Джампер
Шрифт:
Э-эй, дружище! Ты чего побледнел-то?! – видимо моя внешность тоже как-то отреагировала на мысли, да так сильно, что Санька сунул мне под нос ампулу нашатыря.
Ба-буш-ка… – выдавил я из сухого горла…
Сам ты… бабушка.. – Санёк выдохнул, видимо выглядеть я стал лучше, но каша в голове ещё булькала, не давая мыслям занять свои ячейки в кластерах мозга… – на ка, лекарство тебе… Как его пьют, помнишь, надеюсь?
Мгм – промычал я. Кто ж не знает как пьют спирт. И выдохнул…
12.04.2017г. 14.15 Мск
Мы молча
Ну, вижу, тебя отпускает. Давай теперь по-порядку, с чувством, с толком, с расстановкой… Прям с самого утра и до звонка в мою дверь. Дальше я и сам знаю. – усевшись на кресло напротив меня, с видом Фрейда, первым завёл диалог Александр Самуилович.
Доктор! А Вы какой доктор? – съязвил я, как мне показалось, очень остроумно.
Я тот доктор, которого никто не минует… Зови меня Доктор-Судьба! Рассказывай давай, Петросян. Что было с утра?
Я проснулся, как обычно… Проспал… – и так я ему во всех красках рассказал, как меня сегодня все задолбали.
А ты, когда запнулся, головой не ударялся? Ни обо что?
Нет. Я аккуратно пролетел, но ногой стукнулся. Такое бывает от ударов ногами?
Бывает. Если ноги ударяют по твоей голове. Но это не про тебя. А почему проспал? Бабушка почему не разбудила?
Бабушка… – я снова впал в ступор… Я отчётливо помню день её похорон. Мне было 14 лет…
Так что там с бабушкой? Ты чего виснешь на этом слове? С ней всё в порядке? Здорова?
Слушай, Зигмунд, как-там-тебя-по-батюшке… а у тебя есть знакомые психотерапевты? Или как там они обзываются?.. У меня, по-моему, какие-то сдвиги начались…
Вот, поверь, видно даже не специалисту, поэтому я тут с тобой беседы задушевные и веду. К доктору всегда успеешь… Так что с бабушкой-то? Надеюсь Наталья Семёновна в порядке?
И я надеюсь. Слушай, я помню, когда её хоронили… Сентябрь… Тёплый такой денёк стоял. Тишина на кладбище…
Э-э-эй… Притормози! Кого хоронили? Ты, брат, меня не пугай… Позавчера с ней виделся в поликлинике, не образец здоровья, конечно, но ко мне ещё рано…
… и ты там был. И родители твои… Нам по 14 лет было.
Так-с. Жалко, что спирт кончился, придётся сеанс коньяком разбавлять… – он принёс бутылку какого-то иностранного производства, я так понимаю, папин подарок из Израиля, со вздохом сожаления протёр её и открыл. Плеснув и себе в кружку, сел обратно в кресло и продолжил: – А что из детства нового ещё в твоей памяти есть? Ну, просто интересно…
А я вот теперь и не знаю, что из моей памяти новое, а что старое. Слушай, как называется, когда память замещается?
Конфабуляции – это называется. А в какой школе ты учился? Мы учились…
В 67-ой, 1567,вроде…
Прааавильно… С кем из пацанов общались?
С Вовкой Лысым, Олегом…
Тоже правильно. А с кем целовался в первый раз, помнишь?
Конечно! Катька Краснова!
Тоже правильно, только Краскова она.
Почему Краскова-то? Помнишь, мы к ней в больницу пошли, когда она руку сломала? Ещё ржали, что в палате одни красные собрались. Краснова, Красноухова и Красникова.
Это ты наверное без меня ходил, не помню я чтоб она руку ломала.
А где ж по твоему мы с ней целовались-то? В больнице,
под лестницей.Всё верно, только ей тогда аппендицит вырезали…
Блин… Опять это самое слово, как ты его там назвал?
Конфабуляции… Я, конечно, не психиатр, но посоветовал бы тебе отдохнуть. Позагорать где-нибудь, на пляже, возле моря поваляться… Слетай в Кубу. Сменишь обстановку… Переработал ты мозгами, вот и плавятся. Ты в отпуске когда был в последний раз?
Два года назад. А чего в Кубу-то? Ближе некуда что ли? В Турцию, в Египет…
Ты меня всё больше и больше удивляешь. Куба интереснее и дешевле.
С каких это пор?
Да уж года три… Как Зюганов с коммунистами пришли к власти, так мы снова на Кубе лучшие друзья!
Зюганов?!
Серж, хряпни ещё коньячка. Хорош чертовски! Не зря папа его привёз. Я вижу что с каждым сказанным словом, твоя мозговая деятельность всё больше и больше заходит в тупик. Не напрягай мозг, тем более, не береди свою память, от этого только хуже становится. И пойдём прогуляемся. Свежий воздух, знаешь ли, никогда не повредит!
Я собственно с этим предложением к тебе с утра и ехал.
Вот и славненько. – потирая руки, Саня пошёл переодеваться, а сам в зеркало всё поглядывал на то, как я допиваю кружку чертовски хорошего коньяка от папы.
А погодка разгулялась, надо сказать, как в сказке. Птички щебечут, солнышко греет, лужи разлились… Весна, одним словом. Дошли мы молча до Поклонной горы, сели на лавочку и наблюдали за молодыми мамашками, прогуливающими своих детей, кто в коляске, кто уже без неё.
Вот надо было, Серж, тебе на Ольге жениться, сейчас бы мозг не размножал себе и другим. Вёл бы размеренный семейный быт, может уже и ляльку бы завели…
Не. Не готов я ещё жениться. Тем более на Ольге.
А год назад ты совсем обратное говорил.
Не начинай, Сань, я год назад с ней два раза в кафе сходил и понял, что семейная жизнь не для меня. Пока, во всяком случае.
Видимо для этого ты с её родителями и знакомился. Чтоб сказать, так мол, и так, не готов я быть вашим зятем.
Опять… Не знаком я с Ольгиными родителями. Когда я понял, что меня всё больше и больше засасывает трясина чувств, отвлекающих от жизненных целей, попросил её не давить на меня, после чего мы больше не встречались.
Ну ты сказочник! Ей Богу! Есть идея: пойдём ка прогуляемся до этой эстакады, под которой ты запнулся. Хочу изучить это парадоксальное место, где бьются ногой, а отшибает память.
А пойдём. Заодно проводишь меня до дома. Я не уверен в своей реакции, когда увижу бабушку. Но на улице ночевать тоже не хочется.
Подходя к месту, где я делал пируэты между опор эстакады, что-то во мне напряглось. Знаете, такое чувство, как будто стоишь под линией высоковольтки. Прям аж волосы зашевелились. Везде. Даже на руках. Ноги упрямо отказывались шагать, а горло пересохло. Я сказал Сашке об этом, но он съязвил про мою изнеженность и чувствительность и подтолкнул меня в спину. Мне пришлось сделать широкий быстрый шаг и я реально стукнулся головой во что-то твёрдое. Словно стекло на дороге поставили. От неожиданности я упал на то место, на которое обычно ищут приключения. Санёк подскочил тут же: