Джайв с манекеном

Без лишних церемоний Инга стянула с себя шубу и раздраженно швырнула ее горничной. Без шубы она показалась мне слишком худой, и только осанка, горделивая, как у балерины, с развернутыми назад плечами, не позволяла подумать об модной анорексии. И если руки Инги были тоненькими, как веточки, то ноги, насколько позволяли рассмотреть сапоги и юбка, были крепкими и сильными.

Горничная ловко поймала шубу и шагнула ко мне.

– Позвольте вашу куртку, – тихо сказала она до странности невыразительным голосом. Инга, поправлявшая у зеркала волосы, обернулась.

– Чего застыла? Пошли, сейчас ужинать будем.

Вспомнив о горничной, Инга рявкнула так, что по холлу покатилось гулкое эхо.

– Почему к телефону никто не подходил?

– Авария, – бесстрастно пояснила горничная. – Ветер сломал дерево, оно упало прямо на провода и оборвало их. Обещали починить к завтрашнему дню.

– Бардак, – вздохнула Инга. – Покупаешь загородный дом, обустраиваешь, а потом в нем то свет отключают, то воду… Не поверишь, но мы бывает по три дня сидим без воды. Впрочем, тебе, наверное, не понять. За границей так не бывает…

Я криво усмехнулась и, отдав горничной куртку, последовала за Ингой. Кто-кто, а уж я ее прекрасно понимала, но комментировать не стала. В своем стремлении выглядеть хозяйкой жизни Инга казалась смешной и глупой. Я гадала, кем окажется семейство Левиных, делая ставку на депутата Думы, начальника налоговой службы, директора крупного завода, приватизированного под шумок в девяностые, и даже пыталась угадать характер и внешность Андрея Левина. В воображении предстал пузатый крепыш среднего роста, с плешью на макушке, сарделькообразными волосатыми пальцами, украшенными массивными золотыми печатками, властный, хамоватый и в то же время несколько неуверенный в себе из-за недостатка образования. Возможно, разбогатев на волне приватизации, он выстроил этот дом-монстр, напихав туда все самое дорогое, полностью игнорируя советы дизайнеров. Сейчас мы войдем в столовую и увидим его за миской борща, облаченного в спортивный трехполосный костюм…

Наверняка ему под стать и жена. Вряд ли он развелся с супругой, ведь Инга назвала ее «мамахен». Сейчас я увижу растолстевшую мадам с вытравленными добела кудряшками, золотым зубом на переднем плане и ярко-красной помадой на тонких губах. Она будет есть куриную ножку, вгрызаясь в нее алчно, как дворняга, и вытирать сальные пальцы о дешевые бумажные салфетки. Когда за столом нет гостей, она велит прислуге подавать еду на дешевых тарелках с рынка, для гостей выставляется псевдофамильное серебро, которое потом тщательно пересчитывают…

До столовой было довольно далеко, так что я успела придумать даже интерьер, а также еще несколько членов семьи, вроде дебильного сыночка, проводящего все время в интернете или за игровой приставкой, старушку в инвалидном кресле, держащую на руках презрительно взирающего на мир трехцветного перса, а также дворецкого: тощего, лысеющего со лба, с крашенными в черный волосами и крючковатым носом. Это меня даже развлекло.

В этот момент дверь распахнулась. Меня обдало холодным ветром. В дом влетели два ротвейлера и мгновенно бросились ко мне, вопросительно гавкнув. Я замерла.

– Не бойтесь, – сказал мужчина средних лет, стоявший на пороге. Собаки подбежали ближе и обнюхали меня с ног до головы.

– Я и не боюсь, – сказала я, и смело почесала между ушами лобастую голову одного пса. Мне показалось, что от такой наглости пес сам впал в ступор, и даже пожал бы плечами, если бы имел такую возможность. Инга, улыбаясь, махнула мне рукой.

«Очаровательный дом, – зло подумала я. – И хозяева – сама доброта!»

В столовой пахло чем-то умопомрачительным. В желудке заурчало, я непроизвольно сглотнула, вспомнив, что, собственно, вышла из дома только потому, что закончились продукты. Я постаралась не смотреть на заставленный едой стол и перевела взгляд на людей.

За столом сидело четыре человека: двое мужчин, женщина и девочка лет двенадцати. К моему легкому неудовольствию, все предположения о внешнем облике семьи Левиных рухнули. Мать Инги, тонкокостная, анемичная, с бесцветным профилем совершенно не походила на яркую и эффектную дочь. Предположения Инги о салоне были оправданы. На голове дамы была великолепная прическа, требующая не одного часа работы, лицо покрывал превосходный макияж, вряд ли нанесенный самостоятельно. Мое появление не вызвало у матери Инги никакого интереса. Она смотрела в тарелку и лениво ковыряла овощи.

Девочку я определила как сестру Инги, отметив те же до странности светлые глаза и легкое сходство. При моем появлении девочка округлила брови и вопросительно уставилась на Ингу.

Андрея Левина я тоже опознала без труда. Те же черные волосы, поседевшие на висках, прозрачные голубые глаза. Его облик совершенно не походил на придуманный мной. Левин оказался высоким, худым и на свой возраст не выглядел. На фоне бесцветной супруги он заметно выделялся. Единственным моим попаданием стала одежда. Левин был одет в серые спортивные штаны и такую же футболку. Наше появление он отметил быстрым взглядом, а потом уткнулся в лежавшую перед ним газету, равнодушно пережевывая ужин.

Последний мужчина за столом остался загадкой. Он не казался членом семьи, поскольку единственный одетый в строгий костюм и даже галстук. Сидя рядом с девочкой, он, пожалуй, единственный, кто отреагировал на наш приход эмоционально. В глазах вспыхнули живые огоньки, уголки губ тронула легкая улыбка.

– Добрый вечер, – вежливо сказала я.

На этот раз на меня посмотрели все, а потом вопросительно уставились на Ингу.

– Добрый вечер, – нехотя произнес Андрей, а следом за ним нестройным хором все остальные тоже протянули приветствие на разные голоса.

– Это Алиса, – сказала Инга. – Жрать хочу, умираю… Алиса, садись.

– Просто Алиса? – спросил неизвестный мужчина.

– Алиса Мержинская, – представилась я.

– Она от Кристофа. Та самая, – пояснила Инга. – Марина, подавай!

– Вы та самая Алиса? – глупо спросила мать Инги, оживившись. – Ох, как я рада, а то мы вас совсем потеряли. Кристоф сказал, что вы приехали, но никаких данных не оставил. Как он там?

– Более или менее, – пожала я плечами, делая вид, что меня совершенно не привлекает поставленная рядом со мной тарелка с куриной грудкой в панировке, рисом и овощами. – После смерти Анны ему нелегко.

– Да, мы слышали, – кивнула она. – Вы были там в это время?

Я кивнула и вкратце рассказала о Кристофе и Анне. Курица на тарелке благоухала совершенно невыносимо.

– Ой, я вас заболтала, а сама даже не представилась, – всполошилась женщина. – Я Тамара, это мой муж Андрюша, это Настя…

– Привет, – сказала девочка, склонив голову набок. Я улыбнулась в ответ.

– …А это… наш… друг Лев Борисович, – запинаясь, произнесла Тамара. Я вежливо покивала всем присутствующим, сдерживаясь, чтобы не вонзить зубы в куриную грудку, как это совсем недавно делала в воображении мама Инги. Лев Борисович тоже расплылся в улыбке, но при этом покосился на Ингу. Левин, отложивший газету на время моего рассказа, смотрел на меня с легким интересом. Когда я принялась за еду, он снова принялся читать, но мне показалось, что он лишь делает вид. Его взгляд то и дело поднимался на меня, а когда опускался на страницу, смотрел в одну точку.