Дыра. Путь на ту сторону

– Ага, нам старейшина то и сказывал. – Петька ружьё опустил и, пожевав губами, выдал. – Виталька, а то мож и не пришелец?

– А то кто ж тода? Виш на нём железу блястящиго скок – пришелец то.

– Да не, он ентот, как их… - Петька нахмурился, но вспомнить не смог.

– Бродяжник он. Ух, бандюга иродская! – И опять обрез вскинул.

– Сёмка, а ну цыц дурья ты бошка! – Прикрикнул Виталька, оружие опуская дулом в землю. – Бандюки, то меченые. А бродяжники, то просто люд лихой. Они до нас то вроде по добру…, ну, не помнитси мне шоб ругал их набольший иль старейшина. А то вот мужики быват и хвалют.

Сёмка начал опускать дробовик, задумчиво, неуверенно, как-то рывками. Тряхнул головой, снова поднял. Опять опустил и совершенно несчастный посмотрел на Тихого.

– Ты хто? – Выдал он, видимо так и не сумев решить вопрос самостоятельно.

– Бродяга, Тихий все зовут. – Бесцветным голосом ответил Тихий. Его мечты развеялись, в своей преждевременной кончине не оставив даже намёка, на то что вообще были. Он начинал понимать, почему и Вадим и Анна и Васёк особо всех предупреждают - к поселенцам не соваться.

– Уф! – И всё. Оружие тут же побросали наземь, у костра расселись, только…, Тихий удивлённо хмыкнул. При той скорости, что они показали только что, даже с этого положения, ветка хрустнет, они опять за деревьями будут с оружием в руках. Вот так поселенцы…, неожиданно.

– Кушати буишь Тихай?

– Спасибо, я сыт. – Есть тогда он, вообще-то, хотел, просто есть еду выращенную здесь, не рекомендовали и не просто так. Причина была, но толи засекречена, толи просто неизвестна, а узнавать на собственной шкуре такую истину, как-то не очень хотелось.

– А мы тута вот картошков пожарити сбиралиси. Скусные они в золе-то, да с луком диким…

– Виталь, - Петька толкнул его локтем в бок и тихонько проговорил, - а набольший нас розгами того, не оприходыват, когда собразит, шо мы ни чаго не косили, а всё до лесу ходили?

– Не, орати буит. – Задумчиво пошевелил костёр палочкой и добавил. – Громко. Смешно буит.

– Угу, а розгами то оно не смешно…

– Ребята, вы откуда, с украины? – Тихий подошёл ближе, но не особо. Что-то волчье было в этих детках, и оказаться к ним слишком близко ему не улыбалось.

– Сам ты с ухраины. – Буркнул Сёмка, а Виталька гордо заявил.

– Русскаи мы все! – С сомнением нахмурился, покосился на Петьку. – Токо вот Петька, из татаринов он. Настоящих, но он друг наш и потому хороший он, а ты чаго спр…

– Шо? Кто из татаринов? Я? Сосок ты свинячай!

Виталька покраснел, рот открыл и с громким щелчком его захлопнул. Сказал «Тсссс», прислушался к чему-то и резко выкрикнул:

– Собаки, тикаем ребяты!

И прихватив ружья рванули к берёзкам. Наверх взобрались с такой скоростью, что казалось, будто реально взлетели.

– Тихай до дереву живчее тикай! – Крикнул сверху кто-то из троих.

Тихий только презрительно хмыкнул. Провёл пальцами по воротнику и поднял автомат. Долго ждать не пришлось. Вскоре густой подлесок зашевелился и спустя пару секунд, перед ним возникла первая собака. Здоровенная. Густая зеленоватая шерсть встала дыбом, зверь оскалил кривые клыки с алым отсветом и выпустил мощные кривые когти. Немедля ни секунды, Тихий выстрелил, метя в голову. Здоровенный череп разворотило с первого выстрела. Пёс упал, суча лапами, а вслед за ним из подлеска вынырнуло ещё три зверя, уже поменьше. Он положил двоих практически сразу, благо стрелять и сам умел отлично и системы пехотки помогали так, что у цели не было ни единого шанса уйти от пули. С последним возникла проблема. Проклятый зверь рванул в сторону, потом в другую, да с такой скоростью, что системы интерфейса за ним не успевали. Тихий выпустил длинную очередь наугад, как следовало ожидать не попал. Да и не особо надеялся. Просто провёл стволом по примерному курсу и сорвал нож с магнитных пластин на ноге. Собака сама напоролась на лезвие, не удачно прыгнув. Пехотка вновь перехватила управление приводами экзо скелета и не позволила ему упасть наземь от толчка. Затем резкий рывок рукой, усилители экзо придали рывку десятикратное усиление, и собака упала наземь разрубленная практически надвое. Нож вернулся на место, Тихий просканировал местность и свернул шлем. Суровое лицо бродяги, обратилось к юнцам, слезавшим с берёзок…, очень мрачным юнцам. Все трое бросали на него хмурые, даже злые взгляды. Лицо Тихого довольно быстро вышло из режима «приём благодарно-восхищённых воплей» в режим «я опять нифига ни понял».

– Всё в порядке. Я покончил с ними. – Проговорил Тихий ошарашенный поведением детей.

– Не прав ты дядя. Ох не прав. – Качая головой, ответил ему Виталька. Причём в каждом звуке его речи сквозило осуждение. – Не хорошо делати так, не добрый то поступок, иродскай.

– Не понял. Вы что несёте ребята?

– Шо шо…, - Петька на секунду замер возле мёртвой собаки, посмотрел на Тихого и буркнул, - дурак ты дядя, они ж не охотились. Слыхал же – не тихарилися они, громко шли.

– И что?

– Ни шо дядя. Они б мимо прошли, не кинулись бы. Зачем убивать-то еслив не защищалси ты, да есть охоты с тебя не было вовсе?

– А може он это, до нас стеснялси, а на деле голоднай шибко был? – Попытался реабилитировать Тихого Сёмка. Впрочем, говорил он с явным сомнением и на лице и в голосе.

– Их нельзя есть. – Буркнул Тихий поселенцам.

– Ха! Набольшему то скажи. Собак просто праильно готовить надобно. Набольший ток и знает как. У него скусно получаетси… – Виталька присел у костра, тяжко вздохнул и, плюнув в огонь, поднялся на ноги. – Не прав ты дядя. Нельзя просто так животину убивати. Пущай злобая она, да страшная, а просто так убивати нельзя. Заповедно слово не ведомо тебе, что ль нехристь ты окаянный? Не добре жизней лишати, ежели к тому до тебя причинов веских, да важных нету.

– Заповедну слову не разумеет. А значится оно шо? Шо он голодный? – Петька с сомнением посмотрел на нового знакомого. – Четверых-то не сожрёть, худющий, сток не влезет яму в брюхо-то, як не старайсь. Да, не. Не голоден он, бошкою дурной просто.

– Ребяты, подёмте уж отсель, мочи нет на дурака такого смотреть-то. Ничё не понимает, дурной совсем. – Виталька расстроено пнул пышный куст лопуха и двинулся вглубь леса. Его спутники последовали за ним.

– А так он може приболевши шибко? С того заповедну слову разумети и позабыл?

– Сёмка, шо ты его того, болемши не болемши, знаком с ним шоль?

– Да вродеб не знаком…

Так переговариваясь, они и ушли от костра, четырёх мёртвых, смертельно опасных тварей и одного ошалевшего бродяги. Он так и не смог их понять. И если до той встречи были у него мысли о контакте с поселенцами, то после неё выветрились начисто. Зато ему показалось, что он уловил какую-то загадку, точнее ответ на одну из часто задаваемых – почему погибла первая колония, собранная куда как грамотнее чем вторая. По большому счёту, вторая колония такой могла называться с натяжкой. Говорили, что её судьба будет ещё печальнее, чем судьба первой, потому как в неё включили добровольцев из десятка разных сёл – простых жителей, крестьян по сути. А вот откуда он позабыл. Раньше был уверен, что из сёл украинской глубинки, но говор ребят не шибко походил на украинский. Да и на русский тоже не очень. Вообще странно они разговаривали.

В общем, поселенцев Тихий записал в полных и явно буйных психов. А заодно и в покойники. С таким отношением к этому миру, колония либо уже уничтожена, либо вот-вот погибнет. Впрочем, иногда он сомневался. Было тогда что-то правильное в их отношении и что-то неверное в его поведении. Пока он не уловил что и как, может когда-нибудь…

В этот раз на опушке он никого не встретил. В лесу тоже. Спокойно миновал несколько километров, по привычке обходя знакомые места прорывов в подземных трубах. В новые порывы ни разу ни угодил, толи не было их тут, толи повезло. За весь путь не повстречал никого кроме ворон. Причём вороны его демонстративно игнорировали. Нахохлившись сидели на ветках, иногда кося в его сторону большим ало-жёлтым глазом, но и только. Он им не мешал, и вороны его высокомерно игнорировали. Но стоит пнуть дерево, где расселась стайка таких «воробушков» и все как одна, будут пытаться прогрызть броню, пока зубы не сточат или он их не перебьёт. Такие уж они, птички.