Джек-Соломинка (Часть 1-5)

Это была та же дорога к Дургэмскому лесу, по которой они прогуливались в теплый сентябрьский день четыре месяца назад, но, господи, сколько с тех пор произошло нового с каждым из них!

Джоанна внимательно слушала рассказы Джека о Гревзенде, о мастерской Генри Пэстона, о Джоне Боле...

О "безумном кентском попе" она уже слыхала не раз. Проповедника иначе и не называли в монастыре. Саймон Сэдбери - архиепископ - поклялся, что добьется отлучения отца Джона от церкви. Мать Геновева говорит, что он хуже фрайеров7.

– Нет, он не хуже фрайеров!

Джек опять почувствовал неизъяснимое тепло.

– Ты меня любишь, Джоанна?
– спросил он останавливаясь. (Девочка кивнула головой.) - Ну, ты тогда должна любить и его. Если тебе доведется встретить отца Джона Бола, ты сама скажешь, что я прав.

– Хорошо!..
– ответила Джоанна.
– Хочешь, пойдем к твоей матери и расскажем ей все?
– предложила она вдруг.

О нет, Джейн Строу сейчас ничего не слышит и не видит. Она слишком подавлена своим горем.

– Не надо, Джоанна. Ей сейчас не до нас!

– Да-да, верно, - согласилась Джоанна.
– А знаешь, она все-таки любит меня, Джек.

Они шли по дороге, взявшись за руки, иногда болтая без умолку, но чаще тихонько улыбаясь своим собственным мыслям.

Так вошли они в лес.

– Ух, страшно!
– сказала Джоанна вздрогнув.

Джек вспомнил о Заячьей Губе и о его Зеленых молодцах. Он рассказал Джоанне о своем товарище.

– Бедненький, - промолвила девочка.
– А так он красивый, ты говоришь? Бравый и высокий?

– Да, выше меня... Ненамного, правда.
– Джек почувствовал легкий укол ревности.

– Какой же ты смешной, Джек!
– засмеялась Джоанна, заглядывая ему в глаза.
– У тебя же нет заячьей губы... Говори еще!

– А почему ты ничего не хочешь мне рассказать, Джоанна?

– Я не проклинаю тот день, Джек, только потому, что я провела его с тобой. Тот день, когда я удрала в монастырь. Ты меня любишь, Джек?

– Очень, - сказал он, опустив голову.

– Я не могу тебе объяснить, но я для чего-то нужна матери Геновеве. Она была бы рада засушить меня между двух страничек молитвенника, как отец Роланд засушивает цветы... Я ей для чего-то нужна... И она сделает так, что я постригусь в монахини, - добавила Джоанна с испугом.

– Господь с тобой, Джоанна! К чему ты это говоришь? Когда тебе исполнится пятнадцать лет, мы поженимся, и я увезу тебя...

– Как Робин Гуд - леди?

– Тебе не хочется, чтобы я был ремесленником?

– Нет, ничего, - сказала Джоанна, наморщив нос.
– Только почему они мучают этих бедных учеников? "Джоанна Строу, жена мастера", - с расстановкой произнесла она.

– "Джоанна Друриком", конечно, красивее.

– Ну вот, ты опять злишься, Джек!.. Если бы ты был на войне, ты бы мог заслужить рыцарство...

Джек думал о другом. Но можно ли об этом рассказать девочке?

– Джоанна, - начал он останавливаясь, - ты знаешь, о чем проповедует Джон Бол?

– Не знаю. Но, наверно, он говорит хорошее, если мать Геновева так его ненавидит.

– Он говорит, что лорды несправедливо отбирают общественную землю и заставляют мужиков за гроши работать на себя, - сказал Джек, пытливо поглядывая на Джоанну.

– Ну конечно, это правда, - отозвалась девочка.

– И что мужики должны собраться и дать отпор лордам. И это будет когда-нибудь, потому что человек не стерпит, чтобы с ним обращались, как со скотом...

Девочка шла молча, опустив голову.

– О чем ты думаешь?
– спросил Джек в тревоге.

– Я думаю о том, что, если тебе суждено когда-нибудь погибнуть, я хотела бы умереть рядом с тобой, - сказала она медленно.

Джек улыбнулся. Они не погибнут, а победят!

Дети опять долгое время шли молча.

Белые с черным сороки перебегали им дорогу. С шумом обваливался снег с веток высоких сосен.

– Вернемся!
– предложила Джоанна, передернув плечами.
– Что бы ты сделал, если бы сейчас выскочили разбойники? Джек, Джек, что это?..

Из-за деревьев показались две темные фигуры. Перед ними бежали длинные синие тени, потому что солнце уже склонялось к закату. Но это были не разбойники. Мать Геновева, настоятельница женского монастыря Св. Джеральдины, в богатой меховой мантии, почти бежала, ежеминутно проваливаясь по пояс в снег. Спотыкаясь о корни и пни и тоже проваливаясь в снег, за ней спешил приходский священник, отец Ромуальд.

– Вот где вы прогуливаетесь, Джоанна!
– закричала монахиня. Полюбуйтесь, отец Ромуальд, на эту девицу из старинного дворянского рода!

Джек почувствовал, как задрожали пальцы Джоанны в его руке.

– Как вы очутились здесь?
– отдышавшись, спросила настоятельница.

– Джек, они что-нибудь сделают сегодня со мной, - тоскливо сказала девочка, даже не остерегаясь, что ее услышат.
– Но знай, Джек, что я тебя любила, люблю и буду любить!

– Чем мне тебе помочь?
– прошептал Джек ей на ухо.

– О, ничем!
– ответила она беззвучно.

– Ступайте сюда, негодная девчонка!
– с нескрываемым презрением сказала аббатиса.
– Перестаньте шептаться с этим мужиком!

Поглядывая на Джека, она что-то шепнула отцу Ромуальду.

– В то время как вы шляетесь бог знает с кем по дорогам, злые люди напали на вашего дядю, сэра Гью Друрикома... Он лежит при смерти.

– Мать Геновева права, - подтвердил священник.
– Ваше место сейчас не в лесу, а у постели сэра Гью, леди Джоанна!

Джоанна повернулась к Джеку. Лицо ее было синее от испуга и волнения.

– Поцелуй меня хоть разок на прощанье!
– сказала она умоляюще.

И благоговейно, как берут крест или монстранц со святыми дарами, он взял ее лицо обеими руками и, подняв его к себе, дважды поцеловал в щеку и в лоб на глазах возмущенной аббатисы. И опять перед ним встала обитая медью, пылающая от заката дверь Друрикома и толстый сэр Гью, пропускающий вперед маленькую, босую и испуганную Джоанну.

Но придет же когда-нибудь день, и Джек сможет отвоевать ее у целого света, а для этого нужно только, чтобы в одной руке он держал щит, а в другой - тяжелый меч!

Всю ночь Джек думал о судьбе Джоанны, о сэре Гью и о том, лучше или хуже будет девочке, если дядя ее умрет. Забылся мальчик уже к утру и ненадолго, потому что перед рассветом кто-то стал ломиться к ним в дверь.

Домик стоял над самой дорогой, и Джейн Строу привыкла к тому, что у нее часто искали пристанища промерзшие путники.