Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина

В молчании они доехали до посольства. Двери автоматически открылись. Машина заскользила между густых деревьев. Все вышли и вошли в здание. Холл был обставлен с большим вкусом – большим советским вкусом.

Скоро подошли еще двое, русский и китаец, в сопровождении четырех или пяти русских. Это были представители КГБ и китайской госбезопасности. Все меры предосторожности были приняты: разговоров не велось ни на китайском, ни на русском, даже шепотом, так как было известно, что Джейн прекрасно владеет этими языками и умеет читать по губам. Поэтому при необходимости все поворачивались и писали на бумажке нужные слова.

Двое начальников уже знали, что произошло, и улыбались. На бумажке они написали приказ раздеть Джейн. Отвести ее на кухню. Взять двух лучших поваров и горшок с цветами. Русские и китайцы немедленно повиновались. Но Джейн не стала ждать посторонней помощи и начала все снимать сама: сперва пальто, обнажив безупречный бюст, сделавший бы честь любой рекламе лифчиков, затем панталончики и трусики. Голенькая Джейн!

Все заволновались. Ледяная холодность русских растаяла, на желтых лицах их временных сообщников заиграли улыбки. Сердца мужчин застучали учащенно, хотя и в разных ритмах. Начальники приказали немедленно отвести Джейн на кухню, чтобы не поддаться искушению. Они были идеологически подкованы, да, но не всегда тело повинуется разуму.

Итак, обнаженную шпионку увели на кухню. Пришли два толстых главных повара в белых колпаках и, взволнованные, принялись за работу. В центр просторного помещения водрузили ночной горшок. Им было приказано приготовить вкуснейшие блюда двух стран и заставить Джейн съесть как можно больше, чтобы магическая формула поскорее изверглась из ее желудка. Узница поступила, таким образом, в их распоряжение, оказавшись недоступной для сексуальных домогательств: повара были слишком старыми и слишком толстыми. Спасение!

В кухне осталось трое человек, повара и Джейн. Один готовил борщ с солеными огурцами, другой – акульи плавники, жаренные в китовом масле, с миндалем и бамбуком. Один хвалился копченым лососем с черноморской икрой, другой отвечал поросенком в кисло-сладком соусе и с гарниром из ласточкиных гнезд.

Так прошло много часов. У Джейн начались жестокие желудочные схватки от вида и запаха этих кулинарных шедевров. Но что было делать? Ее заставили есть эти изысканнейшие кушанья, и она ела. Развязка, по ее ощущению, была уже близка.

Джейн пыталась сдержать колики. Живот ее раздулся – неплохая реклама товаров для беременных! – и страшно болел. Восхищенные повара готовили все новые яства, насильно запихивая их в Джейн. Она прибавила в весе не меньше пятнадцати кило, а ночной горшок все еще оставался девственно нетронутым.

Время шло. Начальники решили уйти и вернуться позже, ближе к развязке. По лицу Джейн пробежала вспышка. Начальники удалятся на стоящем в саду вертолете. Надо добраться до него: это единственная возможность бежать отсюда, ведь все двери плотно закрыты, все выходы охраняются вооруженными людьми. Единственный путь – спрятаться в шасси, как Джелли. Но как ускользнуть от двух поваров, старых, но сильных, и вдобавок – убежденных коммунистов?

И вот тут проявилось сверхъестественное предвидение Джейн: повара немолоды? Видимо, они родились еще до коммунистических революций. А значит, несмотря на всю заученную ими идеологию, в их воспитании есть, по крайней мере, один маленький изъян, которым можно воспользоваться. И Джейн начала:

– Как это вы сходитесь почти во всем и расходитесь в идеологии?

Эти слова были искрой, вызвавшей пожар. Китаец начал объяснять, что в СССР строят не коммунизм, а государственный капитализм. Русский ответил, что узконационалистический подход китайцев мешает им увидеть преимущества коммунизма с человеческим лицом. Китаец закричал, что русские выпестовали новый эксплуататорский класс, номенклатуру, который хуже старой буржуазии. Русский обвинил китайцев в расколе коммунистического блока, дотоле монолитного.

Вертолетный двигатель загудел. Спор становился все более жарким. Повара забыли о мясе, специях, приправах, соусах, ложках, кастрюлях и холодильниках и отдались яростной дискуссии. Они забыли даже о своей прекрасной пленнице, которая без особых проблем выскользнула в сад и, совершив превосходный прыжок, прицепилась к вертолетному шасси.

Только тогда повара забили тревогу. Но птичка уже упорхнула. Артиллеристы посольства не решились стрелять, кроме одного, который повел огонь по вертолету. Пилот, думая, что это стреляют какие-то невидимые враги, увеличил скорость, и машина вместе с прекрасной шпионкой скрылась за горизонтом.

Джейн устала, в животе лежал камень. Столько цветной капусты! Терпеть больше не было сил. Когда вертолет пролетал над пальмой, Джейн прыгнула. Кокосовые орехи и ветви смягчили падение. Единственной проблемой был живот, а все остальное не представляло трудности для Джейн, обладательницы диплома по физике.

Поняв, что она по-прежнему голая, Джейн засмущалась. Увидев какой-то дом, она постучала в дверь. Открыл парень лет шестнадцати с порнографическим журналом в руках. Джейн, попросив извинения, прошла внутрь и закрылась в ванной.

Какое блаженство!

Парень приплясывал от возбуждения, дрожа всем телом. Он не мог поверить своим глазам: прекрасная женщина с огромным животом! Джейн за дверью тоже содрогалась, но от удовольствия. Не будем задерживать внимание на подробностях, скажем лишь, что Джейн благополучно добыла формулу, порывшись в собственных испражнениях, весивших 17 кило 350 граммов. Конверт был практически таким же что и раньше.

Джейн включила душ. Это была лучшая помывка в ее жизни. Много мыла, много пены, Голливуд, да и только!

Когда Джейн вернулась в гостиную, подросток все еще дрожал.

– Не окажешь ли мне любезность?

– Смотря какую.

– Мне нужна одежда.

– Я дам, если ты дашь.

– Даю.

В этом вся Джейн: молниеносные решения. Никаких недомолвок. В жизни парня то были прекраснейшие минуты. Первый раз с женщиной! Джейн по ходу дела научила его самым передовым любовным приемам, в то время как тот не знал даже самых простых. Дело в том, что Джейн блестяще закончила курс по современным сексуальным техникам в Багдадском университете.

Когда все закончилось, парень выдал ей длинные трусы.

– А рубашку?

– Дам, если ты дашь.

– Даю.

То же самое, с небольшими вариациями: африканские мотивы. И так продолжалось и дальше, ибо Джейн потребовались туфли, чулки, панталончики матери подростка, расческа, дезодорант. Так что один и тот же диалог слышался неоднократно.

Каждый раз Джейн давала. Парень был молодым и крепким, но перед ним была сама Джейн Спитфайр, неукротимая, неутомимая, ненасытная!

Усталый парень, упав наконец с небес, куда его вознесло наслаждение, проговорил, почти засыпая: