Дзержинский
Шрифт:
Возьмем для примера что-нибудь поближе и попроще. Вот как происходило в Поволжье.
В июне 1918-го на штыках восставшего чехословацкого корпуса в Самаре берет власть так называемый Комуч — Комитет членов Учредительного собрания. Около шестидесяти учредиловцев-эсе-ров собираются в городе на Волге. История Учредительного собрания продолжается.
Комуч старается все сделать по уму. Законодательство — на загляденье. Земля с ее недрами, лесами и водами поступает в народное достояние. Помещичье землевладение ликвидировано (на бумаге). В этой части не хуже, чем в большевистской Москве. Но плюс к тому самое важное: отменены твердые цены на хлеб, крестьяне вправе реализовывать свой товар
Жизнь оказалась намного хуже такого законодательства.
Сразу начинается почти война между мужиками и бывшими помещиками, которых поддерживают военные. Основу армии у Комуча (она называется Народной) составляют офицеры. Землевладельцы с вооруженными отрядами тут же устремляются в свои бывшие вотчины. Наиболее отличившихся в «черном переделе» крестьян порют, а то и убивают. Взыскивают штрафы за понесенные убытки. Самарское правительство пытается протестовать, но на него плюют. Выясняется также, что часть помещичьих земель была заблаговременно продана иностранным компаниям! Объявляются собственники. Французский банк заявляет свои права на огромное имение графа Орлова-Денисова площадью 68 тысяч десятин. Прислан карательный отряд возвращать имущество владельцу.
Свободные цены на хлеб? Чего лучше! Мужики несут свой товар на базар, где ломят за него впятеро, вдесятеро. Мука подскочила до 60 руб. за пуд, ужасается местная пресса. И это притом что закрома в тот год ломятся от запасов хлеба. Сахар в июле продавался по 1 рублю 40 копеек за фунт, в сентябре у спекулянтов его покупают за 30—35 рублей за фунт. На улицах городов появляются толпы попрошаек. По всей губернии закрываются приюты для инвалидов, стариков и нетрудоспособных, детские столовые. Будущего у этого правительства нет.
А как хорошо встречали...
«Урал. В прифронтовой полосе население страшно запугано грабительскими наклонностями некоторых красноармейских частей. В то же время население относится весьма сочувственно, даже восторженно к чехословакам».
...Терпение, дайте им поуправлять. Через три недели (дело в июле было):
«Урал. В Бирске население отказывается исполнять приказания чехов о реквизиции лошадей, рытье окопов и вступают в отряды Советской власти.
Белогвардейцами мобилизуются только представители командного состава старой армии. Крестьяне и рабочие в народную армию не идут.
Самара. Объявились партизанские отряды рабочих и крестьян, которые делают налеты на проезжающих белогвардейцев и чехов и убивают их».
...В августе Комуч выбрасывает белый флаг: курс на свободную продажу хлеба признан гибельным. И что появляется? Правильно — продотряды, только иначе называемые, которые выколачивают из крестьян хлеб и другое продовольствие. Лидер эсеров Чернов готовил свой торжественный приезд в Самару в сентябре. Только однопартийны здесь его уже не ждут. Человек не вышел из образа «председателя Учредительного собрания», сейчас начнется партийная трескотня. И точно, обратился к населению с такой проповедью:
— Встаньте сами на защиту своей свободы, своей чести, достоинства. Скажите «больше я не полезу ни под чье ярмо. Если будет выбор — ярмо или смерть, я выберу смерть, а не ярмо, потому что я не раб». Создавайте свою Народную армию, которая и по составу и по духу должна быть мужицкой.
О чем это он? Добровольно в Народную армию вступили шесть тысяч человек, в основном офицеры и студенты. Еще 23 тысячи мобилизованы насильно. Военные подвергают порке уклоняющихся от призыва вместе с их родителями.
Пушки заговорили! Большевики еще до такого недодумались. В сводках Самарского правительства за август сообщается о селах, сметенных артиллерией с лица земли, и массовых экзекуциях. На губернском крестьянском съезде в сентябре один из делегатов рассказал о том, как проходила мобилизация в Ключевской волости. Отряд казаков окружил село, арестовал 18 человек (вот и заложники). Часть новобранцев скрылась. Казаки выпороли их отцов и матерей. Затем на площади подвергли экзекуции заложников, а двоих из них расстреляли.Продержался Комуч до своего полного разложения четыре месяца.
«Куда бедному крестьянину податься?» — бессмертная фраза из советского фильма.
Где корни этого террора? Уместно вспомнить и Столыпинскую аграрную реформу. Около половины крестьян Самарской губернии, переселившихся перед войной за Урал, разорившись, вернулись обратно к пустым очагам. Они пополнили социальную базу большевиков. Через год после описываемых событий Самарская губерния даст Красной армии (по мобилизации, верно, но все-таки) 140 тысяч бойцов.
Хозяйствовать в стране пытаются по-разному, но всюду съезжают на одни рельсы.
В декабре 1919-го в белом Ростове спекулянтов наравне с дезертирами и грабителями вешали на улицах...
Как же надо было?
Глава двадцать седьмая. «В НЕМ БЫЛО ЧУВСТВО ЧЕЛОВЕЧЬЕ»
Для спасения представителей царского дома Романовых их зарубежные родственники не сделали почти ничего. Остереглись общественного мнения в своих странах? Непонятно.
Как ни относись к революционерам склада Дзержинского, но невозможно представить, чтобы они бросили «братьев» в беде.
Однако несколько Романовых, оказавшихся после Февраля в Крыму, уцелели. Заграница тут ни при чем. Спас их... большевик. История поистине удивительная.
...Февральская революция застала Александра Михайловича (внука Николая I, женатого на сестре Николая II — Ксении) в Киеве. Вскоре под конвоем матросов семью великого князя отправляют в Крым, в их усадьбу Ай-Тодор. Александр Михайлович описывает свой быт того времени:
«Охраняющие нас вооруженные моряки имели право входить в наши комнаты в любое время дня и ночи. Без разрешения комиссара мы не могли ни получать, ни отправлять письма и телеграммы. Комиссар присутствовал при всех наших трапезах; рядом с ним находился его переводчик — на тот случай, если мы перейдем в разговоре на иностранные языки. Всех, кто хотел нас видеть, обыскивали и при входе, и на выходе».
В доме отчего-то толкутся до полусотни вооруженных матросов. Они могут Романовых среди ночи разбудить, куда-то потащить, осыпая оскорблениями. На лужайке под их окнами постоянно стоит грузовик с солдатами. Дело близится к развязке, чувствует великий князь. Романовы во власти Севастопольского совета. А тот состоит из вольных людей непонятной политической ориентации — причислим их тоже к анархо-коммунистам. Свои права на кровопийц Романовых предъявляет также Ялтинский совет, ничем не лучше.
Тем временем до Крыма доходят известия об октябрьском перевороте. Пленники ждут появления комиссара от большевиков. И тот пожаловал со словами: «Я получил приказ Советского правительства взять в свои руки управление всем этим районом».
Новый комиссар — матрос двухметрового роста, увешанный оружием. Гигант по фамилии Задорожный сообщает Александру Михайловичу последние революционные новости:
— Севастопольский совет велел мне защищать вас до получения особого приказа от товарища Ленина. А ялтинские товарищи настаивают на вашем немедленном расстреле. Они попробуют захватить вас силой.