Дженнифер Морг
Шрифт:
«Боб! Немедленно соберись!»
Я резко вскидываюсь, будто кто-то меня ткнул острой палкой в задницу. Резкий и строгий голос у меня в голове принадлежит Рамоне. Я оглядываюсь, но все остальные за столом дремлют или клюют носом под ритмичный бубнеж Софи – все, кроме Рамоны, которая перехватывает мой взгляд. Она начеку и ждет чего-то.
«Что происходит?» – спрашиваю я.
«Мы на слайде двадцать четыре, – отвечает Рамона. – Что бы ни произошло дальше, это будет между слайдами двадцать шесть и двадцать восемь».
«Что?..»
«Мы не всеведущи, Боб. Просто почуяли, что… ага, двадцать пятый».
Я
– …развертка баланса активов за четырехлетний период представляет лучшую оптимизацию для процессов закупок, основанную на обслуживаемом дополнительной нейросетью модуле байесовской регуляции рабочей нагрузки, которая позволит вам управлять своим набором хостов и обеспечивать стабильный оборот наличных средств…
И тут вдруг мне все становится ясно: эти сволочи пытаются промыть мозги всему комитету!
Виноват, разумеется, PowerPoint. Гипнотизирующая смена слайда, появляется список с общей экономией средств и круговая диаграмма, из которой выдвинут ярко-зеленый сегмент – ах, вы только посмотрите, он трехмерный, рядом ступенчатая диаграмма с какими-то другими показателями, – а на фоне желтыми линиями по белому выведено что-то похожее на логотип «TLA», с которого началась презентация: глаз, висящий в тетраэдрическом парадоксе Эшера, и диаграмма вроде той, которую чертила у себя в блокноте Рамона… Я хватаю планшет и давлю на кнопку, стараясь унять дрожь в руках.
Скринсейвер. Скринсейвер. Я выхватываю стилус и торопливо вызываю панель управления, а оттуда – хранитель экрана. Ничего лучше ловца снов, который я запускал вчера на ночь, я сейчас придумать не могу.
Как только скринсейвер запускается, я поднимаю планшет, по экрану которого уже бегут гипнотические фиолетовые линии, и направляю его так, чтобы он оказался между мной и экраном.
«Умно, обезьяныш».
Рядом со мной в кресле покоится Франц. Его глаза закрыты, а изо рта бежит струйка слюны. Франсуа храпит лицом вниз на столе, Анна застыла во главе стола, не сводя остекленевшего взгляда с экрана. Я же тщательно на него не смотрю.
«Что они делают?» – спрашиваю я у Рамоны.
«Это мы и должны здесь узнать. Никто из тех, кто уже бывал на таких презентациях, ничего нам рассказать уже не смог».
«Что? Их убили?!»
«Нет, они просто настаивали, что нужно покупать продукты „TLA“. А, ну да, и души у них съели».
«Тебе-то откуда знать?»
«Они другие на вкус. Заткнись и готовься выдернуть кабель из проектора, когда я дам сигнал, хорошо?»
Софи снова нажимает на кнопку мыши, и свет в зале становится немного другим, значит, один слайд перешел в другой. Ее голос меняется, становится глубже, сильнее, приобретает смутно знакомые модуляции.
– Сегодня мы празднуем первую славную годовщину создания директив информационной очистки. Впервые в истории мы создали сад чистой идеологии, где каждый труженик может цвести в полной безопасности от противоречивых и беспорядочных истин…
Ловец снов передо мной сходит с ума.
«Я его уже видел! Это рекламный ролик „Эппл“ 1984 года, они позвали режиссером Ридли Скотта, чтобы сообщить о запуске серии компьютеров „Макинтош“. Самый дорогой рекламный ролик в истории продаж бежевых коробок
выпендрежникам. Зачем он здесь?»«Закон заражения, – напряженно отвечает Рамона. – Сильные образы подчинения противопоставлены мятежу, но скрытно указывают на подчинение, замаскированное под мятеж. Ты никогда не задумывался, почему у макбучников глаза становятся стеклянными, стоит заговорить про их коробки? Двадцать шестой слайд; у нас осталось примерно десять секунд…»
Я быстро соображаю, не вскочить ли прямо сейчас, чтобы выдернуть шнур питания. Я видел этот ролик столько раз, что мне не нужно видеть экран; это, наверное, самая знаменитая реклама в истории компьютерной индустрии.
– Унификация мыслей – более мощное оружие, чем любой флот или армия на земле. Мы – один народ с единой волей, единой решимостью, единой целью. Наши враги заболтают себя до смерти и погрязнут в собственных заблуждениях. Мы победим!
Остались считанные секунды. Женщина бежит к большому экрану перед залом с молотом в руках, чтобы метнуть его в лицо Большого Брата, – и я точно знаю, что будет, во что превратятся осколки в следующем кадре, когда передвигаю свой планшет, стараясь не коснуться экрана из закаленного стекла, поднимаю его и переворачиваю, пока музыка нарастает, предваряя то, что в оригинальной рекламе было объявлением о выходе на рынок нового, революционного, типа компьютеров.
«Готов…»
Свет мигает, и в экран планшета между моим лицом и экраном проектора будто врезается грузовик. Это не физическая сила, но от этого не легче, если судить по едкому дыму из вентиляционных прорезей и тусклому свету из отделения для аккумулятора.
Я роняю планшет, прикрываю глаза одной рукой и прыгаю примерно в сторону задней части проектора. Приземляюсь на живот где-то посередине стола, хлопаю руками, пока не нащупываю несколько проводов, выдергиваю их, но все равно слишком боюсь открыть глаза, чтобы посмотреть, какие кабели схватил. Сзади кто-то кричит, кто-то плачет, кто-то издает неразборчивые стоны, как больное животное. А потом кто-то бьет меня по ребрам.
Я открываю глаза. Проектор погас, а Рамона сидит сверху на Софи из Фауст-Фронта – или той твари, которая управляет ее телом, – и размеренно колотит ее головой об пол. Потом я понимаю, что боль в боку чувствую не я, а Рамона – Софи отбивается. Я переворачиваюсь и оказываюсь рядом с Анной. Лицо у нее обвисло, как резиновая маска, а глаза мерцают в полумраке зала. Отчаянно дергаюсь, хватаюсь за край стола, подтягиваюсь и падаю ей на колени. Она тянется к моей голове, но сущность в ней еще не слишком хорошо умеет управлять человеческим телом, так что я снова переворачиваюсь, падаю задницей на пол (копчик мне завтра об этом напомнит) и кое-как поднимаюсь на ноги.
Размеренное заседание превращается в побоище, какое только и может произойти, если большинство членов международного комитета вдруг превратились в зомби-мозгоедов. К счастью, это не зомби в духе Сэма Рэйми, а всего лишь бюрократы среднего звена, которым инвокационная геометрия Дхо-Нха (в данном случае – вставленная между двумя слайдами в презентации) просто отформатировала кору головного мозга, чтобы освободить место для каких-то шептунов из иных измерений. Половина из них даже встать не может, а те, что уже с этим справились, еще не освоились со всем остальным.