Джип, ноутбук, будущее

Андронов из охранки куда-то запропал, и, пусть каждое свидание с ним стоило Руслану пары седых волос — отсутствие встреч, вернее, непонятность их отсутствия, нервировала не меньше.

Из-за отсутствия контактов с Андроновым Руслан не мог узнать, что там у Федорова с автоматом, что тоже нервировало.

Вася Менделеев как уехал в командировку, так и пропал без вести, в итоге обсудить с ним концепцию танков не удавалось.

Новые идеи, которые можно было бы впихнуть в императорскую армию, чтобы та подошла к Первой мировой обеспеченной если не оружием, то хотя бы идеями, не приходили в голову, хоть плачь. Разве что подводные лодки, но с ними были свои проблемы…

Дочка отстранилась так, что Руслан не видел ее днями — она то сидела в комнате, то гуляла с Володей.

Соседская девчонка-курсистка обиделась на то, что он так и не пришел на ее вечер — несмотря на то, что Руслан предварительно предупредил ее, что плохо себя чувствует и ему не до вечеров — и ладно бы просто обиделась и перестала разговаривать, как все приличные обиженные девушки, так ведь нет. Обиженная Оксана Покоева выражала свою обиду тем, что откровенно подстерегала Руслана с тем, чтобы печально рассказать ему о том, как ей не хватает общения с новыми людьми.

Вишенкой на торте нервомотания стал заявившийся в один прекрасный день в контору Фрезе Пузырев. Довольный как питон, с квадратной коробкой в руках.

Глава 24

Выглядел Пузырев как стереотипный купец, то ли специально отыгрывал образ, то ли в стереотипах все же есть рациональное зерно. Роскошная шуба, богатая даже на вид, правда, Руслан затруднился бы сказать, из какого зверья она сделана. Разве что не из норки — у Юли была норковая шубка, поэтому уж ее-то он бы узнал — и не из ондатры — потому что Руслан чисто случайно помнил, что ондатру в Россию завезли только во времена СССР, а Пузырев, с его патриотизмом, навряд ли бы стал заказывать мех из Америки только чтобы попонтоваться. На голове будущего автомагната — залихватски сдвинутая на затылок шапка-пирожок, вроде той, которую любил — будет любить? потенциально будет любить? — последний генсек СССР.

В руках Пузырев, чертовски напоминавший Шаляпина с известной картины, держал небольшой деревянный ящичек, каковой и не преминул грохнуть на стол, чуть не придавив чертежи.

— Осторожнее, Иван Петрович, — еле успел выдернуть бумаги Фрезе, — Испачкаете.

— Не должно, — не стал унывать из-за отповеди Пузырев, — Там все бумагой обернуто масло не должно просочиться.

— Там еще и масло, — охнул Фрезе, теперь запереживавший за сукно. Охнул и замер, — А… что там у вас? Часть от автомобиля?

Руслану этот вопрос тоже был интересен. Что такого занимательного мог притащить Пузырев, раз он настолько доволен? Их «крокодил», вроде бы, уже почти закончен, по крайней мере, в той части, в какой им мог бы помочь Пузырев. Разве что тот просто так приперся, чем-то похвастаться.

— Я, конечно, не святой Николай, хоть и в шубе сегодня… Что вы так на нее смотрите, Руслан Аркадьевич? Понимаю, что в Америке шубы вышли из моды лет десять уж как, но у нас-то — матушка-Россия, нам без шуб никуда, в наши-то морозы трескучие!

Руслан изо всех сил постарался не смотреть на нижний край шубы, из-под которого предательски выглядывали блестящие ботинки, к «русским трескучим морозам» совершенно не подходящие. Оно и понятно: Иван Петрович наверняка не пешком сюда бежал от самой Новой деревни, на экипаже приехал или на санях.

— Да нет, — вежливо ответил он, — Просто в мехах я не силен, вот и пытался угадать, из кого у вас шуба. Обычное любопытство.

— Черный хорь, — гордо произнес Пузырев, как будто сам лично заполевал этого хоря и собственными руками отнял у него шубу, — Но я сюда не скорняжное ремесло обсуждать приехал.

— Так с чем приехали-то? — чуть ли не взвыл снедаемый любопытством Фрезе, — Чем похвалиться хотите?

— Похвалиться, ха! С подарком я! Для вашего аллигатора!

С этими словами он откинул крючок и открыл крышку ящичка. В который тут же, шурша промасленной бумагой, погрузился Фрезе.

— Руслан Аркадьевич, вы только посмотрите… — растерянный Петр Иванович держал в руках…

Карбюратор?

Ну, по крайней мере, именно на карбюратор, причем карбюратор конца двадцатого века, эта деталюшка и походила. В отличие от карбюраторов начала двадцатого века, которые делали, в основном, из чистого чугуния, это был алюминиевым. У Руслана почти такой же на УАЗе стоял.

— Карбюратор? — сходу опознал Фрезе.

— Он самый! — самодовольно заявил Пузырев, — Дарю! В смысле — на моих двигателях он будет стоять, ну а раз на моих — то и на вашем аллигаторе тоже. Только, — он погрозил пальцем, почему-то Руслану, — сразу хочу сказать, что привилегия уже взята, так что, как говорят у нас в России — на чужой кусок не разевай роток!

— Да мы и не претендуем, — отмахнулся Фрезе, продолжавший крутить подарок в руках, с видом ребенка, которому подарили игрушечную лошадку, не дожидаясь Рождества…

«Тьфу ты, подумал Лазаревич, даже ассоциации у меня уже здешние. Лошадка… Рождество… Еще год назад — и сто лет тому вперед — я бы подумал: которому подарили телефон, не дожидаясь Нового года».

— Так что старый снимите и выбросьте через забор, вместе с его пружинами и перепонками, — Пузырев уже опустился в кресло и сиял, как начищенный пятак, — Мой-то понадежнее будет!

Насчет надежности, конечно, сказать трудно, но работу с тем, что стоял на «алли…», тьфу ты, треклятый Пузырев, на «крокодиле», иначе как с танцем с бубном сравнить было нельзя. Настроить его на рабочий лад было сложнее, чем запустить древнюю «Кирандию» на современном компе. Фрезе в тот момент, когда Руслану хотелось уже проклясть все на свете, стариковским тоном говорил: «Это вы еще барботажный карбюратор не застали. Или фитильный». И Руслан понимал, что с игольчатым он еще нормально попал. По крайней мере, подкручивать на ходу фитиль, как в керосиновой лампе, не нужно.

— Здесь ваших перепонок нет, — хвастался Пузырев, — Вот смотрите: сюда топливо поступает, попадает в камеру, там поплавок плавает…

— Подождите, Иван Петрович, — поднял брови Фрезе, так ведь поплавковый карбюратор Бенц еще в прошлом веке запатентовал.

— Такой, да не такой! Этот со своими особенностями будет…

Пузырев пустился в долгое объяснение того, чем именно его карбюратор отличается от бенцевского… а потом от даймлеровского… и от майбахского… Здесь это были еще не торговые марки — вернее, не только торговые — а и фамилии конкретных людей. Вот только Руслану было не до исторических экскурсов и воспоминаний о том, кто именно стоял у истоков автомобилестроения. Чем больше он слушал, тем больше ему казалось, что и конструкция и принцип работы, да и внешний вид карбюратора кажутся ему подозрительно знакомыми.

— Иван Петрович, — перебил Лазаревич Пузырева, — а вы где такую конструкцию взяли?

— Как где? — отмахнулся тот, — С вашего же американского автомобиля скопировал.

Ах ты ж, хорь ты черный…

— Украли, — не спросил, а констатировал Руслан.

Пузырев даже не обиделся:

— Не украл. Вон он, по-прежнему на вашем авто стоит нетронутый. А то, что вы его привилегией не защитили — так тут уж извините, кто успел, тот и съел.

Отношение к авторскому праву у Пузырева — да и, будем честными, в начале века вообще — было откровенно пиратским. Мало ли что ты там где придумал: сам придумал — дай другим попользоваться. Нет, если патент взять успел — тогда, конечно, тогда можешь и в суд подать. Можешь даже его, наверное, выиграть. Ну а если не успел — сам себе злобный Буратино.