Джон Леннон
Шрифт:
В отличие от всех остальных представителей продвинутого лондонского общества, «Битлз» всегда находились над законом. Как-то в «Спикизи» ребята из бригады по борьбе с наркотиками, которые постоянно околачиваются по ночным заведениям переодетыми в хиппи и в длинных париках, захватили целую компанию, среди которых был и Джон Леннон. «Я с ними! Почему вы не арестуете меня вместе с ними!» — закричал Леннон, когда полицейские начали вытаскивать его приятелей на улицу. Теперь ситуация изменилась. Даже наиболее привилегированные поп-звезды не могли считать себя защищенными: сержант Норман Пилчер, объявивший беспощадную войну наркотикам (позднее он получил два года тюрьмы за то, что подбрасывал вещественные доказательства), наметил своей следующей жертвой Джона Леннона. К счастью
Пит Шоттон, приехавший в то утро на Монтегю-сквер, был крайне удивлен, когда застал Джона, ползавшего по коврам с пылесосом в руках. Леннон объяснил Питу, что с минуты на минуту ожидает прихода полиции и что у нее неплохие шансы что-нибудь здесь обнаружить, поскольку до него в этой квартире жил Джимми Хендрикс. Шоттон, служивший в свое время в полиции, умело пробежался по карманам, ящикам и осмотрел домашнюю аптечку. Занятый этим делом, он услышал, как между Джоном и Иоко начал разгораться спор. Йоко требовала, чтобы Пит немедленно ушел. Шоттон откланялся, не забыв тем не менее прихватить с собой пакет с мусором из пылесоса.
Без пяти двенадцать раздался звонок. Йоко спустилась и открыла дверь, ведущую в прихожую. Стоявшая снаружи женщина сообщила, что она принесла заказное письмо. Приоткрыв входную дверь, Йоко сразу поняла, что эта женщина — не почтальон. Она захлопнула дверь и бросилась наверх предупредить Джона, который как раз спускал в унитаз остатки героина. «Вызывай адвоката!» — закричал он.
В это время другой полицейский, назвавшийся Найджелом, прокричал через подвальное окно, чтобы его впустили. «Что вам надо?» — спросил Леннон. «Это полиция!» — закричал фараон. «Вы не можете просто так врываться ко мне в дом», — ответил Леннон, стараясь выиграть время.
«Откройте, или я буду ломать дверь! — опять закричал офицер полиции. — У нас есть ордер!»
«Я хочу его увидеть», — потребовал Джон, который кое-чему научился у своих друзей-наркоманов.
Женщина-офицер любезно развернула документ и прислонила его к окну спальни. Джон сделал виДд что внимательно изучает его содержание. Тем временем Йоко удалось связаться с адвокатом, который пообещал немедленно прибыть на место действия. Тогда Джон попросил, чтобы им дали время одеться. Но трое полисменов уже принялись ломать дверь, а Найджел сумел открыть окно и протиснулся внутрь дома. Мгновение спустя в комнату ворвался сержант Пилчер с криком: «Отлично! Вы арестованы за сопротивление правосудию!»
Когда Николас Кауан, адвокат Леннона, прибыл на Монтегю-сквер, он застал в доме полицию, которая проводила тщательный обыск с помощью двух собак, специально натасканных на наркотики. В результате обыска были обнаружены следующие улики:
1. 27,3 грана [151] гашиша в незапечатанном коричневом конверте, лежавшем в синем чемодане в спальне.
2. Портсигар со следами гашиша — на полу у окна в спальне.
3. Машинка для скручивания сигарет со следами конопли на зеркале в спальне.
151
1 гран = 0,0648 грамма.
4. 191,8 грана гашиша в футляре от бинокля в гостиной.
5. Два флакона с таблетками амфетаминов..
6. Полграмма морфина.
Когда Питер Браун, разбуженный звонком из «Эппл», прибыл на Монтегю-сквер, он застал Леннона «посеревшим от страха и судорожно курящим одну сигарету за другой». Браун увидел, как полицейские вывели Джона и Йоко, проталкиваясь сквозь толпу журналистов. В тот же самый момент Пол Маккартни уже разговаривал по телефону с сэром Джозефом Локвудом, который согласился позвонить в полицейский участок на Пэддингтон Грин и объяснить Джону, как ему следует себя вести. Когда сэру Джо удалось наконец пробиться к Джону, тот уже успел прийти в себя. «Алло! — ответил он. — У аппарата сержант Леннон. Чем могу быть полезен?»
Джона
и Иоко освободили под залог и проводили к машине сквозь собравшуюся на улице толпу зевак.На следующее утро Джон и Иоко предстали перед мировым судьей Мэрилбона. Когда они появились в зале суда, их уже ожидала толпа зрителей, разделившаяся на два противоборствующих лагеря: хиппи и домохозяйки. «Удачи вам! И да благословит вас обоих Господь!» — закричал кто-то из хиппи, на что хриплый женский голос тут же ответил: «Лучше пойди постригись!»
Стоя у скамьи обвиняемых, Джон и Йоко являли собой удивительную картину. Леннон был одет в черную униформу военного образца: узкие черные брюки и черную куртку, застегнутую на все пуговицы. Длинные каштановые волосы раскинулись по плечам. На Йоко были брюки, меховое манто и теннисные туфли. Заседание длилось не более пяти минут. Оба обвиняемых были отпущены под залог до 28 ноября. Когда они вышли из здания суда, то обнаружили, что их машину отогнали от подъезда, возле которого они ее оставили. Пока «бобби» пытались подогнать ее назад, растерянная парочка подверглась нападению толпы. Йоко прижалась к Джону. Позже она заявила, что кто-то ударил ее камнем по голове.
7 ноября Йоко была помещена в больницу Королевы Шарлотты. У врачей возникло опасение, что она может потерять ребенка. Джон устроился в той же палате на надувном матрасе и в течение двух недель практически не покидал здания больницы. Когда стало очевидно, что ребенка спасти не удастся, Джон раздобыл стетоскоп с вмонтированным микрофоном и записал последние удары сердца своего нерожденного ребенка, которого он нарек Джоном Оно Ленноном II. (Эта запись вошла в «Жизнь со Львами».) Глубокое беспокойство Джона о Йоко и горе от потери ребенка были усугублены еще и чувством вины. Много лет спустя Йоко рассказала своей помощнице Арлин Рексон, что этот выкидыш случился у нее в результате побоев, которые она получила от Джона. Через пять дней после вынужденного аборта Йоко и Джон вновь предстали перед судом в Мэрилбон.
Джон решил признать себя виновным в хранении гашиша, так как опасался, что, если они с Йоко станут отвергать все предъявленные обвинения и проиграют, ее могут депортировать из страны. Решение это оказалось в высшей степени ошибочным, поскольку, учитывая его огромные финансовые возможности и уникальную социальную позицию, у Леннона были огромные шансы на оправдательный приговор, что помогло бы ему избежать бесконечной войны, развернувшейся позднее между ним и американскими иммиграционными властями. Защитив своими признаниями Йоко, Джон рисковал быть приговоренным как к уплате относительно небольшого штрафа, так и к девяти месяцам тюрьмы, как это было в случае с основателем «Интернэшнл тайме» Джоном Хопкинсом или с группой «Пинк Флойд».
Защитник Мартин Полден обратился к суду с просьбой о снисхождении, аргументируя свое заявление тем, что Леннон окончательно отказался от наркотиков после того, как стал адептом трансцендентальной медитации. Конопля, обнаруженная у него дома, заявил он, валялась в этих футлярах уже больше года. В конце своего выступления адвокат напомнил о том, что его клиент «доставил удовольствие миллионам людей». Судья отклонил обвинение в сопротивлении правосудию и приговорил обвиняемого к уплате штрафа в размере 150 фунтов плюс 21 фунт судебных издержек. Затем он предупредил Леннона, что в следующий раз, когда его признают виновным по аналогичному обвинению, ему будет грозить год тюремного заключения.
Не успели Джон и Йоко разобраться с правосудием, как их выгнали из квартиры на Монтегю-сквер. Домовладелец добился решения, в соответствии с которым Ринго запрещалось уступать свою квартиру «некоему Джону Леннону и/или некоей Йоко Оно Кокс». Джон и Йоко решили вернуться в Кенвуд, где уже давно никто не жил. Синтия заявила, что ей тяжело жить в доме, полном воспоминаний о семейной жизни, и уехала, но прежде они с матерью вывезли все, что могло представлять какую-либо ценность: столовое серебро, посуду, мебель и даже сильно перепачканный многочисленными кошками Джона ковер, который был постелен в гостиной. Сюда вернулись Джон и Йоко, свалив в одной из комнат все ее творения.