Джебе - лучший полководец в армии Чигизхана

Темуджин неодобрительно повертел головой:

– Слишком ты все сложно закрутил, Субудей-богатур. Если я завоюю народ, то могу заставить его поклоняться тому, на кого укажу.

– Возможно это так, – согласился Субудей, добавив: – Но такое поклонение будет недолгим, временным. А религии, очевидно, идут с Неба, от Бога. Они возникли раньше, чем человек появился на земле. Поэтому, настоящие религии – надолго.

Темуджин опять задумался. Молчание затянулось.

– Может быть, ты и прав, – с расстановкой произнес хан. – Я вспомнил себя... Когда был в колодке... Тайджиуты, могли меня избить, заставить работать, или убить, но сам я услуживать им никогда бы не стал.

– Если бы не признал их господами над твоим телом и над твоей душой, – добавил Субудей.

– Я с тобой согласен, Субудей-сечен, – неожиданно признался Темуджин.

Субудей завозился, отворачиваясь от товарищей, стараясь спрятать покрасневшее от волнения лицо. Чиркудай был рад за мудрого друга.

– Не только в Китае есть мудрецы, – неожиданно сказал Тохучар, и затих, подумав, что оскорбил этим Темуджина, не признав его мудрость.

– Ты тоже прав, Тохучар-нойон, – усмехнулся Темуджин и, посерьезнев, твёрдо добавил: – Вечное Синее Небо не всегда благоволит ко мне. Но в одном оно сделало мне подарок – у меня очень умные соратники. И я благодарен за это Этугену и Маздре, живущим на Небе, – Темуджин встал с кресла, и опустился на колени, сложив перед собой ладони.

Все командующие тут же повторили его действия. Каждый про себя возблагодарил Небо за то, что оно связало их всех вместе.

Встав с колен, Темуджин хитро усмехнулся и сказал, посматривая на Субудея:

– Ты говоришь лишь о двух способах подчинения людей?

– Мне кажется, что больше нет, – ответил Субудей, почесав затылок. – Трудно придумать что-то еще. Люди уже давно всё придумали.

Темуджин самодовольно прищурился, продолжая усмехаться:

– Все люди что-то просят у богов, молятся им или ругают их, – неторопливо начал хан. – Хотя знают, что стены, которые разные религии выстроили на земле, не дотягиваются до неба. А тот, кто стоит на вершине, кто служит напрямую Богу или Вечному Синему Небу, может заставить верующих людей делать то, что он захочет. Можно силой покорить людей, нагайками, или под страхом смерти заставить их подчиниться и служить господину. Но есть еще один способ заставить головы склониться, а колени согнуться, – Темуджин сделал паузу, с удовольствием рассматривая удивленных слушателей.

– Все народы живут почти одинаково – у них есть семьи, им нужна еда, одежда, оружие. Они разговаривают друг с другом, обмениваются разными вещами, спорят друг с другом, идут вместе в поход. И всё это может происходить так, как заведено исстари, или как хочется всем. Но можно объявить людям закон, который хорош для многих, по которому они захотят жить, поклоняясь любому Богу, подчиняясь любому хозяину... – Темуджин замолчал, опять с усмешкой посмотрел на соратников и спросил:

– Не догадались?

Субудей расстроенно покачал головой и за всех ответил:

– Только сейчас понял – это твоя Яса.

– Не моя, – поправил Темуджин: – Наша.

Командующие заговорили все сразу, восхищенно цокая языками. Темуджин поднял руку вверх, призывая к тишине:

– Но Яса не нравится природным нойонам. Они привыкли жить по старинке, по своим обычаям. Вот поэтому я перестал их приглашать на совещания и прекратил с ними встречаться. Они нас тянут назад, а нам нужно идти вперёд.

Будем торговать со всеми. Я хочу, чтобы Каракорум стал центром между западными странами, восточными и южными. Вот тогда мы будем сильными, а пока... – он вздохнул и, махнув рукой, сказал: – Все свободны.

Командующие неторопливо и чинно покинули дом совещаний. Чиркудаю нравились такие разговоры. Он видел не мальчишек, а взрослых мужчин. Сам Чиркудай не причислял себя к их числу. Ему казалось, что он оставался таким же, как раньше, хотя здорово повзрослел. Он хорошо помнил, что совсем недавно они бегали, как угорелые, мгновенно срываясь с места, пытаясь, многое успеть. А сейчас любому из них достаточно было подозвать нукера и отдать приказ, который будет исполнен быстро и точно. И неожиданно понял, как всё изменилось. Значит, изменился и он сам. Но для этого пришлось много трудиться.

– О чем ты думаешь? – неожиданно услышал Чиркудай вопрос Тохучара.

– О нас.

– А я о Теб-Тенгри, – признался Тохучар.

– Я тоже о нем думаю, – поддержал друга Субудей. Махнув здоровой рукой, он повернулся к Чиркудаю:

– Не пойду домой. Пойду к тебе играть в шахматы. А?..

– Пойдем, – кивнул головой Чиркудай.

– А я домой, – улыбнулся Тохучар, и, подняв руку, свернул на свою улочку.

Издали доносились голоса караульных, перекликавшихся друг с другом. Но никого не было видно, из-за темноты, и проклятых высоких заборов вокруг домов, закрывавших от кочевников степь.

Глава двадцать четвертая. Последний соперник Чингизхана

Однажды Темуджин решил, что его сыновья Угедей и Чагадай созрели и выделил им по сводному тумену в основном из пастухов. В эти корпуса попали те, кто очень плохо воспринимал дисциплину и правила нового боя: слишком молодые были новобранцы – практически мальчишки.

Вскоре сыновья стали жаловаться на своих нукеров, которые ничего не умеют. Темуджин рассвирепел и сказал: воинами не рождаются, ими становятся! А жаловаться нужно только на себя и свое неумение. Тогда Чагадай стал переманивать хороших нукеров из других туменов, суля им должности тысячников и сотников.

Узнав об этом, Темуджин озверел, обозвал Чагадая дураком. Но его сын обиженно заявил, что он не понимает, почему Джучи, меркитскому подкидышу, достался хороший тумен, а ему – дрянь. Джучи полез в драку. Их едва растащили. После этого Темуджин надолго ушел в себя: стал угрюмым и злым. Чагадая он отстранил от командования, но ненадолго.

Всё это происходило в совещательной юрте. И хорошо, что не было чужих, лишь самые близкие. Однако шила в мешке не утаишь. О скандале между сыновьями Великого хана стали говорить все кому не лень.

Выручил Субудей. Он покряхтел и предложил несколько воинов из своего тумена командирами, в новые корпуса. Темуджин понял это так, будто все командующие согласны с Субудеем, и распорядился отчислить по одной тысяче обученных людей из каждого старого тумена в новые. Чиркудаю такой поворот дела не понравился, но он промолчал, выслушав приказ хана.

Зимой начались учения с новенькими, пришедшими из корпусов Угедея, Чагадая и из других туменов, где командовали молодые. Темуджин все-таки назначил Чагадая туменным.