Дзен в большом городе

— Пойдемте, посмотрим, может быть, она там? — воскликнула она и понеслась по лестнице, забыв отпустить мою руку. — Куда, куда она зашла?

— Вон туда, — вздохнув, показала я свободной рукой на третью дверь справа по второму уровню.

— Женька, — прошептала она, и я первый раз в жизни увидела, как человек стремительно побледнел, краски словно смыло с ее лица. — Это же Женькина комната!

«А какой приятной женщиной казалась, — скорбно заметил внутренний голос, — давай ее психоаналитику покажем, а?».

«Это ее жизнь, каждый по-своему с ума сходит», — пожала я плечами, пошагала за неадекватной клиенткой, которая уже добежала до закрытой двери, юркнула в комнату… и закричала.

Тоскливо, безнадежно.

Я остановилась.

Что-то знакомое почудилось в этом плаче…

«Ты точно так же рыдала над могилой Димки», — вздохнул голос, и я, похолодев от страха, рванула в комнату.

Женька, большой и сильный, сидел в кресле, свесив голову. Лицо скрывала пшеничная челка, а поза казалась слишком…неживой.

Вот черт!

Я отпихнула от него рыдающую Ирину Сергеевну, двумя руками рванула в стороны рубашку и припала щекой к груди.

«Ту-у-к…», — устало и протяжно шепнуло сердце, и я поняла, что все, механизм сломан. Что еще пару раз оно стукнет по инерции — и замрет навсегда.

И не будет нахального и надежного парня с мальчишеской улыбкой.

— А вот хрен тебе! — яростно сказала я, встряхивая руками. — Ты меня на свидание позвал? Позвал! А сам в кусты??? Не выйдет! Я тебя отучу обманывать девушек!!!

— Женечка, сынок, — его мать рядом плакала навзрыд.

— «Скорую помощь» вызывайте, потом вместе поревем, — рявкнула я на нее и впилась ладошками в Женькину грудь, кожа к коже, громко и отчетливо читая заклинание на переклад. На самом деле это целый ритуал, с пантаклей и жертвоприношением, только нет времени отыскивать дворняжку, мел и свечи. Придется просто прочесть заклинание, отдать от себя чуточку жизни, немного принять его смерти. Немного. Совсем немного. Только чтобы оно не остановилось, а там разберемся.

Наложив печать на заклятье, я снова припала к его груди ухом. Натужно, но сердце билось. Со скрипом, с шелестом, медленно — но все еще работало.

— Ты мне карусельки обещал? Обещал! Так что будь добр за свои слова ответить! — нежно улыбнулась я и как-то внезапно увидела, что парень-то вовсе не худ. Под рубашкой оказалось совершенное тело, с отчетливыми кубиками на прессе и идеальными дельтовидными мышцами.

— Упс, теперь будет два свидания! — пакостно ухмыльнулась я. — Я тебя тоже спасла! Ясно?

«Ты хоть при матери-то постесняйся», — чопорно заявил внутренний голос.

— Магдалина… — тут же донесся до меня полузадушенный шепот.

И обернулась — Ирина Сергеевна с серым лицом сидела на диване, прижимая руку к левой груди и, явно боясь вздохнуть, выдавливала из себя: — Нитроглицерин … дай. Сердце …

— Где, где таблетки? — отчаянно закричала я, кидаясь к ней. Та махнула свободной рукой куда-то в сторону, осторожно вздохнула, морщась от боли, и как-то осела, закатив глаза.

«Инфаркт, не иначе», — констатировал голос.

Я чуть не заревела.

Вот черт, ну и ночка у меня выдалась!

Сил лечить еще и маменьку не было. И потому я взяла из ее безжизненной руки трубку радиотелефона и набрала «03».

— Алло! — нервно затараторила я, не успела дежурная ответить. — Девушка, срочно нужна машина на Доудельную, сорок пять, квартира семнадцать! Очень сроч…

— Не кричите, — сухо оборвала меня дежурная. — Что за хулиганство — на этот адрес вызов уже был.

— Так то мать звонила, она уже с инфарктом лежит, — расстроено объяснила я.

— Вызов же был для молодого парня! — неприветливо сказала девушка.

— Ну да, — уныло покачала я головой. — Сначала он чего-то запомирал, а сейчас у его матери от расстройства инфаркт приключился!

— Сколько лет больной? — устало спросила она.

— Да откуда я знаю! Я тут посторонняя! Вы скажите, машина выехала?

— Выехала, встречайте у подъезда, — сказала она и положила трубку.

Как встречайте? А если, пока я бегаю, мать с Женькой совсем помрут? А он мне два свидания должен, между прочим!

— Ну вот что мне с тобой делать? — в сердцах сказала я, расстроено глядя на Женькины кубики на прессе.

— А какие варианты? — немедленно раздался нахальный голос.

Я обернулась и увидела, как другой Женька сидит прямо на столе, и с ухмылкой смотрит на меня.

Потом перевела взгляд на кресло. Почти неживое двухметровое тело все так же бессильно лежало в нем. Потом на стол, где вполне живой Женька сидел и дрыгал ногами. Потом снова на кресло.

— Ты кто? — заморочено посмотрела я на живого Женьку.

— Приехали! Знакомились уже!

— А это тогда кто? — указала я на кресло.

Парень вгляделся в себя — другого, в глазах плеснулось непонимание и изумление. Соскочив со стола, он подошел к креслу. Внимательно осмотрел свое второе тело, взял за руку. Зачем-то соприкоснулся лбами с собой — другим и отрешенно прикрыл глаза.

У меня голова пошла кругом. Черт, ну что за напасть? Надо встречать врачей со «скорой», а тут такой казус. Странно, но я совершенно не испугалась. Было дурное предчувствие, но не страх.

Пять минут я подождала, после чего решительно позвала:

— Женя!

Он медленно поднял голову, открыл глаза и вопросительно посмотрел на меня каким-то усталым взглядом.

— Объясни, что происходит?

Отрешенность стекла с его мальчишеского лица, плотно прикрылась беспечностью. Он ухмыльнулся и ласково спросил:

— А тебе какая разница?

— Разница есть! — твердо сказала я.

— Не будь занудой, — улыбка стала еще ласковее, и это настораживало.

— Это кто вообще? — сухо спросила я, указывая на тело в кресле.