Джереми Полдарк

Дуайт вернулся обратно. Немного крови из горла и обычное нагноение. Кэролайн снова встретилась с ним взглядом.

— Теперь лучше? — спросил он, немного покраснев вопреки собственному желанию.

Девушка кивнула.

— Теперь полегчает. У меня ничего нет при себе, но если ваш слуга отправится со мной, я дам ему кое-что, чем промывать горло. Или любой аптекарь завтра составит для вас мелроузскую микстуру.

— Что... — сказал Пенвенен и откашлялся. — Что вы вытащили?

— Когда в последний раз вы ели рыбу, мисс Пенвенен? — спросил Дуайт.

— Я... — она наморщила носик. — В среду.

— Вам следует соблюдать осторожность, — он показал маленький кусочек острой рыбьей кости, который достал из горла. — Вот это причиняло вам неудобства и могло привести к серьезным последствиям, если бы там и осталось.

***

В Тренвите провели вечер тихо и уютно, хотя и довольно одиноко. Дождь разогнал даже обычных рождественских певцов с колядками. Немного поиграли в кадриль под храп мистера Чайновета, а когда вернулся Дуайт, переоделся в бриджи Фрэнсиса, то присоединился к игре, выиграв все деньги. По поводу своего визита в Киллуоррен он молчал, но Демельза видела, что внутренне он чрезвычайно доволен. В ожидании карт его пальцы барабанили по креслу, а на лице горел необычный румянец.

Весь вечер Фрэнсис изо всех сил старался быть любезным с Демельзой, а когда он решал приложить подобные усилия, что в последнее время случалось нечасто, то никто не мог составить более приятное общество. Он словно старался стереть из ее памяти тот день, когда выгнал ее из дома. Демельза отвечала на это в своем обычном духе — прощением и доброжелательностью. Но всё же чувствовала какое-то напряжение в отношении Росса, который больше времени уделял Элизабет.

Если бы Дуайт мог отвлечься от своих мыслей и взглянуть на присутствующих, то счел бы эту смену пар на удивление уместной. Проказливое остроумие Демельзы словно эхом отражало язвительное чувство юмора Фрэнсиса, они очень подходили друг другу. А Росс и Элизабет имели много общего: все те интересы и вкусы, соединившие их в юности.

Незадолго до одиннадцати миссис Чайновет помогла зевающему мужу отправиться в постель, а тетушка Агата вскоре последовала за ними, но остальные сидели, пока не пробило полночь. Тогда они подсчитали свои шестипенсовики и выпили по бокалу горячего пунша, перед тем как побрести по широкой лестнице наверх. Демельза устала, слишком много съела, быстро разделась и, забравшись под одеяло, постаралась не слишком расчувствоваться при мыслях о том, когда они в последний раз спали в этом доме. Росс присел на кровать на пару минут, разговаривая о проведенном вечере, а потом вспомнил, что оставил трубку в зимней гостиной, где все обедали. Он взял свечу и пошел вниз по погруженному в темноту дому, огонек заигрывал с древними тенями. Из-под двери зимней гостиной пробивался свет, и когда он вошел, то обнаружил там Элизабет, убирающую остатки обеда.

Он объяснил, зачем пришел.— Я думал, что все наверху, — сказал Росс.

— Эмили Табб повредила руку, а Табб нездоров. Нельзя ожидать от них, что они будут заниматься всем.

— Тогда тебе следовало бы попросить гостей. Они с охотой бы это сделали, но не знают, как обстоят дела в этом доме.Он начал собирать тарелки.

— Нет, — сказала Элизабет. — Не хочу тебя беспокоить. Мне потребуется не больше получаса.

— Или четверть часа, если тебе помогут. Не волнуйся. Я знаю, как пройти на кухню.

Она улыбнулась, но незаметно, словно для себя, отвернувшись. Ее взгляд беспокоил Росса весь вечер. Ткань насыщенного алого цвета сияла на непокоренной белизне ее рук и шеи, в глазах появился новый огонек. Элизабет не пыталась как-то его спровоцировать, но в ее холодных и благовоспитанных манерах таился вызов.

Росс последовал за ней на большую кухню.

— А чем занимаются Бартлы, покинув вас?

— Мэри в услужении в Труро. Бартл пытался работать на пивоварне, но я не слышала, получилось ли у него.

— Полдарки падают всё ниже, — сказал Росс. — Ты, наверное, сожалеешь, что вошла в эту семью.

Она взяла пустой поднос.— Ты считаешь, я буду на это отвечать?

— Возможно, ты думаешь, что мне не следовало этого говорить.

— О... Ты можешь говорить, что вздумается, Росс. Если кто и имеет на это право, так это ты. В последнее время меня трудно задеть.

Они вернулись в столовую и стали вместе наполнять поднос.

— Я удивился, услышав, что у Фрэнсиса есть деньги для вложений. Странно, что вы не потратили их на жизнь.

— Он не хочет тратить их таким образом. Это определенная сумма — шестьсот фунтов.

— А Уорлегганы об этом знают?

— Они и дали эти деньги.

— Что?

— Это была символическая компенсация за все проигранные Сансону деньги. Они посчитали, что бесчестье Сансона ложится пятном на всю семью, и предложили эти деньги. Но пока Фрэнсис их не потратил. Ни пенни.

Росс провел рукой по волосам.— Весьма странно.

Они продолжили уборку.

Когда последняя тарелка оказалась на кухне, Элизабет сказала:— Благодарю за помощь, Росс. Ты так добр и великодушен. Я и не думала...

— Великодушен?

Она не стала уточнять.— Но, разумеется, уже давно нет причин проявлять великодушие. Твой брак с Демельзой оказался таким счастливым.

Он понял, что Элизабет решила сменить тему, отклонился назад, над столом за спиной, и смотрел, как она складывает в стопку тарелки.— Мне нравится это платье.

На ее губах появилась слабая улыбка.

— Со времени нашей первой встречи ты немного повзрослела, — сказал Росс.

— Немного? Я чувствую себя такой старой... Старой.

— Сомневаюсь, что ты говоришь правду.

— Это почему?

— У тебя же есть зеркало. Мои заверения к нему ничего не добавят.

— О, твои заверения будут вполне кстати.И она повернулась, чтобы унести поднос на кухню.

Росс подождал ее возвращения.— Демельза охотно помогла бы тебе, если бы ты попросила.

— Демельза... Ну конечно... Да, она бы помогла.Элизабет начала убирать неиспользованные столовые приборы в ящик. Потом потянулась к дверце буфета над ним и попыталась ее открыть, но не смогла.

— Позволь мне, — сказал Росс, подходя сзади.Он дернул за ручку, буфет открылся, а Элизабет сделала шаг назад, к Россу. Лишь на мгновение они оказались так близко, что ее волосы слегка задели его лицо. Росс обвил ее за талию, прикоснувшись к бархату рукава. Время на краткий миг остановилось, осталось лишь ощущение того, как они чувствуют и дышат в унисон, а потом он отступил.

— Благодарю, — сказала она, взяла кувшин и поставила его в буфет. — Это все сырость и дождливая погода — вот дерево и разбухло.