Джевдет-бей и сыновья

— А! Да нет, никаких.

Рефик подобрал с пола газету, брошенную женой, и начал ее листать.

— Ничего интересного!

«Правительство принимает меры против распространения тифа… Урегулированы разногласия между Россией и Японией… Французский комиссар на днях прибудет в Хатай…» Потом он вспомнил, что утром по дороге читал то же самое. Взглянул на Перихан. Она по-прежнему неподвижно сидела на стуле.

— Если хочешь, в это воскресенье съездим на Хейбелиаду!

— Нет, милый. Три часа туда, три часа обратно. Да еще эта суматоха, шум и гам. Кто будет с ребенком сидеть?

— Нермин. Или Эмине-ханым. В нашем доме людей хватает.

— Нет-нет, это я так просто сказала. Мне сейчас, по правде говоря, ничего не хочется. В такую жару даже разговаривать утомительно.

— Ну ладно. Тебе снизу из холодильника что-нибудь принести? Скажу-ка я, пожалуй, Нури, чтоб приготовил лимонад.

— Так Нури же нет. Он куда-то ушел — то ли за покупками, то ли в кофейню. К тому же мне ничего и не нужно.

— Представляешь, никто не заметил, что я пришел! — весело сказал Рефик. — Чтобы колокольчик не звенел, я перепрыгнул через ограду Смотрю, кухонная дверь открыта. Забрался бы вор — никто бы и не услышал!

Не ответив, Перихан встала со стула и, осторожно сделав несколько шагов, пересела на маленькую табуретку у тумбочки. Из-за того, что в спальне поставили детскую кроватку, мебель пришлось немного передвинуть, и теперь в этой, в сущности, совсем небольшой комнате было негде повернуться. Рефик смотрел на Перихан, ожидая, что она что-нибудь скажет, и чувствовал, как гаснет в нем радостное возбуждение. Потом сказал сам себе: «Какой я приставучий. Даже смешно!»

— Ты начала что-то про меня говорить. Я в последнее время странный?

— Не знаю. Ничего особенного. Так, пришло что-то в голову.

— Скажи, не бойся.

— Ну не знаю, странный — и все тут. — Перихан задумалась, видимо пытаясь подобрать слово. — Уравновешенность, вот! Уравновешенности прежней в тебе нет. И спокойствия. Но может быть, я и ошибаюсь. Пришло в голову, вот и всё.

«Выходит, я стал беспокойным! — подумал Рефик и стал вспоминать последние дни. — Что я делал? Возможно, пил больше, чем следует. Хмурился. Говорил всякий вздор, но разве это так уж важно? Что еще?» Но больше ничего в голову не приходило.

— Папа умер, — сказал он немного смущенно.

— Да, ты прав, — тихо откликнулась Перихан.

— А потом дочка родилась! — взволнованно продолжал Рефик. — Вот я и растерялся.

— От чего же тут теряться? — спросила Перихан, немного подняв подбородок.

— Да уж есть от чего, — не обратил на это особого внимания Рефик. — Я никогда не думал, что у меня будет ребенок. Настоящий ребенок из плоти и крови! Странная штука… — Стараясь не смотреть на девочку в кроватке, он продолжал: — Это для меня так непривычно, дорогая, пойми! — Он сам испугался тона, которым сказал эти слова, но все же прибавил: — Такая ответственность!

Перихан ничего не ответила. Выражение лица у нее было непроницаемое.

Почувствовав себя несправедливо обиженным, Рефик вдруг выпалил:

— Я больше не буду ходить в контору! — и тут же удивленно подумал: «У меня ведь такого и в мыслях не было!» В нем вдруг возникла непонятно откуда взявшаяся, но вполне определенная уверенность, что у него теперь есть право так говорить, и не только говорить, но и поступать именно так, как сказал.

— Я хочу, чтобы в моей жизни наконец появилось и что-то другое! — чуть ли не прокричал он и, испугавшись, замолчал.

— Пожалуйста, не кричи, Мелек проснется! — сказала Перихан. — Потом ее так сложно будет убаюкать! — Отведя взгляд от кроватки, повернулась к Рефику: — Что ты имеешь в виду?

— Не знаю. После папиной смерти я много думал о том, что мне теперь делать, но в голову ничего не приходит… Но так больше продолжаться не может. Мне нужно что-то делать!

— Ты серьезно больше не будешь ходить на работу? Целыми днями будешь дома сидеть?

Ребенок заворочался во сне. Перихан встала, подошла к кроватке и тревожно склонилась над ней.

Рефик смотрел на внимательное, детское выражение ее лица.

— Конечно, в конце концов мне придется снова пойти в контору, — сказал он, убедившись, что Перихан на него не смотрит. — Раз уж я живу в этом доме, от этого мне никак не отделаться. Но мне хочется заниматься и чем-то другим тоже. Ты меня понимаешь? Ты могла бы мне помочь! — Увидев, что Перихан по-прежнему смотрит на дочку, он почувствовал раздражение. — Хотя чем ты мне можешь помочь? Ты еще сама ребенок!

Перихан отвернулась от кроватки и посмотрела на мужа.

— Я же говорила, что ты теперь какой-то неуравновешенный!

«Неуравновешенный… — думал Рефик. — Она права. И я тоже прав. Перихан умная, но совсем еще ребенок! Неуравновешенный и беспокойный… Что бы мне сделать? Как вырваться за пределы дома и конторы, в которую я хожу просто потому, что так надо? Что делать?»

— Я хочу читать. Серьезно, вдумчиво читать и размышлять.

— Как знаешь.

Тишина.

— Ну и жара, ну и жара! — сказал Рефик.

— Да, — еле слышно ответила Перихан.

И снова тишина.

«Вот я сбежал из конторы, — думал Рефик. — Как же жарко сегодня! Я понимаю, нужно что-то делать, но не могу придумать, что именно. Вот чем можно было бы заняться… Первое: составить программу чтения и планомерно ее осуществлять. Второе: попробовать самому что-нибудь написать. Третье: продать свою долю в компании Осману и начать работать по специальности. Четвертое: отправиться с Перихан в путешествие по Европе. Но это отпадает из-за ребенка. Тогда пятое: поехать в Европу одному. Для этого нужно придумать какой-нибудь предлог. Как же жарко!» Он вдруг от души, широко-широко зевнул.

— Ого, — улыбнулась Перихан, — ты, кажется, спать захотел.

Рефик обрадовался, увидев, с какой любовью она на него смотрит, но потом снова погрустнел и сказал:

— Я должен придать своей жизни какой-то смысл!

— И правильно, — продолжая улыбаться, согласилась Перихан. Теперь была ее очередь веселиться.

— Нельзя так жить. Ты ведь меня понимаешь? Понимаешь, что я прав? Потому что так жить нельзя!

— Понимаю, конечно, понимаю!