Джип из тыквы

В свете полной луны отчетливо видны железобетонные медведи, поблескивающие свежеокрашенными коричневыми боками вблизи пирамиды. Теперь она похожа на безголового пастуха, выгуливающего маленькое стадо бессонных топтыгиных в весеннем садочке. На цветущие яблоньки смахивают неопознанной породы деревья, сплошь увешанные выцветшими тряпочками. Это рукоделие туристов, которые таким образом практикуют материализацию своих тайных желаний.

У меня сейчас всего одно горячее желание – остановить машину, но я не знаю, как это сделать.

Справа шоссе подпирает скала, слева обрыв и глубокая пропасть.

Дорога идет под уклон, и сейчас передо мной довольно длинный прямой участок – думаю, его как раз хватит для разгона, с которого я уже не впишусь в поворот.

«А ты впишись!» – орет мой внутренний голос.

Я мобилизуюсь и каким-то чудом попадаю в петлю. Ура, ура, получилось!

Но за этим поворотом идет следующий, и вот его мне уже точно не пройти!

А как жаль-то! Я вижу, что в недостижимый изгиб упирается русло бежавшего с горы ручья. Сейчас он высох, и, удачно въехав в расщелину, я бы почти безопасно остановила машину!

Но – нет, до той расщелины мне не дотянуть, я слечу с дороги раньше.

– Пройдешь по касательной, – бормочет внутренний голос, некстати проявляя эрудицию.

Бетонные медведи невозмутимо наблюдают за моим приближением. Им нечего бояться: я вылечу с шоссе еще до того, как опасно сближусь с их пирамидой.

– Господи, нет! Не надо! Я не хочу!

Я крепко сжимаю руль и, продолжая кричать, зажмуриваюсь.

Металлический скрежет справа раздается гораздо раньше, чем я ожидала.

«Что, уже?!» – вскрикивает внутренний голос.

Неугомонное воображение рисует мне чертей в аду: они яростно скребут котлы и сковороды металлическими мочалками. Долгий скрипучий визг звучит так душераздирающе, что мой вопль на его фоне совершенно теряется.

Несколько обескураженная, я замолкаю и открываю глаза.

Первое, что вижу: мои руки на руле окаменели так, что косточки пальцев совсем побелели. Такие красивые беломраморные руки!

А за стеклом медленно поворачивается темный лес. Такое ощущение, будто я нахожусь в центре вращающейся панорамы.

С трудом поворачиваю голову – шея и плечи от напряжения тоже окостенели – и вижу совсем рядышком хорошо знакомый мне танк!

Тяжелый темно-зеленый джип плотно притерся к моей машине слева и всей своей тушей медленно, но настойчиво отодвигает коробку «Рено» от пропасти.

– Ты чокнутый?! – оживая, возмущенно ору я. – Мы же так оба грохнемся!

Но сумасшедший камикадзе Саныч меня, должно быть, не слышит, и это неудивительно: его джип грозно ревет, а мой «Рено» страдальчески скрипит.

Сросшиеся боками машины постепенно сдвигаются с финишной прямой вправо, а мир за стеклом короткими рывками движется влево. Это как дерганая проездка на экране телевизора. Я чувствую себя зрителем, неспособным повлиять на ход событий.

Беспомощно оглядываюсь на Саныча и натыкаюсь на его напряженный взгляд.

Черное поле, обрыв киноленты, а затем совсем другой вид.

Коротко стриженная женская головка за стеклом похожа на одуванчик на тонком стебле. Сердце замирает от страха за эту хрупкую красоту.

Я держу тебя, не бойся!

Чуть поддать газу, продвинуться немного вперед, руль еще вправо, отжать жестянку легковушки в сторону еще на сантиметр, на градус, на секунду жизни.

– Держись крепче!

Не услышать этот крик невозможно: Саныч ревет, точно раненый слон.

Я вздрагиваю, моргаю и снова вижу перед собой движущуюся панораму: лес, горы, в правом углу растет что-то темное.

Держаться еще крепче невозможно – я и так уже образую монолитную конструкцию с рулем.

А тем временем в нашем шоу «За стеклом» появляется новый участник. Краем глаза я вижу, что в кадр решительно вторгается темная туша – и в следующий момент стеклянный экран покрывается белыми трещинами.

Успеваю зажмуриться и вжать голову в плечи в ожидании удара.

Я пристегнута, но встряхивает меня будь здоров!

Рев и скрежет стихают.

Звонко шелестит стеклянная осыпь. Этот мелодичный звук неуместно лиричен.

«Приехали», – шепчет мой внутренний голос.

Осторожно открываю глаза.

– Ой, мама!

Ухмыляясь, на меня косит лиловым глазом дюжий бетонный медведь. Его коричневая морда торчит из дырки в лобовом стекле. От мощной шеи веером расходятся сияющие светлые трещинки – как будто белый кружевной воротник. Из-под ушей принаряженного медведя градом скатываются сверкающие кусочки стекла – точь-в-точь бриллианты.

Некоторое время я завороженно созерцаю медведя в праздничном убранстве, потом вспоминаю:

– Саныч!

Левая передняя дверь заблокирована джипом, а к правой меня не пропускает вторгшийся в салон нарядный мишка. Отстегиваю ремень безопасности, изворачиваюсь и змейкой проскальзываю на заднее сиденье. Правая дверца открывается без проблем.

На диво шустро обойдя машину сзади, оказываюсь на обрыве. Левое заднее колесо джипа – на самом краешке пропасти, из-под него в бездну осыпаются мелкие камешки. Сквозь тонированное заднее стекло мне не видно, что там внутри.

Возвращаюсь, обхожу «Рено» справа и с рефлекторным «Позвольте… Пропустите!» пробираюсь через группу скульптурных топтыгиных.

Крайний из них непринужденно возлежит массивной тушей на моем капоте.

Да черт с ней, с машиной, главное – я жива!

А Саныч?!

Могучий джип выглядит неповрежденным. Отказываюсь от мысли быстренько выбить стекло – оно небось бронебойное! Пытаюсь по краешку обрыва подобраться к левой передней двери, но это трюк для более опытного канатоходца. К тому же я быстро понимаю: если дверь откроется, она сметет меня с карниза.

Ну, и что делать?!

Чтобы заглянуть в лобовое стекло, приходится по примеру медведя эротично прилечь на капот. Вероятно, это выглядит забавно, потому что Саныч за рулем улыбается. Ну да я забыла, я же совсем голая…