Джейк

— Ставлю на полукровку.

Изабель подпрыгнула от неожиданности, но, увидев Джейка, успокоилась.

— Вы меня до смерти напугали.

— Где они поймали лошадей?

— У ручья, когда те пришли на водопой. Я надеюсь, вы не против?

Она была так хороша! Надо бы повернуться и бежать, но у него чесались руки от желания обхватить ее талию, такую тонкую и изящную. Даже при том, что тонка, как булавка, и жестка, как крахмал, она источает женственность, против которой трудно устоять.

— Конечно, не против. Я люблю, когда чужие распоряжаются моей собственностью всякий раз, когда им взбредет в голову.

Изабель покраснела.

— Нам пришлось вернуться.

Вид у нее стал смущенный и растерянный, это заставило бить копытом и рваться вперед все его рыцарские инстинкты. Будь у Джейка хоть капля ума, он закрыл бы глаза, заткнул уши и бежал без оглядки, пока не добрался бы до Пекоса.

— Я должна извиниться перед вами.

— За то, что расположились здесь? Забудьте.

— Нет, за то, что не поверила вашим словам об этих людях из Утопии.

— Не говорите, что они не похожи на святош, умирающих от желания прижать к своей груди вашу банду малолеток.

— Они не бандиты.

Изабель говорила резко, смущение исчезло. Она явно принимает на свой счет малейшее пренебрежение к этим мальчикам.

— Может быть, пока.

— Никогда, если я смогу этому помешать.

В голосе девушки звучала такая страстная решимость, что Джейк перевел взгляд с брыкающихся лошадей на ее лицо. Оно выражало непоколебимую убежденность. Изабель действительно говорила всерьез.

— О'кей, они еще не бандиты. Почему вы не отдали их фермерам?

— Мы нашли на дороге мальчика, избитого, изможденного непосильной работой и голодом.

— Что вы с ним сделали?

— Он в хижине. На вашей кровати. Я промыла его раны, насколько могла, но ему нужны отдых и еда.

Джейк повернулся и направился в дом, Изабель за ним. Бак спал. Джейк подошел к кровати, пристальный взгляд застыл на рубцах и ранах, покрывавших спину мальчика. Не пропустил и синяки на лице.

Холодный, убийственный гнев охватил Максвелла. Вся жестокость войны, вся несправедливость Реконструкции, казалось, как в капле воды, отразилась в этом страшном поступке. Джейк подумал о порядочных храбрых мужчинах, которые принесли в жертву все, чем обладали, сражаясь за идеалы, пока эти мучители детей рыскали вокруг, воруя земли.

— Какой сукин сын это сделал?

— Я не спрашивала.

Джейк подошел к сундуку, открыл его и вынул револьвер и кобуру.

— Что вы делаете? — испугалась Изабель.

— Хочу выяснить, кто это, даже если мне придется выбить это из них. И я пристрелю сукиного сына.

— Вы не можете, — твердила Изабель, пока Джейк проверял, заряжен ли револьвер.

— Почему нет? — он отложил оружие в сторону и достал из ящика пригоршню патронов.

— Их слишком много. И они не скажут. Вас повесят, если вы убьете кого-нибудь.

— Я рискну, — Джейк вставил патроны в барабан.

— Вы не можете. Тогда фермеры узнают о нас. Максвелл помедлил.

— Они и так знают.

— Знают, что мы должны приехать, но не знают, что мы уже здесь. Если узнают, то могут прийти за мальчиками.

— Я задержу их.

— Вы не справитесь один. И не можете быть уверенным, что никто из мальчиков не пострадает.

— Кто-то обязательно должен повзрослеть.

— Я никому не позволю так взрослеть!

Интересно, что заставляет воспитанных в городе женщин так упорно стремиться на Запад. Они должны знать — здесь грязно и жарко, им это не понравится. Они, конечно, не одобряют мужчин и все, что те делают. Все были бы намного счастливее, если не пускать женщин западнее Миссисипи, по крайней мере, пока не построят для них отдельный город.

— Мадам, здесь встречаются индейцы, бандиты и воры, клеймящие чужой скот. Прибавьте еще пройдох, политиков-авантюристов и эту шайку фермеров-убийц. Ни одного из них не волнует, каким путем они получат то, что хотят, коль скоро получают это. У вас есть выбор. Вы можете вернуться на Восток, поджав хвост, и позволить им получить это…

— Или вы можете сразиться с ними и заслужить геройские почести, когда они вас похоронят, — саркастически закончила Изабель.

— Нет, мадам. Счастливцев здесь хоронят под кучей камней, чтобы звери не могли растереть их тела.

Изабель не поверила.

— А несчастливцев?

— Чаще всего их не находят. А если и найдут, от них немного остается.

Джейк пожалел, что позволил гневу взять верх. Изабель очень разозлила его, и в отместку он хотел разозлить ее, но только расстроил. Теперь хотелось обнять, поцеловать ее и сказать, что не стоит беспокоиться, ведь он намерен покончить со всем этим гнездом гремучих змей.

— Мне пора. Хочу поймать одного из них на его поле. Тогда они не смогут напасть на меня.

— Пожалуйста, не делайте этого.

— Не волнуйтесь насчет ребят. Вы можете уехать прямо сейчас, и они никогда вас не найдут.

— Не лучше ли уведомить шерифа? Ему придется выехать сюда, если я и Мерсер подтвердим ваши слова. И вам не нужно будет никого убивать.

— Мадам, вы боитесь, что меня убьют? Изабель удивилась вопросу.

— Я хочу, чтобы никто не пострадал.

— Но у меня нет характера. Вы сами это сказали.

От смущения девушка покраснела.

— Надеюсь, вы забудете мои слова. Пожалуйста, подождите.

Джейк был простаком, когда дело касалось женщин. Когда они такие хорошенькие, как Изабель, он просто беспомощен. Поглядите на него, готового сразиться в одиночку с целым гнездом воров и убийц. Он, должно быть, свихнулся.

— О'кей, я подожду.

Но он не собирается долго ждать.

Веселье и шум вдруг прекратились. Удивленный Джейк вышел из хижины. Конь полукровки больше не брыкался. Лошадь второго мальчика устала, но в ней еще было достаточно силы.

— Кто эти парни? Они довольно ловки с лошадьми.

— Хоук и Чет Аттмор. Они только хотели немного позабавиться. Так долго были заперты в приюте, что почти забыли, что они дети.

Тем временем Хоук снял с лошади седло и отвел ее в маленький кораль, а сам, размахивая лассо, двинулся к другим лошадям. Те бросились врассыпную.

— Что он делает?

— Хочет поймать другую лошадь. Желал бы я знать, он собирается разогнать их всех?

— Вы против?

— Не в этом дело. Они вернутся.

— Может быть, ваши работники смогут воспользоваться ими?