Джон Леннон
Шрифт:
Когда Джон впустил Йоко, он и виду не подал, что ждал этой встречи. Все трое уселись в гостиной, чувствуя себя явно не в своей тарелке, причем Йоко даже не пыталась поддерживать беседу. Пит пробыл с ними ровно столько, сколько было необходимо ради приличия, и вскоре откланялся.
Джон и Йоко поднялись на чердак и занялись записью пленки, которая через несколько лет вышла под названием «Two Virgins» [140] . Джон манипулировал рычажками на микшерском пульте, а Йоко сидела перед микрофоном. В какой-то момент Джон предложил подзарядиться «кислотой». Осоловевшая парочка, в восторге от новой игры, развлекалась до самого утра, и лишь утром дело дошло до постели.
250
Отсутствует
В
«Вот так просто взять — и переселиться?» — огорошенно прошептал Шоттон. И Джона вдруг прорвало: «Да, вот так просто! Вот так просто! Вот оно. Пит. Я ждал этого всю жизнь. И катись все остальное к чертям собачьим! К чертям „Битлз“, к чертям бабки, к чертям все это дерьмо! Если понадобится, я уеду и буду жить с ней в долбаной палатке.»
При этих словах Леннон вскочил на ноги — следом вскочил и Шотгон, закричав: «Так не бывает, Джон!»
«Так не бывает, — эхом отозвался Леннон, который уже почувствовал крылья у себя за спиной, как человек, которому удалось одним махом решить все свои проблемы. — Знаешь, это похоже на то, как мы влюблялись, когда были детьми, — продолжал он. — Помнишь, как бывало, когда ты знакомился с девочкой и начинал думать только о ней и все время хотел быть только с ней — все мысли были заполнены только ею одной. Так вот, Йоко сейчас там, наверху, а я не могу дождаться, когда снова ее увижу. Я вдруг так проголодался, что пришлось спуститься и сварить себе яйцо, но каждое мгновение, что я нахожусь вдали от нее, дается мне с таким трудом!»
Вечером того же дня Йоко перевезла в Кенвуд свои вещи, несказанно удивив Дот Джарлетт своим гардеробом. На следующее утро Джон сунул Питу толстую пачку денег и велел провезти Йоко по магазинам. А очередное задание Шоттона заключалось в том, чтобы связаться с агентством по недвижимости и подыскать загородное жилище в радиусе пятидесяти миль от Лондона, которое было бы окружено большим участком земли. Цена не имела значения.
К тому времени, когда Синтия вернулась в Кенвуд, ,фкон Леннон уже мысленно развелся с ней и женился на Йоко Оно, с которой и переселился в великолепную загородную резиденцию. Единственное, что Джон забыл сделать, так это сообщить жене о ее новом положении. Следствием подобной забывчивости стал кошмар, который пришлось пережить Синтии по возвращении.
«Всюду стояла странная тишина», — вспоминает она. Не было ни Джулиана, ни Дот, ни садовника. Решив, что прошлой ночью в доме, должно быть, проходила очередная вечеринка, после которой все еще спят, она постучала в дверь, но ей никто не ответил. В конце концов она достала из сумочки ключ, который отпирал специальный кодированный замок, но внезапно обнаружила, что дверь не заперта. Синтия вместе с приехавшими с ней друзьями вошла в прихожую, едва освещенную редкими лучами солнца, проникавшими сквозь плотно задернутые шторы гостиной, и позвала: «Джон! Джулиан! Дот! Есть кто-нибудь дома?» Ответом было молчание. Повернув направо и пройдя через столовую и кухню, Синтия подошла к веранде — и обомлела!
В зелено-белом халате и с растрепанными волосами на своем любимом маленьком диванчике расположился Джон Леннон с чашкой чая в руках. Напротив него спиной к Синтии сидела маленькая женщина с огромной копной черных волос, облаченная в черное шелковое кимоно. «Я будто натолкнулась на кирпичную стену, — рассказывала Синтия. — Мне показалось, что я была здесь чужой». Она и в самом деле была чужой. Но она еще не догадывалась, что Джон уже вычеркнул ее из своей жизни.
«Привет!» — бросил Джон после бесконечно долгой паузы, затягиваясь сигаретой. Синтия
пребывала в таком шоке, что открыла рот и, точно автомат, принялась произносить заранее заготовленную в самолете речь. «У меня возникла грандиозная идея! — выпалила она. — После того как мы позавтракали в Греции и пообедали в Риме, почему бы нам не отправиться всем вместе поужинать в Лондон?»«Нет, спасибо», — бесстрастно ответил Джон. В этот момент Иоко обернулась и окинула Синтию «внимательным и уверенным взглядом».
«Это было как удар под дых, — продолжала Синтия. — Я даже не разозлилась. Я была просто огорошена... Поэтому вместо того чтобы кинуться на них с кулаками и начать выяснять отношения, я почувствовала, что мне необходимо немедленно оттуда убраться».
Бросившись наверх, Синтия наспех покидала в чемодан кое-какие вещи, в то время как дорожные чемоданы все еще лежали в багажнике автомобиля. Проходя мимо спальни для гостей, она углядела на ковре пару японских сандалий.
Через пятнадцать минут после возвращения домой она снова очутилась на улице. "Мне показалось, — заметила она, — что своим молчанием Джон говорит мне: «Не смей нарушать чудесное мгновение! Сгинь! Ты только все испортишь». Получив молчаливый приказ Джона, Синтия беззвучно повиновалась, оставив свой дом и своего мужа в руках другой женщины.
Алекс и Дженни предложили Синтии пожить какое-то время в маленьком домике, который они снимали на двоих в центральной части Лондона. Вот что рассказал Питер Браун: «На следующий день она допоздна засиделась в обществе Мэджик Алекса, болтая при свечах и попивая вино. Она никогда прежде особо не доверяла Мэджик Алексу, но той ночью ей было необходимо излить кому-нибудь свою душу. А на рассвете, опустошив немалое количество бутылок, Синтия очутилась в постели с лучшим другом Джона».
Спусти три дня Синтия позвонила Дот и заявила, что желает вернуться в Кенвуд. На этот раз Джон ждал ее в одиночестве, Йоко исчезла. «Я никак не могу понять, почему ты уехала, — запротестовал Джон, который повел себя „тепло и радушно“. — Что это на тебя нашло?» — спросил он так, словно внезапное бегство Синтии было какой-то непонятной выходкой. Но Синтия тотчас парировала этот выпад, потребовав объяснить, чем он занимался с Иоко.
Джон был готов к этому вопросу. Разыграв полное безразличие, он объяснил, что его отношения с Иоко ограничиваются чисто интеллектуальным общением, и заверил жену, что ей абсолютно нечего опасаться. Однако Синтию трудно было в этом убедить. «Я заметила, что у тебя и Иоко много общего, — продолжала настаивать Синтия. — Джон, в ней есть что-то такое, что сильно напоминает тебя. Ты, конечно, можешь рассказывать о ней все, что угодно, что она ненормальная, чокнутая артистка, но у нее аура, перед которой тебе не устоять».
Возражения Джона относительно полного отсутствия какой-либо любви с его стороны по отношению к Йоко были напрасны. Позднее Синтия призналась: «Уже тогда я поняла, что потеряла его».
Когда Синтия поинтересовалась, не следует ли ей отказаться от каникул, которые она собиралась провести с миссис Пауэлл и Джулианом в Пезаро, Джон, естественно, стал уговаривать ее не делать этого. «Напротив, — сказал он, — поезжай и хорошенько отдохни». Синтия заставила себя поверить в то, что ее отсутствие не будет иметь решающего значения и что она так или иначе не имеет права лишать Джулиана обещанных удовольствий.
Между тем Йоко вернулась к Тони, чтобы окончательно расстаться. «Она многим была обязана Коксу, — свидетельствует Дэн Рихтер, который в то время находился с ними. — Ведь это он вытащил ее из психиатрической лечебницы, он помог ей преодолеть трудный период, он находил средства для организации ее выставок, перформансов и съемок ее фильмов, он обеспечивал рекламу». В качестве отступного Тони потребовал 50 процентов от всего, что ей удастся вытянуть из Леннона, и заставил ее подписать контракт, по которому она обязалась удовлетворить это условие. «Ей казалось, что она ему обязана, — объяснил Рихтер, который удостоверил этот документ своей подписью. — Я думаю, что она также была уверена в том, что сможет разорвать это соглашение позднее, если почувствует в этом необходимость».