Джон Рональд Руэл Толкин. Письма

(Мне он показался милейшим, умнейшим человеком; однако ж он все еще слегка сокрушался по поводу всеобщего веселья, вызванного «мэггот-супом», что значился в меню. Разумеется, это было не что иное, как грибной суп; но он говорил, что ни за что не выбрал бы этого названия, если бы знал «названия всех английских паразитов».) Я пообщался с представителем «Хэт Спектрум»[328]

и насмотрелся на удручающие картины разрушенного и наполовину отстроенного Роттердама. Думаю, главным образом из-за разрыва между этим неуютным миром, загроможденным гигантскими, по большей части безликими зданиями и естественными, патриархальными вкусами голландцев, они (как мне кажется) — и в Р[оттердаме] особенно — просто-таки опьянены хоббитами ! Практически ни о чем другом, кроме хоббитов, они и не говорили.

В 5.30 в пятницу я предстал перед довольно внушительным собранием в актовом зале. Я так понял, свыше 200 человек (по большей части самых что ни на есть обыкновенных) заплатили за вход, а многим пришлось уйти ни с чем. Профессор Хартинг[329]

поразился еще больше меня. Обед со всей определенностью получился «обильным и затяжным»: продолжительным, поскольку перемены блюд перемежались речами. В конечном счете все они оказались на английском; и все, кроме одной, были вполне разумными (если закрыть глаза на непомерные славословия, просто в краску вгоняющие). Исключением стал помешанный phycholog , но умница председатель выделил ему не больше пяти минут. Мой заключительный ответ прозвучал, я надеюсь, достойным образом и, сдается мне, вполне внятно; но подробно останавливаться на нем нужды нет. Отчасти он стал пародией на прощальную речь Бильбо в главе I[330]

.

На этой родине «курева» трубочное зелье , похоже, особенно привилось. На столе лежали глиняные трубки и внушительные упаковки табака — предоставленные, если не ошибаюсь, фирмой «Ван Россем». На стенах красовались рекламы «Ван Россема» с напечатанными поверх рисунка надписями: «Трубочное зелье для хоббитов. Три сорта: «Лонгботтомский лист», «Старый Тоби» и «Южная звезда» . «В. Россем» с тех пор уже успел прислать мне и трубок, и табака! Одну из рекламок я увез с собой. Возможно, вам любопытно будет на нее взглянуть…..

Просто не знаю, как и благодарить вас за то, что подарили мне эту недолгую, но памятную поездку — единственную, что, в конце концов, мне, похоже, сулил мой «отпуск», — и за то, что деликатно убедили меня поехать.

207 Из письма к Рейнеру Анвину 8 апреля 1958

Переговоры с американской кинокомпанией продолжались. Краткий сценарий предполагаемого фильма по «Властелину Колец» написал Мортон Грейди Циммерман.

Циммерман — «Сюжетная линия »

Конечно же, я немедленно им займусь — теперь, когда Пасха уже позади, а голландский фимиам постепенно развеивается. Спасибо за текст «сюжетной линии», я непременно просмотрю его еще раз.

Совершенно не представляю себе, как по книге делаются «мультфильмы», и в киношном жаргоне не разбираюсь. Не могли бы вы сообщить мне в точности, что такое «сюжетная линия» и какова ее функция в процессе?

Не вижу необходимости (да и смысла) тратить время на речевые обороты как таковые, если они — просто-напросто указания для режиссеров. Но данного документа в нынешнем его виде довольно, чтобы внушить мне серьезную тревогу касательно диалога как такового, который (как мне представляется) войдет в фильм. Смею заметить, что Циммерман, сочинитель этой с. — л., абсолютно не способен отобрать из книги фрагменты «прямой речи» или их адаптировать. Он тороплив, нечуток и в придачу нахален.

Книг он не читает . По мне, так очевидно, что он на скорую руку пролистал «В.К.», а потом составил свою с. л. по изрядно сбивчивым воспоминаниям, возвращаясь к оригиналу по минимуму. Так, большинство имен он пишет неправильно — не время от времени, в силу случайной ошибки, но постоянно (повсюду — Боримор вместо Боромира ) или употребляет неправильно: Радагаст у нас теперь орел. То, как персонажи вводятся, и указания на то, что им полагается говорить, к книге имеют отношение весьма слабое или вовсе никакого. Бомбадил входит, «тихо посмеиваясь»!….

Меня бесконечно удручает исключительная глупость и некомпетентность Ц. и его полное отсутствие уважения к оригиналу (складывается впечатление, что Ц. его намеренно искажает, без каких бы то ни было видимых технических причин, просто-таки на каждом шагу). Но мне нужны деньги — а вскорости понадобятся еще больше, — и я отлично понимаю, что у вас тоже есть свои права и интересы; так что я попытаюсь сдержаться и по возможности избежать обид. Я вышлю вам свои замечания, частные и общие, как только смогу; и, конечно же, Акерман[331]

не получит ни строчки иначе как через вас и, по крайней мере, с вашего одобрения.

208 Из письма к С. Оуботеру, «Фоорхувэ эн Дитрих», Роттердам 10 апреля 1958

Что до «ключевой идеи»: на самом деле ее у меня нет, если под этими словами подразумевать сознательную цель при написании «Властелина Колец» — поучение или преподнесение видения истины, явленного конкретно мне! Я сочинял в первую очередь увлекательную историю, атмосфера и фон которой привлекательны лично для меня. Но в ходе подобного процесса собственные вкусы, мысли и убеждения неизбежно проявятся. Хотя лишь прочтя книгу сам (и памятуя о критических замечаниях), я осознал, что в ней доминирует тема Смерти. (Не то чтобы в этом заключалась какая-либо оригинальная «ключевая идея»: большая часть человеческого искусства и мыслей посвящены тому же.) Но, со всей определенностью, Смерть — не то же самое, что Враг! Я сказал или пытался сказать, что «ключевая мысль» сводится к тому, сколь страшна опасность перепутать истинное «бессмертие» с бесконечным периодически повторяющимся долгожительством. Свобода от Времени — и цепляние за Время. Эта путаница — работа Врага и одна из главных причин человеческой трагедии. Сравните смерть Арагорна с участью Кольцепризрака. Эльфы называют «смерть» Даром Господа (людям). Их собственное искушение состоит в ином: склонность к праздной меланхолии, обремененной Памятью, что ведет к попытке остановить Время.

209 Из письма к Роберту Марри, ОИ 4 мая 1958

Марри написал Толкину, спрашивая, нельзя ли «использовать ваши мысли насчет «священных» слов». Он интересовался, что думает Толкин об исходном значении и взаимосвязях между разнообразными словами, передающими понятие «священный» в индоевропейских языках.

Эти проблемы насчет «исходных» значений слов (или групп слов, связанных друг с другом по форме) и впрямь завораживают: в прямом смысле — то есть они притягательны, но влечение это не всегда здоровое! Я зачастую гадаю, что нам пользы (за исключением исторической : знание или мимолетные проблески того, что слова значили и как менялись, насколько это поддается прояснению) в подобных изысканиях. Ведь практически невозможно избежать порочного круга — когда обнаруживаешь в истории слов, реальной или воображаемой, «первичные» значения и ассоциации, а затем используешь их, чтобы проследить историю значений. Но разве не возможно сегодня обсуждать «значение» слова «святость» (например), не ссылаясь на историю значения словоформ, используемых в этом значении сегодня? А если действовать наоборот, это все равно, что описывать место (или этап путешествия) через разнообразные маршруты, которыми туда добираются, пусть даже место обладает собственным положением и бытием, совершенно независимым от этих маршрутов, прямых или кружных.

В любом случае при историческом исследовании нам приходится одновременно иметь дело с двумя переменными, каждая из которых, по сути, трансформируется самостоятельно, даже когда они «случайно» влияют друг на друга: значения и ассоциации значения — это одно, словоформы — другое, а меняются они независимо. Словоформа может пройти через целый цикл изменений, пока не станет фонетически неузнаваемой, а значение останется практически тем же; при этом в любой момент, без каких-либо фонетических изменений, «значение» «слова» возьмет да и изменится. Абсолютно неожиданно (судя по имеющимся данным) слово yelp , означавшее «говорить с гордостью» и употреблявшееся, в частности, применительно к гордым обетам (например, когда рыцарь клялся совершить какой-либо опасный подвиг), разом утратило это значение и стало использоваться по отношению к звукам, издаваемым собаками и лисицами! Почему? Во всяком случае, не оттого, что изменились представления о бахвальстве или о животных! От

δοντ до tooth дорожка долгая, но изменения формы смысла почти не затронули (да и tine [зубец, острие (англ. ) — С. Л.], эквивалент dent- , недалеко от него ушел).

«Исходных» значений слов мы не знаем, а уж значений основ и подавно (т. е. той составляющей, что у слова общая, или кажется, что общая, с другими родственными словами; то, что некогда называлось их «корнем»): всегда наличествует некое утраченное прошлое. Так что мы не знаем исходного значения слов θέος , или deus , или god . Мы, конечно, можем строить предположения насчет образования этих трех совершенно разных слов, а затем попытаться вывести общее значение из смыслов их производных — но я не думаю, что таким способом мы непременно хоть сколько-то приблизимся к представлению о «боге» в какой бы то ни было отдельно взятый момент развития какого-либо языка, использующего одно из этих слов. Любопытно, что английское dizzy (olim dysig ) и giddy (olim gydig ), по всей видимости, связаны с беос; и god соответственно. В английском языке эти слова некогда означали «неразумный», а сейчас означают «страдающий головокружением», но от этого пользы мало (вот разве что поневоле задумаешься о том, сколь много времени прошло, прежде чем θέος ; или god обрели свои формы или смыслы, так что не исключено, что в незапамятные времена происходили изменения столь же удивительные). Мы, конечно же, можем догадываться, что ощущаем некий отдаленный эффект древних представлений о «вдохновении» (для XVIII в[ека] слово «энтузиаст» означало примерно то же, что англосакс назвал бы dysiga !). Но много ли с того толку для теологии? Перед нами — бесчисленные крохотные параллели к тайне воплощения . Разве сама идея бога в конечном счете не независима от тех способов, посредством которых создавалось обозначающее его слово? — будь то через √dh(e)wes (что, кажется , в основе своей означало волнение и возбуждение); или √d(e)jew (что, кажется , в основе своей означало яркость (особ. неба)); или, возможно, (это уже чистой воды догадка) √ghew (крик, зов) — god изначально среднего рода и предположительно «обозначает» «то, к чему взывают»; древнее причастие прошедшего времени. Возможно, табуированное слово. Древнее deiwos (от которого происходят divus, deus ) сохранилось только в слове Tuesday [вторник (англ. ). — С. Л.].