Дыши

– Нет, нет, нет... Ты не можешь уехать! Ты не можешь... – мне казалось, будто я пытаюсь убедить себя, что это неправда, и она совсем не собирается уезжать. – Ты не можешь меня оставить!

Она прикусила нижнюю губу и ее глаза покраснели и вызвали еще слезинку, и еще, еще. Мои глаза бегали по ее лицу, я ждала от нее каких-либо слов. Я приоткрыла рот и осмотрела помещение. Коробки, сумки, чемоданы... Вся мебель аккуратно запакована. На полках ни единой фотографии в рамке, ни статуэток, ни ракушек из океана, которые мы вместе собирали. Во мне как будто что-то оторвали. Ну, такое ощущение, что все закончено. Пустота и страх. Я долго не могла поверить, что это все правда, и она действительно уезжает. Воспоминания детства, проведенное вместе с Мег всплыло в моей памяти. Я закрыла глаза и сквозь ресниц просочилась слеза.

– Ты не можешь... – глухим тоном, почти шепотом произнесла я, положив свою руку ей на колено. – Я не смогу без тебя.

Верная. Действительно, настоящая подруга бросает меня в такой непростой ситуации. Где мне нужна ее поддержка и добрый совет. Она заставляла меня улыбаться, дарила наилучшие воспоминания, пожалуй, счастливей, чем дарила мне семья или кто-то другой. Она частичка меня. И вот так вот оторвать ее от сердца – невыносимо больно.

По лестнице спустились ее родители. Я открыла глаза и увидела их печальные лица, смотрящие на нас.

– Здравствуйте, миссис и мистер Бенсон.

– Добрый день, Эмили. Ты уже все знаешь? – спросила ее мама и села на большую коробку напротив нас.

– Да, трудно не заметить такую обстановку у вас в доме. – мы держались с Мег за руки, похоже, в последний раз.

– Мы переезжаем в Калифорнию...

– ...В Калифорнию?! – перебила ее я. У меня отвисла челюсть, перехватило дыхание.

– Знаю, что это будет трудно, но, девочки... – она обняла нас, как будто мы были родными людьми. Ее нежные руки ласкали меня по голове, я тихонько зарыдала в ее плечо. Я услышала, что голос ее понизился, и она шмыгнула носом.

Она была очень доброй и веселой женщиной. Она в каком-то смысле была мне близким человеком. Ее добрые глаза и мягкий голос всегда привлекали меня. Она была полной противоположностью моей матери. Возможно, я приду домой, а мама и не спросит меня, что случилось и не заметет, что машина Мег больше не останавливается возле нашего дома. Исчезнут разговоры на уроках, смех без причины, ее обсуждения парней, ее привычки теребить волосы. Ее запах исчезнет из моей памяти, развеет ветром ее тень в моем сердце. Унесут года наши мечты, наши воспоминания. А ее следы в душе останутся навсегда.

– Я решила пойти в медицинский. В Сан-Франциско есть университет, где обучают медиков разных специальностей. Ну, знаешь, помогать другим и все такое...

– Но ты даже окончила старшую школу.

– Родители сказали, что меня могут взять со второго семестра в другое учреждение, где я и закончу 12 классов. Потом меня ждет UCSF*.

(Английское название университета часто сокращается до UCSF, русское название до УКСФ — Университет Калифорнии в Сан-Франциско.)

– Неужели ты готова все это бросить и уехать черт знает куда?!

Мы шли по старой аллее, где в детстве любили гулять после уроков. Голубое небо заволокли тучи и лучи солнца не пробивались через густые облака. Такое ощущение, что сама погода подстраивалось под наше настроение. Последние часы мы гуляли с Мег, последние минуты я видела ее лицо, последние секунды я слышала ее голос и ощущала ее запах, тепло ее тела.

– Не по моей воли я уезжаю, Эм. Я бы доучилась еще полтора года в старшей школе, но родителям предложили более высокооплачиваемую работу в Калифорнии, поэтому мне тоже нужно уехать. – я остановилась, чтобы взглянуть мне в глаза.

– Как же я...?

– Я буду скучать, – она сделала паузу, – Хотя у тебя уже есть, тот кто за тобой может присмотреть. – я залилась краской. – Но будь осторожна, пожалуйста. Джейк классный парень, но... Мне кажется, что он не тот, просто не тот. – она говорила, как старшая сестра, которая уезжает учиться, но будет приезжать ко мне на каникулах или на День Благодарения. Но это Мег, и она уезжает, возможно навсегда и я ее никогда больше не увижу.

– И кто же, если не Джейк?

– Ну... – она задумалась. – Эван, например. Ты думаешь я не знаю, как он смотрит на тебя и как ты на него? Хоть он ведет себя, как последний придурок, он что-то чувствует к тебе. И ты, безусловно, к нему тоже. Симпатия к Джеку – маска, за которой ты боишься показать настоящие чувства..., но к тому, кто с тобой практически всегда. Эван – вот твоя причина всех неприязни к другим и твоя головная боль. Джейк – лекарство. К сожалению, подруга, мы болеем одним, а лечимся совершенно другим человеком.

Я широко раскрыла глаза. Я никогда не видела ее такой серьезной. Она казалась намного старше своего возраста. Я на минуту замолчала, пережевывая ее слова. И удивилась, насколько она права. Я молчала, уставившись в серый асфальт.

– Как же Том? Он знает?

Возможно, мне не следовало задавать ей этот вопрос. Он резко отвернула голову и встала ко мне задом, чтобы я не видела ее перелом внутри, о котором говорили ее слезы. Она нервно стала всхлипывать и ее руки затряслись.

– Мег? – осторожно спросила ее я, а та зарыдала вголос.

Она закрыла лицо руками и вся задрожала. Ее стоны нарушали нашу тишину. Мы были как в отделенном помещении, где не слышен гул оживленной улицы. Мы не слышали ничего, кроме ее плача и собственных мыслей. Я обняла ее поникшее тело и погладила по золотистым волосам. Мои глаза покраснели, но не выпустили слезы наружу. Я не осознавала все то, что происходит. Я представляла насколько изменится жизнь после ее уезда. И мне было страшно за нее. Как она там в незнакомом городе, в обществе других людей без меня и без родных пейзажей Флориды и нашего города. Она прижалась ко мне, как младенец. Еще чуть-чуть и она уснет у меня на руках.

– Скажи ему, что я его люблю.

Я шла по знакомой мне дороги. Сумерки окрасили небо в темно-розовый цвет. Еще не включили уличные фонари. Фары встречных машин неприятно светили мне в глаза. Я укуталась в теплую кофту Мег, она дала мне ее, чтобы я не замерзла пока дошла до дома. Скорее всего, она сделала мне такой небольшой подарок на прощание, чтобы я не забывала. Она одарила меня своей теплой улыбкой и закрыла в последний раз за мной дверь. Завтра, рано утром, самолет из Флориды в Калифорнию оторвется от взлетной полосы и унесет с собой Мег, а с ней и наши мечты и воспоминания. Я открыла дверь родного дома не с мыслью, что на меня могут наорать, что я пришла поздно домой, а с мыслью, что последней раз видела ее глаза и последний раз обняла ее, такую родную. Только в субботу мы были вместе на вечеринке, ночевали вместе у нее дома, радовались и делились друг с другом секретами. Это было два дня назад, а теперь – обрыв.

– Где ты была столько времени?! – на голоса с кухни я не обращала внимания. – Ты слышишь меня, Эмили? – мама проводила меня взглядом до лестницы, где я скрылась из ее виду.

Я закрылась в своей комнате и упала на кровать. Я дала волю эмоциям и слезы хлынули из моих глаз. Тихие стоны я заглушила своей рукой, которая держала мой рот. Я зажала его, чтобы мои всхлипы не услышали кто-нибудь из родителей. Стемнело. Мысли о Мег не покидали меня. Я уткнулась в ее кофту, пропитанную запахом кокосовых духов, и уснула, будто ее запах служил мне успокоительным, и давал иллюзию, что она рядом.