Джейн Спитфайр. Шпионка и чувственная женщина

Она вышла в сад посольства. Ни один надоедливый собиратель автографов не приставал к ней. Наверху весело щебетали птицы. Ветер шевелил листья на деревьях. Пчелы старательно собирали пыльцу на цветах, раскрывавшихся им навстречу, словно чувственные женщины. Идиллическая картина дополнялась присутствием колибри, любимцев цветов, которые, уважая права пчел, ждали своей очереди.

В саду имелась площадка для мини-гольфа. Ежедневно там упражнялся старый местный сенатор. Сегодня он, как и всегда, был на площадке. Так как сенатор был верным защитником американских интересов, то ему позволялось беспрепятственно входить через черный ход.

Он был старым и утомленным, но знал много, очень много. Слишком много. Джейн воспользовалась мирной обстановкой, чтобы задать ему несколько вопросов.

– Дьявол знает много, потому что долго живет, а не потому что он дьявол… Сервантес был прав. Я видел многое, девочка моя. И я пессимист. Поэтому я играю в мини-гольф…

Джейн не увидела связи.

– Я отказался от крупных авантюр, от больших открытых пространств, от борьбы за свободу. Сейчас мне нужна только эта несложная игра, это небольшое пространство, внутри стен… Это моя тюрьма или надежное убежище… Зависит от точки зрения…

Джейн решила не терять времени:

– Расскажите мне об этой стране.

Как старый, покинувший сцену актер, сенатор рассказал о славном прошлом страны. Настолько давнем, он даже не был участником событий. О своем деде, сражавшемся на стороне Сан-Мартина и Боливара против испанцев. Потом пришли французы, англичане, голландцы, и воцарился хаос. Дисциплина – как полагал сенатор – восстановилась только благодаря доктрине Монро: «Америка для американцев… для североамериканцев!». Вот она – надежная опора!

По мнению сенатора, все должно было продолжаться в этом духе. Спокойные и сильные люди обеспечат порядок. Никакого прогресса, зато стабильность. Чего еще желать? Бездействие. Кислород. Зеленая трава. Здоровый образ жизни. Спорт. Прогулки верхом и пешком. Нирвана. Рай. Белые мимолетные облачка. Мир. Сельское хозяйство.

Сенатор совершенно серьезно выставил обвинение:

– Вина лежит на вас. Промышленная революция. Фабрики. Рабочие. Загрязнение воздуха. Массовая продукция. Пролетарии. Загрязнение воздуха. Права человека. Войны. Грабежи. Народное образование. К чему оно? Народ захотел себе прав. Воцарилось насилие. И что теперь?

Джейн была категорична:

– Надо положить конец этому всему! Я люблю свободу и готова расправиться с ее противниками. Силой, если необходимо. Да будет так! Ценой больших жертв, потоков крови. Да будет так!

Сенатор задумчиво размышлял:

– Во многих странах правящие круги проповедуют союз труда и капитала. У нас было много мессий, приходивших, чтобы строить, а не разрушать, чтобы объединить предпринимателей и рабочих, господ и рабов. Добрые намерения? Или злые? Я не умею читать мысли. Но я умею читать реальность. А она кристально ясна: мы имеем ее у себя перед глазами. Наш лидер. Старый Мессия. У него доброе сердце. Он все время старается что-то делать на благо народа. Предлагает ему все, что есть: от спагетти до швейных машинок, от одежды до холодильников. Он находит рабочие места. Так он стал кумиром нации. Харизматическим вождем. Он не решает проблемы страны или народа, только проблемы отдельных семей. Он доброжелательный и очень способный. Но он хочет обнять своими руками весь мир, как любой мессия. Он хочет, точно наседка, взять под крыло не только своих цыплят, но также уток, лебедей и гусей. И вот результат: всеобщая склока! Он хочет быть лидером всех: левых, правых, центра, тех, кто внизу и наверху. Он победил, так как каждый думал, что Мессия говорил на его языке. Но тот говорил на эсперанто. Мало осталось эсперантистов, которые мечтают о всеобщем языке. Так он пришел к власти. И пока что удерживает ее. Все враждебные между собой группы стараются по-своему перевести то, что он говорит. Но он говорит на эсперанто. Сегодня, дорогая Джейн, мы наблюдаем ссору между хищниками. Он взял власть от имени всех и теперь должен решать, от имени кого будет править дальше. Пока решения не приняты, страна истекает кровью. Корабль тонет. Крысы бегут.

Джейн говорила мало, в основном слушала.

– Я прибыла, чтобы установить порядок. И установлю!

– Там, снаружи, – сказал сенатор, указывая на высоченные стены со стальными воротами, – народ, который хочет только подачек. Как вы говорите, своего куска пирога…

– Но здесь, внутри этих стен, мы хотим сосредоточить богатство в немногих руках… которые находились бы под нашим контролем. Дружественных руках, – ответила Джейн, вспомнив слова госсекретаря.

– Эти руки, увы, принадлежат смертельным врагам.

– Я установлю собственный порядок. У меня уже есть первая из пяти формул. И она будет применена во всей своей полноте!

– Старый Мессия воспротивится. Не забывайте, что он – популист. Не революционер, нет, он не любит резких перемен, но не может удержаться от уступок народу…

– Я должна встретиться с ним. Сегодня же. Попросите его, дорогой сенатор, об особой милости. Езжайте во дворец, добейтесь для меня этой встречи. Не говорите ему, кто я. Придумайте что-нибудь. Молодая журналистка… Кстати, это правда: я иногда пишу в «Морнинг Террор», орган кубинских беженцев в Майами. Обещаете?

– Чего не пообещает такой старик, как я, такой очаровательной девушке, как вы?

– Но на этот раз, чтобы без секса… – добавила дальновидная Джейн.

– В пять часов, за чаем. Пойдет?

– Прекрасно. До свидания.

И Джейн быстро вернулась к себе в комнату. У нее еще была назначена встреча с советниками посольства, и следовало наложить на себя макияж. Сексуально и психологически Джейн была истощена. Но времени на отдых не оставалось.

СОВЕТНИКИ

В приемную к Джейн были допущены четыре референта, как раз в тот момент, когда она развешивала на стенах фото кое-каких политиков мужского пола. Референты, войдя, уселись.

– Итак, к делу: что с прессой, радио и ТВ?

Референт по печати взял слово. Он объяснил, что в прессе все подчинено погоне за сенсациями, граничащей с полной аморальностью. Одна газета ежедневно публиковала на первой странице фотографию гроба. Но гроб был каждый раз другой: в нем лежал человек, погибший в этот день. Иногда, правда, печать играла на руку посольству, дестабилизируя ситуацию. Например, одна газета напечатала новость об ожидающейся нехватке мяса, на другой день – аналитическую статью о причинах нехватки мяса и на третий – сенсационное сообщение о том, что на всей территории страны мясо закончилось. Средние классы под влиянием таких вестей начинали мечтать о железной руке, которая наведет порядок. На телевидении шли споры в прямом эфире, где сталкивались самые разнообразные позиции. Полный разброд!

Референт по учебным заведениям сообщил, что студенты готовят что-то серьезное, поскольку занимаются всем, кроме учебы.

Референт по делам рабочих рассказал о новых техниках саботажа на производстве как протест против повышения стоимости жизни и замораживания зарплат: «Печальная работа», «Операция 'Черепаха'», «Упавшие руки», прогулы, дикие незаконные стачки, приводившие к полному параличу в промышленности.

– А какие меры принимаются против этих нахалов? Где полиция? – в негодовании спросила Джейн.

– Полиция хватает, а судьи потом отпускают…

Наконец, референт по безопасности с горечью поведал, что собираются шайки просто для того, чтобы убивать. Терроризм, наглый и неприкрытый. Он робко попросил о принятии мер, ужесточении законов и так далее.

– Законы принимаются медленно, это зависит от парламента. Предлагаю следующее: они хотят террора? Они его получат! Я сегодня же приступаю к формированию собственных вооруженных отрядов. Убивать – это легко. Мы и сами можем. А оружие у нас лучше, чем у них!