Джинн в плену Эхнатона

— Ты занимаешь мое время попусту, — раздраженно сказал Нимрод и запнулся. — Хотя… Уж не нашел ли ты ключ к плите Нетжера? Камешек с начертанными на нем знаками, которые помогут расшифровать древние письмена?

— Еще неизвестно, есть ли он в природе, — улыбнулся Хуссаут. — И откровенно говоря, если человек, нашедший такой камень, понимает, что именно попало к нему в руки, самое грамотное, что он может сделать, — это немедленно его уничтожить. Так я думаю. — Хусейн поднял руку, чтобы остановить протесты, уже готовые сорваться с губ Нимрода. — С другой стороны, человек, расшифровавший письмена на плите Нетжера, может и сам нарисовать карту. Точную карту Мединет-эль-Фаюма и прилегающей территории. Карту, которая после землетрясения обретает особое значение. — Хуссаут побарабанил пальцами по лбу. — Этот человек может нарисовать такую карту с помощью карандаша, бумаги и, конечно, большого количества денег. Карта эта может оказаться ценнейшей, а может — никчемной, как те древние карты на папирусе…

— Так это правда? Ты видел ключ к плите Нетжера? Ты и в самом деле знаешь, где гробница Эхнатона?

— Вероятность, что это так, весьма велика, — кивнул Хусейн Хуссаут.

— Если ты изложил все это ифритцам, странно, что они оставили тебя в живых, — сказал Нимрод. — Особенно Иблис. Этот джинн из нетерпеливых.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько это деловые ребята. Теперь они готовы покупать то, что в прежние времена забрали бы силой.

На другом конце магазина Джон перестал притворяться, будто рассматривает мумию кота, и положил ее на место, решив, что хозяин и дядюшка заняты разговором и совсем забыли, что их могут подслушать. Значит, они вряд ли заметят исчезновение близнецов. Он ткнул сестру в бок и кивнул на открытую заднюю дверь.

— Пойдем, пошастаем тут потихоньку. Вдруг чего найдем?

Джон и Филиппа очутились в большом пыльном дворе, где хозяин держал более крупные предметы. С виду они показались близнецам совершенно настоящими. В одном из углов помещалась уборная с дверью нараспашку: оттуда крепко воняло, а вокруг вились навозные мухи. В другом углу была еще одна дверь, за ней виднелась шаткая старая лестница, которая вела на второй этаж.

— Думаю, нам сюда. — Джон устремился к лестнице. — Нимрод говорил, что наверху есть особая комната, где хранится все самое главное.

Попав с яркого солнца, заливавшего двор, на темную мрачную лестницу, Филиппа поначалу испугалась — особенно потому, что ступени от каждого их шага скрипели, как в фильмах ужасов. Среди множества древнеегипетских чудес девочка так и ждала, что наверху их встретит освободившаяся от бинтов мумия.

— Мне тут не нравится, — призналась она, увидев, что лестница осталась позади, а впереди зияет темный затхлый коридор, увешенный фотографиями старых раскопок и бородатых археологов.

— Не дрейфь, — сказал ей Джон. — Глянем одним глазком и тут же вниз.

И тут из дальнего конца коридора до них донесся тихий стон. Филиппа похолодела.

— Что это? — прошептала она одними губами и схватила брата за руку.

— Не знаю, — ответил Джон, который тоже изрядно струхнул и отчаянно старался напомнить себе, что он джинн, пусть и совсем юный, и что, если истории из «Тысячи и одной ночи» правдивы хоть наполовину, он еще насмотрится в жизни всяких страшилок, которые могут напугать обычного мальчика до полусмерти. — Если хочешь, оставайся здесь, — добавил он.

— Одна? — озираясь, спросила Филиппа. Впереди лежал длинный сумрачный коридор. Ей было так страшно, что она то и дело повторяла про себя слово-фокус, иначе она бы и шагу ступить не смогла. — Нет уж, спасибо. С тобой пойду.

Чтобы собраться с духом, она уткнулась носом в стену — в прохладную сыроватую штукатурку.

— Фил, не бойся. — Джон ободряюще сжал ее руку. — Нам обязательно надо посмотреть, что и как. А то Нимрод расстроится.

Филиппа всхлипнула:

— Он расстроится куда больше, если на нас набросится какое-нибудь чудище и…

Ее слова прервал новый стон. Низкий, совершенно нечеловеческий, он мог бы исходить из вскрытой гробницы или саркофага, но явственно шел из комнаты, видневшейся в конце коридора. Приблизившись, они различили не только стоны, но и хриплое, с присвистом, дыхание, словно дикий зверь или человек, находившийся в комнате, испытывал страшную боль или неимоверный ужас.

Звуки были громкие, но Филиппе все равно казалось, что ее сердце стучит гораздо громче. Объятая страхом, она совершенно не понимала, откуда у брата столько храбрости, и на деревянных ногах поплелась за ним дальше по коридору… Наконец Джон вошел в комнату и скрылся из виду. Наступила долгая тишина.

— Все нормально, Филиппа, — заговорил он наконец. — Бояться нечего.

Заглянув в комнату, Филиппа увидела полуголого мальчика примерно их возраста. Весь в поту, он метался на большой железной кровати, что-то бормоча в беспамятстве. Он был ужасно бледный, с синеватыми губами и ступнями, а на пятке у него виднелись две темно-красные отметины, словно его дважды укололи очень острой иглой.

Джон присмотрелся:

— Я, конечно, в этом ничего не понимаю, но мне сдается, что его кто-то укусил. Может, летучая мышь-вампир?

— Они в Южной Америке водятся, а не в Египте, — возразила Филиппа.

— Тогда змея. Вроде той, что чуть-чуть не тяпнула меня в аэропорту. — Джон даже поперхнулся, вспоминая, какой ужасной участи он чудом избежал.

— Ты думаешь, мистер Хуссаут знает, что с ним?

— Наверняка. — Джон ткнул пальцем в фотографию на прикроватной тумбочке. Этот мальчик вместе с Хусейном Хуссаутом стоял возле «лендровера». Вид у обоих был вполне счастливый, и если на основании фотографии можно делать выводы, здесь напрашивался один: Хусейн не из тех, кто позабудет о своем ребенке. — Это, наверно, и есть Бакшиш.

— Но он сказал, что Бакшиш ушел в школу, — сказала Филиппа и, присев на край кровати, потрогала лоб мальчика. — У него температура. По-моему, его надо везти в больницу.

Почувствовав прикосновение, больной очнулся и приоткрыл глаза.

— Не надо в больницу, — прошептал он, — пожалуйста, не надо.

— Почему? — спросила Филиппа.

— Вам надо идти, — прохрипел мальчик. — Тут очень опасно.

Филиппа резко встала:

— Может, он заразный? А, Джон?

Ответа не было. Девочка оглянулась. Джон стоял у окна, возле раскрытой коробки.

— Гляди-ка, — тихонько сказал он.

В коробке лежал труп собаки.

— Может, позвать Нимрода? — предложила Филиппа.

— Нимрода? — заволновался Бакшиш. — Нет, ему сюда нельзя. Нимрод в большой опасности. Скажите ему, чтобы уходил.

— Но кто ему угрожает? — спросил Джон. — Ифритцы?

— Пусть уходит, пока не поздно, — повторил Бакшиш и потерял сознание.