Джек Ричер, или Гость

– А то, что Элисон Ламарр поступила бы так же. Даже если бы у убийцы был пистолет, разве Элисон Ламарр оставалась бы безвольной и покорной на протяжении целых тридцати минут?

– Не знаю, – сказала Харпер.

– Ты ее видела. Ее никак нельзя было назвать хрупким цветком. Она служила в армии. Прошла подготовку в пехоте. Элисон должна была или сразу же вскипеть и броситься в драку, или же выжидать удобного момента, чтобы застать убийцу врасплох. Однако не произошло ни первого, ни второго. Почему?

– Не знаю, – повторила Харпер.

– И я не знаю, – сказал Ричер, откидываясь назад.

– Мы должны найти убийцу.

Ричер покачал головой.

– Вы его не найдете.

– Почему?

– Потому что вы настолько ослеплены всем этим вздором насчет психологического портрета, что начисто ошибаетесь насчет мотива, вот почему.

Отвернувшись, Харпер уставилась в мелькающую за окном темноту.

– Ты не собираешься развить свою точку зрения?

– Собираюсь, но только тогда, когда Блейк и Ламарр соизволят прислушаться к моим словам. Повторять дважды я не буду.

Они остановились, чтобы заправиться, сразу после моста через Колумбию у Ричленда. Пока Ричер заливал бак, Харпер сходила в туалет. Вернувшись, она заняла место за рулем, чтобы вести машину в течение следующих трех часов. Харпер пришлось пододвинуть сиденье вперед; Ричер, севший справа, отодвинул свое назад. Закинув волосы за плечи, молодая женщина поправила зеркало заднего вида. Повернула ключ и завела двигатель. Выехала на шоссе и повернула на юг.

Они снова пересекли Колумбию, делавшую в этих местах петлю на запад, и очутились в Орегоне. Шоссе И-64 шло вдоль реки, по границе штата. Дорога была широкая и пустынная. Впереди во мраке высились невидимые хребты Каскадных гор. Звезды казались холодными и крошечными. Откинувшись назад, Ричер разглядывал их через изгиб бокового стекла, в том месте, где оно встречается с крышей. Время было уже за полночь.

– Ты должен говорить со мной, – предупредила Харпер. – Иначе я засну за рулем.

– Ты ничем не лучше Ламарр, – проворчал Ричер.

Харпер усмехнулась.

– Лучше.

– Пожалуй, я соглашусь с этим.

– Но все равно говори со мной. Почему ты ушел из армии?

– Ты именно об этом хочешь говорить?

– Ну, это просто одна из тем для разговора.

– Почему все спрашивают меня именно об этом?

Харпер пожала плечами.

– Наверное, людям любопытно.

– Почему? Почему я не должен был уходить из армии?

– Потому что, судя по всему, тебе нравилась служба в армии. Как мне нравится работа в ФБР.

– В армии есть множество неприятных моментов.

Харпер кивнула.

– Естественно. И в Бюро они тоже есть. Это все равно что отношения между супругами. У каждого есть свои плюсы и минусы, но это мои плюсы и минусы, ты меня понимаешь? И никто не подает на развод из-за каких-то неприятных мелочей.

– Я попал под сокращение, – сказал Ричер.

– Нет. Мы ознакомились с твоим личным делом. Сокращали общую численность, но персонально тебя никто не сокращал. Ты сам вызвался уйти.

Ричер молчал милю или две. Затем сказал:

– Я испугался.

Харпер удивленно посмотрела на него.

– Чего?

– Мне нравилось все так, как было. Я не хотел, чтобы что-либо менялось.

– Менялось как?

– Ну, превращалось в нечто меньшее. Армия была огромной, очень огромной. Ты даже не можешь себе представить. Она простиралась по всему миру. И вот ее собрались сократить. Я должен был получить повышение, то есть занял бы более высокое положение в меньшей организации.

– И что в этом плохого? Большая рыбина в маленьком пруду, так?

– Я не хотел становиться большой рыбиной, – сказал Ричер. – Мне нравилось быть маленькой рыбкой.

– Ты был совсем не маленькой рыбкой, – возразила Харпер. – Майор – это совсем не маленькая рыбка.

– Ну хорошо, – кивнул Ричер, – мне нравилось быть средней рыбой. Так очень удобно. Почти полная безликость.

Харпер покачала головой.

– Все равно это недостаточная причина для того, чтобы увольняться.

Ричер снова посмотрел на звезды, застывшие на небе в многих миллиардах миль от него.

– Большой рыбине в маленьком пруду негде плавать, – сказал он. – Мне пришлось бы сидеть на одном месте по нескольку лет. Пять лет за одним большим столом, затем пять лет за другим, большим столом где-нибудь в другом месте. Такой человек, как я, не владеющий мастерством политика, не привыкший к светскому общению, дослужился бы до полковника и на этом остановился бы. И еще пятнадцать-двадцать лет торчал бы на одном месте.

– Но?

– Но мне хотелось быть в постоянном движении. Всю свою жизнь я провел в движении, в самом прямом смысле. Я боялся остановиться. Я не знал, что почувствую, застряв на одном месте, но у меня было предчувствие, что я возненавижу такую жизнь.

– И?

Он пожал плечами.

– И вот я застрял на одном месте.

– И? – снова спросила Харпер.

Ричер не ответил. В машине было тепло. Тепло и уютно.

– Говори, Ричер, – не отставала от него Харпер. – Высказывайся до конца. Ты застрял на одном месте, и что?

– А ничего.

– Не криви душой. И что?

Он шумно вздохнул.

– И у меня возникли с этим проблемы.

В машине стало тихо. Харпер понимающе кивнула.

– Полагаю, твоя Джоди не хочет болтаться по всему земному шару.

– А ты бы захотела?

– Не знаю.

– Вся беда в том, – сказал Ричер, – что Джоди знает. У нас с ней было одинаковое детство, мы были в непрерывном движении: с одной базы на другую, по всему миру, месяц здесь, полгода там. Сейчас у Джоди такая жизнь, какую она сама создала для себя, потому что именно этого хочет. Она знает, чего хочет, потому что ей прекрасно известна альтернатива.

– Она тоже может переезжать с места на место. Она ведь адвокат. И может время от времени менять работу.

Ричер покачал головой.

– Так не получается. Тут все дело в карьере. В самое ближайшее время Джоди станет младшим партнером и после этого, скорее всего, уже не уйдет из этой фирмы до конца жизни. И к тому же я имел в виду не пару лет тут, три года там, купить дом, продать дом. Я имел в виду, что если я завтра проснусь в Орегоне и мне захочется отправиться в Оклахому, Техас или еще куда-нибудь, я просто отправлюсь туда. Не имея понятия о том, куда поеду послезавтра.