Дыши всем назло

Надо же, его отец всерьез решил заняться той девчонкой, которой он, Аавилл, заинтересовался! Грязный мерзавец. Что же теперь делать, как поступить? Уступать папаше он точно не собирался. Это его объект, его забава, его самоутверждение. Да и для цели поиздеваться она самый лучший вариант. Видеть, как она страдает, ломается от невзгод, разбивается о скалы безысходности… Настоящее блаженство. И это удовольствие он никому не хотел отдавать, тем более отцу.

«Бертран только мне принадлежит, и никто больше не тронет ее, кроме меня, пока я не скажу», – с этими мыслями Аавилл сильнее нажал на газ, и байк, не разбирая дороги, помчался по трассе.

Наконец на фоне гор и неба стал вырисовываться силуэт их огромного особняка, отрезанного от цивилизации, спрятанного в глубине леса – единственного утешения Аавилла, потому что только сила природы согревала его. И хоть он и желал оставаться ко всему безразличным, казаться всем мрачным и отвратительным, дабы не собирать вокруг себя людей, таких же омерзительных, как и он сам, он восхищался ей.

«Но вообще лучше ничего не чувствовать, чтобы лишний раз не испытывать дурацкие эмоции», – Аавилл с таким раздражением сорвал пакет с багажника, что чуть не зарычал от переполнявшего сердце гнева. А ведь это ее пакет. Отец осыпает ее деньгами, чтобы добиться ее расположения, да? Или у него роман с ней? Подумав о последнем, Аавилл со всей силы размахнулся ногой по колесу мотоцикла, и тот неплохо дернулся.

Стоунер знал, что не захочет услышать объяснение отца, почему тот так поступает, однако без этого объяснения ему тоже плохо придется. Да, он был уверен на девяносто процентов, что знал настоящую причину, но эмоции пожирали, поэтому Аавилл мчался со скоростью света в кабинет Лайонела, подгоняемый разбушевавшимся ритмом сердца.

А Лайонел даже не дрогнул, когда в его кабинет бесцеремонно ворвался сын, разъяренный, безумный, чуть не сорвавший дверь с петель. Очевидно, открыл он ее своим фирменным ударом с ноги. Волосы растрепаны, глаза мечут молнии и гром, но пока Аавилл стоял покорно и лишь уничтожающе смотрел на отца, тот спокойно попивал кофеек из маминой любимой кружки, что бесило только больше. Может, просто наброситься на него? Нет, эта гнусная скотина еще не поплатилась за все.

Аавилл на секунду закрыл глаза, сменив выражение лица на умиротворенное, и двинулся к столу отца. Растягивая время, он шел медленно, по пути швырнув пакет мистеру Стоунеру. Мужчина заглянул в него и ухмыльнулся.

– Значит, опять вернула… – сказал он себе под нос.

– Не знал, что теперь тебя интересуют худосочные малолетки, к тому же такой непривлекательной наружности, а сам ты заделался педофилом, – Аавилл усмехнулся, однако он еле держался, чтобы не заехать отцу по его наглой физиономии.

– Во-первых, это не твое собачье дело, во-вторых, я не собираюсь обсуждать свой выбор с убийцей моей жены, а в-третьих, выйди и закрой за собой дверь. И бережно, понял? – Лайонел явно издевался, применив спокойствие и надавив на больное место сына.

Вот тут Аавилл уже не собирался держать себя в руках. Он со всей силы стукнул кулаком по столу, отчего содержимое кружки немного выплеснулось на бумаги. Да как отец смеет так говорить о нем? Значит, он убийца, вот как?

– Я не убивал свою мать, и ты это знаешь! – зарычал он. – Это от твоих измен она была готова повеситься!

– Выйди. И закрой. Дверь, – вкрадчиво повторил отец по слогам, сам теряя терпение и безуспешно стараясь спасти испорченные бумаги.

Аавилл снова зарычал и вылетел из кабинета, хлопнув дверью. Прочь отсюда. Прочь из этого дурдома. Из этой клетки, в которой хранятся лишь плохие воспоминания, лишь один негатив, ненавистный отец… Ярость, боль, обида разрывали грудную клетку, хотелось орать во весь голос, раздирая горло до крови; хотелось упасть на землю без чувств и больше никогда их не испытывать. Никаких. Никогда. И он не будет чувствовать все это один. Окружающие пусть тоже сладко не живут.

* * *

– О, Аавилл пожаловал! – в глазах Орлеана загорелась озорная искорка, едва он заметил своего друга, пришедшего на озеро. – Вид у тебя просто шикарный. Обожаю этот твой разрывающий душу взгляд, он такой чувственный! Ты сразу становишься похожим на нашу математичку, когда я говорю ей, что опять пришел без домашки, – Орлеан расхохотался.

Аавилл выдохнул и сел на траву чуть поодаль от него. Вообще он приехал на озеро, потому что в этом месте всегда чувствовал успокоение. Кто ж знал, что Орлеан опередит. Спокойно с ним не посидишь, но хотя бы отвлечешься от горестных мыслей.

– Мне вот интересно, ты хотя бы во сне умолкаешь? – спросил Аавилл, раздраженно отвечая на SMS от Эсли.

– Этого мне знать не дано, – простодушно пожал плечами Орлеан. – Чего такой напряженный снова? Не разобрался с отцом?

– Он безумен, – буркнул Стоунер. – Ненавижу его.

Файер придвинулся ближе, чтобы взять камушек, и кинул его в воду. Получилось шесть блинчиков. Орлеан сидя затанцевал.

– Не ревнуй, – беззаботно отозвался он.

– К кому? – Аавилл ухмыльнулся. – К деревенской девке?

– К отцу, – Орлеан лукаво улыбнулся.

– Может, мне тебя пустить блинчиком по воде, извращенец недоделанный? – поднял бровь Стоунер, скрестив руки на груди.

– Да ладно, ладно. Рассказывай, что происходит вообще.

Снова сообщение от Нерине. И откуда у нее его номер? Аавилл нервно отбросил телефон в сторону.

– Его цель – Бертран, как я и сказал, – ответил он сквозь зубы, бросив здоровый булыжник в воду особо ожесточенно.

Орлеан довольно поджал губы, скрывая широкую улыбку, и искоса поглядел на него. Стоунер заметил это и настороженно посмотрел на приятеля, но тут же устало закрыл глаза, понимая, что Файер снова сейчас что-нибудь отколет.

– Аавилл… – начал он. – Да неужели ты ревнуешь эту самую «деревенскую девку»?

Стоунер открыл глаза и оперся руками о землю, откинувшись чуть назад, чтобы внимательно изучить Орлеана взглядом. Тот немного даже поежился, чему Аавилл явно обрадовался.

– Знаешь, а водичка сегодня наверняка теплая, – намекнул Аавилл, подмигнув.

– Да я нем, как рыба! – Орлеан провел двумя пальцами по рту, как бы показывая, что закрывает его на замок, и покорно сел.

Стоунер улыбнулся и дотянулся до своего телефона. Сегодня же сменит номер. Ну и надоедливая! Надо бы и ее как-то отшить, чтоб неповадно было. Интересно, на это уйдет много времени? А впрочем, не важно. Хватит с него на сегодня Эсли, Бертран, отца…

– Напиши Рею, чтобы собирал ребят, – Аавилл встал с земли и отряхнулся. – Сегодня я хочу забыть о том, кто я есть.

* * *

Невыносимая жара. И зачем согласился идти гулять в такую духоту? Правильно, Орлеан как начнет приставать, так не убежишь, не спрячешься, хоть лезь ты на Эйфелеву башню. Да ему еще так сложно отказать… И потом, кто ж знал, что дневное пасмурное небо сменится на ужасающе солнечное?

Пить… Уйти в прохладу, в тенек… Аавилл был согласен свалить хоть в Антарктиду, но это не представлялось возможным. А Орлеан маячил впереди, чуть ли не подпрыгивал и радостно что-то рассказывал, в то время как Стоунер вообще ничего не воспринимал, не то что слышал. Жара сводила его с ума и забирала все силы, а этому хоть бы что. Не человек! Он даже от своего счастья ничего вокруг не видел и, похоже, не чувствовал, кроме переполняющей его радости. Аавилл привык к такому его состоянию, поэтому не задавал никаких вопросов.