормовой Предел — могучая крепость из серого камня с закруглёнными стенами, казавшимися монолитом. Над единственной башней, круглой, массивной, развевались на ветру тёмные флаги — за дальностью расстояния было не разобрать узора, но Тобирама знала, на чёрных полотнищах расправили крылья алые буревестники. Родовые слова Учих гласили: «На наших крыльях — шторм». Так оно и было.

Чуть в стороне от замка и моря, между двумя рощицами, разрастался турнирный лагерь, защищённый от ветров протяжённой каменистой грядой. Шатров стояло уже больше сотни, и к ним со стороны тракта тянулись прибывающие рыцари. Тобирама вгляделась в знамёна. На южной стороне лагеря, ближе к замку, разместились штормовые рыцари и лорды — Тобирама видела скрещённые мечи Намиаши, ворона Ямаширо, чёрную на сером гончую Хатаке над большим шатром — никак сам лорд Сакумо, Белый Клык, почтил турнир присутствием; хотя его лучшие годы уже миновали, по слухам он всё ещё способен выйти на бой. Ближе к центру лагеря не менее многочисленные рыцари Простора поставили палатки вокруг воистину огромного шёлкового шатра. Вышитые на нём золотые цветы сверкали в лучах выглянувшего из-за туч солнца — Яманака всегда путешествовали с роскошеством. Представителей других земель было меньше, но всё же Тобирама разглядела и небесно-синий стяг Хьюга из Долины, и алые клыки северян Инузука, и кровавое солнце дорнийцев, а отдельно от прочих стоял ало-золотой лагерь семьи королевы — Узумаки, хранителей Запада, и их знаменосцев. Если здесь и были рыцари из Речных земель, они предпочли высоко не поднимать свои стяги — хоть война и давно минула, многие до сих пор помнили, кто отчаянней всех сражался за старого короля. Тем более помнили здесь, на землях главных сторонников победителя.

Тобирама могла бы найти место в этом лагере — её старший брат является верховным лордом Речных земель, и это даёт ей право ставить на этом поле шатёр не менее гордый, чем у Хьюга или Инузука. Однако Тобираме ни к чему было внимание, провожающие её повсюду взгляды и шепотки, поэтому она повернула коней в сторону от шатров к густой роще. В её глубине отыскалась поляна с ручьём, ограждённая с одной стороны каменной грядой, а ещё с двух — непролазными зарослями ежевики, навострившей колючки. Место уединённое, с дороги и из лагеря не видное — это полностью устраивало Тобираму, и она сноровисто разбила лагерь: стреножила коней и пустила пастись, поставила небольшую палатку, сделала в земле углубление для костра и обложила его камнями, насобирала самых сухих веток и сложила их возле палатки, прикрыв парусиной — небо вновь затянули тучи, и нельзя было исключать вероятность дождя.

Покончив с этим, Тобирама какое-то время сидела под деревьями, слушая шёпот ветра в кронах, дыша солоновато-лесным воздухом. На ум шёл похожий день в самом начале прошлой весны, когда она так же сидела под сенью листвы, только в роще близ Риверрана; тогда она читала, а рядом братья упражнялись с мечами. Посмотрев, чему Итама научился за последнее время, Хаширама сделал некоторые замечания и показал, как правильно, после чего потянулся вернуть меч в ножны.

— Сразись теперь со мной, — попросила тогда Тобирама, отложив книгу в сторону.

Хаширама посмотрел на неё с грустью.

— Торью, ну полно. Я же могу тебя поранить.

— Заживёт, — отрезала она и поднялась, упрямо глядя на брата — почти такая же высокая, как он, плечистая и плоскогрудая в свои шестнадцать. — Мне нужно больше упражнений с действительно сильным противником, чтобы лучше овладеть мечом.

— Ты не должна сражаться, — возразил Хаширама, и в голосе промелькнули нотки не заботливого старшего брата, воспитавшего их с Итамой, а верховного лорда Речных земель.

— Нас лишили брата, Хаширама, — сказала в ответ она. — Я буду сражаться, пока не верну его.

Тобирама прикрыла глаза. С тех пор прошло девять лет: долгое лето и ледяная зима, в которую Камнегонка промёрзла до самого дна, а в замке было так холодно, что передвигаться приходилось не иначе как завернувшись в плащ из самой плотной шерсти. С того дня много воды утекло. Не так давно Итама стал рыцарем — и очень расстроился, когда Хаширама запретил ему ехать на большой турнир в Штормовых землях.

— Если ты приедешь и поднимешь наш стяг, каждый штормовой лордёнок посчитает долгом ударить в твой щит, — пояснил старший брат расстроенному Итаме. — Я знаю, ты будешь биться храбро и многих победишь, но сражения измотают тебя, и тогда прилетят буревестники.

«Скорее стервятники, — подумала Тобирама, невольно сжав кулаки. — Хорошо, что Хаширама удержал Итаму дома. Стервятники не получат и второго нашего брата».

Хаширама запретил ехать и ей, но в этот раз Тобирама рискнула ослушаться — выбралась из замка потихоньку, пока старший брат был в отлучке в Сигарде, решал какие-то вопросы с тамошним лордом. Она гнала лошадей по сельским дорогам, пока Речные земли не остались далеко позади, но даже проезжая Королевскую Гавань Тобирама всё ещё резко оборачивалась на стук копыт за спиной, ожидала погони. Однако погоня всё не настигала её, и со временем Тобирама успокоилась — поверила, что ей удалось сбежать.