Джей-Под
Шрифт:
Мои размышления прервало слово «черепаха». Его произнес наш Бесстрашный Вождь – Стив, новый начальник отдела маркетинга. Я поднял руку и задал совершенно логичный вопрос:
– Прости, Стив, ты сказал «черепаха»?
Кристина, начальница отдела перспективного планирования, меня осадила:
– Только без сарказма, Итан! Стив за два года спас «Тоблерон»!
– Нет-нет, – возразил Стив, – я готов к открытому диалогу. Я сказал, что мой сын Картер играет в «SimQuest4» и обожает героя, черепаху. Раз моему сыну нравятся персонажи-черепахи,
Джон Доу кинул мне эсэмэску: «СЕЙЧАС УПАДУ».
Вот так нас обязали сделать нового персонажа. Чтобы он был «простой», «дружелюбный», а главное… нет, это ужасно, напишу лучше в АБСИ: «{122 97 100 111 114 110 121 105}».
ВОСТОЧНЫЙ СУП С ЛАПШОЙ
70622 03503
2 1/4 унции х 6 чашек
со вкусом курицы
В своем отделе мы с шипением разлетелись в разные стороны, как пузырьки в газировке. Мне пришло восемнадцать писем и одно голосовое сообщение. Мать: «Дорогой, ты не мог бы мне позвонить? Это срочно. У меня ЧП».
ЧП? Я тут же набрал ее сотовый.
– Мама, ты как? Что случилось?
– Итан, ты сейчас на работе?
– Где еще я могу быть?
– Я в продуктовом. Давай перезвоню из таксофона.
Она нажала «отбой». Телефон снова зазвонил, я взял трубку.
– Мама, ты сказала, что у тебя ЧП.
– Так и есть. Сынуля, мне нужна твоя помощь.
– Я только что пришел с Мерзейшего Собрания в Жизни. Что у тебя там?
– Наверное, лучше рассказать все как есть.
– Да что рассказать?
– Итан, я убила байкера.
– Ты убила байкера?!
– Ну, я не хотела…
– Мама, как ты умудрилась убить байкера?!
– Итан, поскорее приезжай домой. Я буду через двадцать минут.
– А отец где?
– Он сегодня на съемках. Надеется на роль со словами. Мать повесила трубку.
По пути на улицу я заметил, что ребята из команды построения мира стоят полукругом у стола и смотрят на большой немецкий тесак.
– В чем проблема? – поинтересовался я.
– Этим ножом мы будем резать торт надень рождения Айдана, – сказал мой знакомый, Джош.
Я присмотрелся повнимательнее: огромный, почти клоунский.
– Хардкорный ножичек, как из «Щекотки и Царапки». И что с того?
– Мы придумали конкурс: как пройти с ним по офису и не выглядеть маньяком.
– Ну и?
– Не получается.
Неподалеку Бри показывала фотографии из своего последнего отпуска. Она посетила южнокорейские анимационные студии, где процветает потогонная система, и сокрушалась, что не попала в Северную Корею: слишком много всяких заморочек на границе.
– Весь паспорт заштампуют. А мне ужасно интересно, как это жить в обществе без технологии, если не считать трех дисковых телефонов и одной телекамеры, которую они выиграли у Фиделя Кастро в игру «Камень, ножницы, бумага».
Я с Бри согласен. Для молодых, кто не успел побывать в ГДР или СССР, Северная Корея –
уникальный заповедник технологически недоразвитой диктатуры.– Если у тебя найдут флопик на пятьдесят шесть килобайт, получишь двадцать лет лагерей.
Я внес предложение: пусть Северная Корея поменяет свое название на что-нибудь более простое и доступное.
– Ну, например?
– Как насчет «Чик»?
– Как Чик Кориа?
– Ага.
– Мне нравится. Свежо!
– Спасибо.
Возле моей работы сложилась такая удачная конфигурация дорог, что я могу доехать до родителей, повернув всего два раза налево и два раза направо, хотя их дом в семнадцати милях, на западе Ванкувера. Мелочь, а приятно.
Издали родительский дом выглядел как обычно. На дворе вполне мог стоять восемьдесят восьмой год, и даже старенький «плимут» не казался бы анахронизмом. Мать крикнула из кухни:
– Итан, бутерброд будешь? Есть яичный салат!
Я зашел на кухню, ничуть не изменившуюся с эпохи Рональда Рейгана. Однажды мы с братом, Грегом, обнаружили здесь целую полку чистящих средств без штрих-кода.
– Нет, мам, спасибо. Я не есть сюда приехал.
Мама разрезала свой сандвич пополам.
– Я знаю, ты ужасно питаешься. Грег говорил, одними чипсами и мармеладом.
– Мама, где байкер?
– Я хотела сначала покушать. Ладно, мистер Торопыга, пошли.
Она повела меня по главному коридору мимо моей бывшей комнаты, где когда-то красовались коллекционные пивные бутылки со всего мира. Теперь здесь швейная машинка, сигаретная машина и аппарат, которым мама сворачивает старые газеты в растопку для камина. Там, где я держал бонг, сидит деревянная уточка в корзине с шелковыми цветами.
Мы спустились в задний коридор, где стоял мощный дух заплесневелого спортивного снаряжения, а оттуда – еще по одной лестнице в подвал. Мама достала из корзинки темные очки и дала мне; вторые надела сама.
– Я могу убавить свет, но это собьет метаболический цикл.
Мама выдерживает на своей плантации стопроцентную влажность, а я ненавижу высокую влажность. Кажется, что меня лапают сотни незнакомых рук.
В дальнем конце подвала, где десятки лет простоял настольный хоккей, среди самых плодовитых женских растений, обвязанных цветными ленточками (мамина генетическая система) лежал толстенный и страшенный байкер. Огромный, как имперская «Звезда Смерти».
– Мама, ну ты даешь! Я знал, что ты со странностями, но это вообще ни в какие ворота! Как это случилось?
– Я его убила током.
– Что?!
– Я подвела в этот угол провода, чтобы, если что, убить любого, кто станет в лужу.
Байкер действительно был в луже.
– Ты устроила в собственном доме смертельную ловушку?
– Это же нелегальная плантация, милый! Я не карликовых пони ращу!
– И почему ты убила этого байкера?
– Его зовут – звали – Тим.
– Чем он тебе не угодил?
– Вымогал часть урожая.
– Какую часть?