Дюжина

— Думаешь, если из богатой семьи, все дозволено?! — голос дрожал. Учитель прекрасно понимал, что из-за этого может потерять работу, но терпеть больше не мог. Он смотрел придурку прямо в глаза, скалясь от бешенства. — У нее неблагополучная семья, поэтому она не может позволить себе того, что можешь ты. Готов поспорить, если бы за Баст ухаживали, как за тобой, она бы была самой красивой девочкой в классе, а ты, мелкий ублюдок, был бы отбросом, старающимся получить хоть немного тепла от ее лучей!

— Так что ж вы, господин, не возьмете ее к себе? Жена не одобрит чужого ребенка в своем доме, да? — прошипел тот в ответ, продолжая ехидно улыбаться.

Учитель сделал несколько шагов назад, отвесил мальцу подзатыльник, а затем зашел обратно в класс. Он подошел к Эссии, наклонился к ней и предложил выйти к медсестре, чтобы та помогла избавиться от жвачки, но девочка лишь помотала головой, давая понять, что знания сейчас куда важнее. Учитель вздохнул и вернулся на свое место, а мальчишка, зашедший в класс следом, уселся за свою парту и презрительно посмотрел на девчушку. Рука потянулась в портфель и вытащила банку с синими чернилами. Специальная краска, предназначенная для рисования на одежде. Скажем так, творческий набор, чтобы дети на обоях не рисовали. Конечно, в комплект входила и одежда, что этого мальчугана она не интересовала. Металлическое перо, которое покинуло пенал, окунулось в чернила. На спине девочки большими мазками было выведено слово «неудачница», затем «нищая» и «отброс». Малышка дернулась, чувствуя на спине что-то мокрое. Она осторожно повернулась к мальчугану, который тут же перевернул всю банку на нее. Улыбка не покидала его лица. Учитель ошарашенно наблюдал за происходящим, не зная, что делать сейчас. Впрочем, девочка была шокирована не меньше. Родители определенно изобьют ее за испорченную форму, на которую деньги копили аж с детского сада, экономя на подарках ко дню рождения. Стоит сказать, Эссия несколько лет ходила в одном и том же, мать даже не кормила ее иногда, чтобы девчушка помещалась в эту одежду. Пальцы затряслись, слезы с новой силой полились по щекам.

— Ну что, Бастет, поняла, что бывает, когда из-за тебя мне делают замечания? — мальчишка сжимал в руке перо, все еще покрытое остатками чернил, а улыбка, эта презрительная улыбка, могла бы вывести из себя любого человека. Девочка терпела его унижения больше двух лет, но это уже перебор. Худощавые руки потянулись к воротнику мальчика, но тот лишь начал брыкаться, плюясь в несчастную. — А ну отпусти меня, тварь!

Мальчишка дернулся, пытаясь встать со стула, но споткнулся, от чего полетел вниз. Эссия начала падать вместе с ним. Руки мальчугана, сжимающие перо, пытались ткнуть им девчушку, но было тщетно. Ее масса оказалась заметно больше той, которую был способен выдержать придурок руками. Наконечник пера вонзился в глаз мальчишки. Баст ошарашенно застыла, когда ее уши пронзил громкий крик. Остальные ученики заверещали в панике, рука мальчика судорожно пыталась вырвать металлический предмет из глаза, но из-за веса девчушки ничего не получалось. Эссия несколько раз моргнула, а затем одним ударом малюсенького кулака вогнала перо еще глубже. Кровь брызнула во все стороны, крики стихли. Бельмо глаза, смешиваясь с кровью, маревом вытекало из глазницы, в которой торчал лишь наконечник пера. Металл повредил мозг. Мучительная смерть, хоть и не такая, какой могла бы быть, если бы эту штуковину погружали медленно. Эссия встала на ноги и сделала несколько шагов назад. Дети ошарашенно смотрели на бездыханное тело, лежащее на полу, а затем почти синхронно перевели взгляд на сероволосую девочку. По ее лицу стекала кровь, глаза широко распахнуты, переполнены ужасом. Учитель медленно подошел к ребенку, паника овладела им, но мужчина всячески старался не показывать этого. Он аккуратно прижал к себе девочку, шепча:

— Что же ты наделала, Бастет…?

…Тяжело дыша, Баст резко села на полу своей комнаты. Она приложила ладонь ко лбу. Всего лишь сон. Да, просто сон. Переведя дух, девушка поднялась на ноги и посмотрела на тумбочку, на которой лежал ее пистолет, до сих пор не поставленный на предохранитель. Ночью она вышла из комнаты Бриона и вернулась в свою. На щеках виднелись следы слез, под глазами большие мешки. Положив пистолет в кобуру, сероволосая подошла к двери и вышла в коридор. Не обращая внимания ни на что вокруг, она направилась в главный зал. Шаги были быстрыми, но в то же время и аккуратными, изящными. Оказавшись в самом просторном помещении, она поморщилась от яркого света. Глаза еще не успели привыкнуть. В дальнем углу, держа в руках кисточку, Дарекн наносил на своей АПБ новые отметины. Он что-то диктовал себе, чтобы не сбиться со счета. Каждая новая метка обозначает убитого им человека. И сегодня он нанес восемь, ровно столько же, сколько убил вчера. Бастет бросила взгляд в сторону товарища. «Тянешь нас на дно,» — раздалось у нее в голове в очередной раз.

Да, на дно… Она тянет всех на дно… Девушка ускорила шаг, направляясь к стеклу, за которым находился медицинский блок. Прислонившись к нему, она заглянула внутрь. Айрис все так же лежала без сознания на своей койке. Показатели давали понять, что состояние стабилизировалось. Что же, это уже хорошо. Слегка улыбнувшись, египтянка направилась к выходу из базы. Она зашла в лифт, нажала кнопку и поехала наверх, на поверхность. Двери медленно открылись, обнажая лестницу. Через мгновение Бастет уже стояла на улице. По спине пробежались мурашки. Большие хлопья снега падали с небес на землю, усыпая ее тонким белоснежным покрывалом. Верхушки деревьев, еще вчера полные желтых листьев, сейчас уже были практически пустыми, но, как и земля, носящими на себе снежные шапки. Девушка посмотрела на свои ноги. Она вышла наружу лишь в тапочках, которые уже успели наполниться олицетворением холода, падающим с неба. Зима, наконец, полностью сменила осень и высказала свою позицию на ближайшие три месяца. Схватившись за край футболки, Бастет приподняла ее и вытащила пистолет из кобуры, открыла барабан и посмотрела, сколько патронов осталось. Всего два. Что же, наверное, она вложила их туда, чтобы убить и себя, и Бриона. Впрочем, сейчас уже не важно. Дарен… прав… Да, он прав. Она сама виновата во всех своих бедах. Виновата, что притащила гражданского на базу и тем самым поставила выживаемость отряда под сомнение. Девушка сделала еще несколько шагов вперед, она постепенно ускорялась, и уже совсем скоро перешла на бег. Один тапок слетел с ноги. Эссия упала наземь, лицом в землю. Снег и грязь смешались, оставаясь большими кусками на теле. Не прикладывая почти никаких усилий, Бастет отползла к дереву и смахнула всю грязь с лица. Прокрутив барабан, она приставила дуло пистолета к виску и закрыла глаза. Руки дрожали, как и ночью. Палец лег на спусковой крючок. Внутри что-то щелкнуло.

— Один, — прошептала Бастет. По ее щекам снова побежали ручейки слез. Теперь шанс выжить три к двум. Впрочем, учитывая тот факт, что она собирается нажать на курок столько раз, сколько потребуется, шансы выжить уже не важны. Русская рулетка. Так называется эта игра, вот только в ней цель — выжить. Эссия же поставила себе противоположную задачу.

Брион открыл глаза. Взгляд вонзился в потолок. Да, это уже знакомый потолок. Потолок его новой комнаты. Под головой было что-то мягкое, но вот все остальное тело явно лежало на полу. Попытавшись подняться, юноша обнаружил, что всю ночь лежал на одной лишь подушке. Бастет ушла? Что же, этого следовало ожидать. Наверное, у нее есть свои дела. Обувшись, парень вышел из комнаты и направился к буфету, пытаясь нащупать в кармане кошелек. Денег должно хватить на какой-нибудь завтрак, пусть даже не совсем сытный. Вдалеке, держа руки на поясе, стояла та самая брюнетка, которая вчера сидела с ним на диване. Кофта на несколько размеров больше, обтягивающие спортивные штаны и кроссовки. Ее волосы были собраны в хвост на макушке, губы слегка надуты, а сиреневые глаза с интересом рассматривали сегодняшний ассортимент закусок в буфете. Брион подошел к витрине и встал рядом с этой девицей. Та рефлекторно посмотрела на подошедшего и добродушно улыбнулась. От ее вчерашнего беспокойства не осталось и следа. Что же, в какой-то степени, это даже радует, что она перенесла потерю товарища легче, чем остальные. Бросив взгляд на табличку, парень понял, что Бастет отсутствует на базе. Додуматься до этого было легко, ведь Дарен вчера назвал ее восьмой, и как раз в восьмом столбике был изображен крест. Интересно, куда она пошла?

— Переживаешь за Баст? — подала голос стоящая рядом. Брион с непониманием посмотрел на нее. Почему она решила с ним заговорить? Впрочем, невежливо оставлять вопрос без ответа. Юноша утвердительно кивнул. Астрид улыбнулась, а потом подошла к кассе и сделала заказ, снова повернулась на своего собеседника и добавила: — Не стоит, где бы она ни была, все будет в порядке. Бастет в отряде появилась чуть раньше меня, и я ни разу не видела, чтобы она была сильно ранена на заданиях.

— Спасибо, — прошептал Брион, понимая, что беспокоиться и правда не стоит. Он сопоставил цену закусок в буфете с количеством своих денег и сделал заказ. Через минуту продавец положил все на поднос и посчитал сумму оплаты. Парень вывалил из кошелька все, что было, и застыл, ожидая, пока кассир все посчитает. Продавец прищурился, смотря на юношу, а затем выдал короткое «не хватает». Астрид, услышав это, бросила монету на кассу и улыбнулась. Брион ошарашенно посмотрел на девушку, не понимая, почему она добра к нему. Добра, как Уильям и Бастет. Почему они не разделяют мнения Дарена? Почему они считают, что с потенциальным предателем нужно обращаться, как с другом, а не как с врагом? По-хорошему, нужно было под стражу его заключить, а не позволять разгуливать по базе и выдавать личную комнату. Почему террористы ведут себя так по-человечески? Брюнетка заняла место за одним из столиков и похлопала ладонью по соседнему стулу, приглашая паренька сесть рядом с ней. Моргнув, Брион послушался девушку и плюхнулся рядом. Он поставил свой поднос на стол и, слегка смутившись, произнес: — Спасибо большое, но не нужно было, я бы отказался от пирожка.

— Ты и так взял мало. Но, если тебя это так беспокоит, то потом вернешь, — улыбнулась брюнетка. Она подперла голову ладонью и продолжила: — Меня зовут Астрид Мейер.

— Брион Моралез, — робко ответил тот, выдавливая из себя улыбку. Слишком все это странно. Он не понимал, почему все так добры. Заметив вдали Дарена, парень поежился. Ну, почти все добры. Взяв в руки вилку, он отделил небольшой кусочек от мяса и запустил его в рот. Пусть это всего лишь буфет, но, стоит признать, весьма вкусно.

Бастет еще раз нажала на курок. Снова лишь щелчок. И эта ячейка барабана оказалась без пули. В голове все перемешалось. Невольно девушка вспомнила себя семь лет назад. Вспомнила день, когда ее выпустили из колонии, в которую она угодила за убийство того ребенка в школе.

Баст стояла напротив двери отчего дома. Рука поднялась, чтобы постучать. Металл отозвался на каждый звук противным лязгом. Дверь со скрипом отодвинулась. На пороге стоял отец. Впрочем, это животное нельзя назвать отцом: грязная майка, покрытая следами еды, скрывала жирное пузо, на запястьях красовались металлические кольца, в носу сережка. Голова с темными жесткими волосами, огромные щеки, заплывшие жиром руки и ноги. Мужчина почесал живот, а затем посмотрел на девицу перед собой. За эти шесть лет она стала настоящей красавицей: серые волосы чуть ниже шеи, собранные в хвост, выразительные карие глаза, черные одеяния, выданные при выходе из тюрьмы, сандалии, обстриженные ногти. Лишь шрамы выдавали все издевательства, которые вынесла девушка.

— Я дома, папа, — осторожно произнесла она.

Мощный удар пришелся в челюсть, от чего несчастная упала наземь. Пальцы задрожали, карие глаза устремили ошарашенный взор на родного человека. Тот лишь несколько раз чавкнул чем-то, что жевал все это время, а затем схватил девицу за шею и поднял над землей. Удержать ее он смог лишь несколько секунд, так как рука, на которой помимо жира вряд ли есть работоспособные мышцы, неспособна удержать тело пятидесятикилограммовой девушки. Она испуганно посмотрела в его озлобленные глаза, кривую улыбку с несколькими отсутствующими зубами. Его челюсть дернулась, шипящий голос вырвался наружу:

— Смеешь называть себя моей дочерью? Ты ничтожество! Убийца, которая недостойна находиться в моем доме. Но раз уж пришла, — он схватил ее за волосы второй рукой и потащил внутрь квартиры, направляясь к залу.

По дороге мужчина вытянул из брюк ремень с тяжелой пряжкой и нанес мощный удар по ее спине. Несчастная закричала от боли, по щекам потекли слезы. Родной отец… Поступает так…? В его голосе слышался гнев, достойный богов. Удар за ударом, да еще и такой силы, что края ремня рассекали кожу даже через одежду. Впрочем, одеяния вскоре были разорваны, и атаки приходились уже прямо по спине. Кровь начала сочиться через свежие раны, все попытки вырваться заканчивались ничем. Девушка огляделась. На столе стояла стеклянная бутылка пива. Треск стекла раздался во всем помещении. Где мама? Почему она не в квартире? Впрочем, неважно. Окровавленные осколки посыпались на пол. Несколько вонзились в кожу ладони при попытке встать. Тяжелая туша шлепнулась на пол. Потерял сознание. Прикрывшись порванной одеждой, Эссия побежала прочь. Так далеко, как только могла, она неслась куда-то. Лишь примерно она помнила, где находится дом учителя. Он наверняка поможет. Над головой просвистел проносящийся поезд, обдавший девушку потоком холодного воздуха. Она огляделась, побежала вниз по лестнице. Споткнувшись, несчастная упала в лужу полусухой грязи. Снова, как и шесть лет назад. Каждый день она не могла нормально обойти эту лужу и всегда, черт возьми, всегда падала в нее. На лице уже виднелись следы грязи, спину пронзала ноющая боль. Слезы не прекращали течь из глаз. К запястью кто-то прикоснулся. Целая группа мужчин. Они схватили несчастную и потащили ее прочь, в какую-то подворотню, где придавили к стене и начали сдирать одежду. Годы идут, а окружающие не меняются. Девушек по прежнему насилуют в подворотнях города, а полиция с этим совершенно ничего не делает. Пытаясь вырваться, Баст обрекала себя на лишь еще большие страдания, которые были представлены мертвой хваткой. Грубые мужские руки касались ее тела везде, где только можно. Омерзительные движения в области груди, ягодиц и лона. Рот заткнули какой-то грязной тряпкой, которую на затылке еще и связали, чтобы не выплюнула. Что-то твердое коснулось промежности. Резкая боль пронзила тазовую область. Кровь медленно потекла по бедрам. Через несколько секунд и второй мужчина присоединился к этому, пока все остальные держали. Эссии казалось, что ее сейчас попросту разорвут там. Египтянка дергалась, пытаясь справиться с болью и вырваться из мертвой хватки, но все тщетно. Тепло разлилось где-то внутри. Глаза широко распахнулись. Нет, не может быть, они не могли этого сделать! Смешиваясь с кровью, семя потекло по ногам. И так продолжалось несколько часов, пока все они не были удовлетворены. Несчастную, изнасилованную и потрепанную, просто бросили на грязной земле. В небе сверкнула молния. Дождь полил словно из ведра. Баст медленно подняла руку кверху, смотря на закрытое тучами ночное небо. Ливень. Губы задрожали, расползаясь в аккуратной улыбке. Нет, она не наигранна, скорее наоборот, пылает искренностью. Конечно, дождь не смоет позор с души и не вернет честь, но он хотя бы смоет грязь, кровь и семенную жидкость десятка мужчин. Все еще до сих пор болело, но эта боль уже не казалась чем-то сверхъестественным, боль давно стала обыденностью. И без того тусклый свет луны совсем исчез. Что-то преграждало путь взгляду. Нет, не что-то, а кто-то. Мужчина лет пятидесяти. На его лице аккуратная седая борода, на голове такие же седые волосы, рубашка с коротким рукавом, зонт, в руке сумка и шляпа. Он посмотрел на девушку, достал из сумки сменную рубашку и помог несчастной встать. Обмотав ее таз порванной одеждой, неизвестный накинул белоснежную ткань ей на плечи и тихо произнес: