Дживс и феодальная верность; Тетки - не джентльмены; Посоветуйтесь с Дживсом!
Шрифт:
Признаюсь честно, я не горел желанием общаться с кузиной Бобби Уикем, Клементиной, но обязан сказать, что она оказалась не такой кошмарной, как можно было ожидать. Я давно заметил, что, знакомясь со мной, маленькие девочки обычно начинают хихикать. Хихикают и таращат глаза. Поднимаю взгляд, а девчушка уставилась на меня с таким видом, будто не верит, что такие люди бывают на свете. Мне кажется, они стараются хорошенько запомнить каждую особенность моих манер, чтобы потом передразнивать меня и смешить подружек.
К Клементине все вышесказанное
В кино она тоже вела себя выше всяких похвал и в конце вечера мило и искренне поблагодарила меня. Я остался очень доволен ребенком, о чем и сообщил Бобби, помогая ей усесться в ее спортивный автомобиль.
– Я же говорила тебе, что она прелесть, – сказала Бобби, нажимая на стартер и готовясь сломя голову мчаться в Лондон. – Я уверена, что в этой школе ее недооценивают. Там всегда всех недооценивают. Когда я там училась, меня тоже недооценивали.
– Недооценивают? Каким образом?
– Ой, да разные способы существуют. Но чего еще ожидать от такой дыры, как школа Святой Моники?
Я вздрогнул:
– Святой Моники?
– Ну да, так она называется.
– Значит, ребенок из школы Святой Моники?
– А что здесь такого?
– А то, что мисс Маплтон – старинная приятельница моей тетки Агаты.
– Знаю. Именно твоя тетя Агата убедила мою маму отправить меня в эту дыру, когда я была маленькая.
– Послушай, – озабоченно сказал я, – когда ты сегодня днем заходила в школу, ты никому не проговорилась, что встретила меня в Бингли?
– Нет.
– Слава Богу! – облегченно вздохнул я. – Понимаешь, если бы мисс Маплтон узнала, что я здесь, то, конечно, сочла бы, что я должен ее навестить. А так я уеду завтра, и кончено. Да, но вот проклятие, – сказал я, хлопнув себя по лбу, – как мне быть сегодня?
– А что сегодня?
– Разве я не должен ее повидать? Не могу же я позвонить, втолкнуть ребенка в дверь и смыться. Тетя Агата никогда мне этого не простит.
Бобби посмотрела на меня как-то странно, задумчиво, что ли.
– Кстати, Берти, – сказала она, – я как раз хотела обсудить с тобой этот вопрос. На твоем месте я бы не стала звонить в парадную дверь.
– Да? Почему?
– Ну, понимаешь, тут вот в чем дело. Считается, что Клементина уже спит. Они отправили ее спать как раз перед тем, как я пришла. Подумать только! В день рождения, можно сказать, в самый разгар дня рождения! И за что! Только за то, что девочка кинула кусочек шербета в чернила, чтобы послушать, как они зашипят!
У меня в глазах потемнело.
– Ты хочешь сказать, что паршивая девчонка сбежала без разрешения?
– Да. Вот именно. Улизнула, когда никто не видел. Ей так хотелось вдоволь поесть. Вообще-то
я должна была сказать тебе об этом с самого начала, но мне не хотелось портить вечер.В обхождении с прекрасным полом я, как правило, истинный рыцарь – учтив, добродушен, изыскан. Но бывают обстоятельства, когда я способен произнести язвительные, резкие слова, и сейчас я их произнес.
– Ах так! – сказал я.
– Не волнуйся, все будет хорошо.
– Да уж, лучше некуда, – процедил я сквозь зубы. – Какие тут волнения и тревоги? Я возвращаюсь с ребенком, эта Маплтон буравит меня взглядом сквозь очки в стальной оправе, минут пять приятного общения, я удаляюсь, а эта самая Маплтон бежит к секретеру и строчит подробный отчет тетке Агате. Представить, что за этим последует, мое воображение отказывается. Уверен, что на этот раз тетка Агата побьет все свои прежние рекорды.
Бобби укоризненно поцокала языком:
– Берти, не гони волну. Тебе надо научиться не нервничать по пустякам.
– По пустякам?!
– Все прекрасно устроится, вот увидишь. Правда, тебе придется прибегнуть к небольшой уловке, чтобы впустить Клементину в школу, но это совсем просто, только внимательно выслушай, что я тебе скажу. Первое – ты должен запастись прочной длинной веревкой.
– Веревкой?
– Да, веревкой. Надеюсь, ты знаешь, что такое веревка.
Я надменно фыркнул.
– Естественно, – сказал я. – Ты имеешь в виду веревку.
– Верно. Веревку. Ты берешь ее с собой…
– И надо полагать, выделываю с ней всякие фокусы, чтобы умилостивить эту Маплтон?
Знаю, мой ответ прозвучал с убийственной язвительностью, но я был возмущен до глубины души.
– Ты берешь веревку с собой, – терпеливо повторила Бобби, – и, войдя в школьный сад, идешь, пока не упрешься в оранжерею около здания школы. Входишь в оранжерею и видишь множество цветочных горшков. Берти, ты сможешь опознать цветочный горшок, если увидишь его?
– Я прекрасно знаю, что такое цветочный горшок. Если ты подразумеваешь горшок, в который сажают цветы.
– Именно о таком горшке я тебе и толкую. Хорошо, идем дальше. Набираешь этих горшков сколько сможешь унести, выходишь из оранжереи и идешь, пока не упрешься в дерево. Лезешь на него, обвязываешь веревкой один из горшков и устанавливаешь его на подходящей ветке, нависающей над оранжереей. Затем оставляешь Клем у парадной двери, возвращаешься в сад и дергаешь за веревку. Горшок падает, стекло разбивается, в школе слышат этот звон, и кто-нибудь выходит посмотреть, что случилось. Итак, дверь открыта, поблизости никого нет, Клементина проскальзывает внутрь и ложится спать.
– А если никто не выйдет?
– Тогда берешь еще один горшок и снова все повторяешь.
«Звучит довольно здраво», – подумал я.
– Ты уверена, что все получится?
– Осечки не было ни разу. Когда я училась в Святой Монике, я всегда проникала в школу таким путем. Берти, ты все понял? Давай быстренько повторим все сначала, а то мне уже пора мчаться. Итак, веревка.
– Веревка.
– Оранжерея.
– Или теплица.
– Цветочный горшок.
– Цветочный горшок.