Джонделл

Когда Дюмарест вернулся к Макгар, она подняла на него глаза:

— Эрл?

— Все в порядке, Макгар. Я хочу отнести тебя домой.

— А Элрай?

— Он мертв.

— Я даже рада, — прошептала она. — Он мог бы хоть что-то сделать, чтобы защитить мальчика. Он не должен был позволить забрать его.

— Может, он и пытался.

— Они поджидали меня в доме, — бормотала Макгар. — И схватили, когда… ладно, теперь это не важно. Но он должен был хоть что-то сделать. Ведь он обещал оберегать Джонделла. Обещал мне…

Когда Дюмарест поднял женщину на руки, она застонала от боли, а из рваной раны в боку хлынула темная густая кровь.

— Больно, — прошептала она. — Господи, как больно.

Пока Дюмарест нес Макгар к зданию, голова ее безвольно болталась из стороны в сторону, в потухших глазах застыла боль. Эрл зажег свет во всем доме, нашел комнату Макгар, сорвал с кровати покрывало и уложил женщину на чистые простыни. Отшвырнув окровавленные лохмотья халата в угол, он внимательно осмотрел обнаженное тело Макгар. Заряд задел бок и, разорвавшись, сильно повредил внутренние органы, превратив их в сплошное кровавое месиво. Отыскав теплую воду, он тщательно промыл рану, очистил от грязи и остатков материи, затем разорвал чистую простыню на узкие полосы и туго забинтовал бок, чтобы остановить кровотечение. В кабинете на первом этаже отыскал медикаменты и, нахмурившись, тщательно просмотрел их. Лучше всего сейчас помог бы препарат замедленного времени, тормозящий метаболизм организма и создающий эффект того, что день пролетает как бы за несколько минут, однако необходимых для этого снадобий в аптечке не нашлось. Да и кто стал бы держать на ферме препараты, которыми пользуются в основном при дальних космических полетах, — пассажиры, летающие высшим классом, применяют их, чтобы избежать скуки длительного перелета.

Отыскав подходящий антибиотик и шприц-пистолет, Эрл зарядил его и опробовал на листке бумаги. Пневматический выстрел легко прогнал лекарство через тонкий слой целлюлозы, значит, через кожу и ткани все пройдет как нельзя лучше. Прихватив еще несколько ампул со снотворным и обезболивающим, он отнес лекарства наверх в спальню и ввел Макгар все три препарата.

— Эрл…

Препараты подействовали быстро; невероятно, но Макгар удалось улыбнуться.

— Ты очень решительный человек, Эрл. Мне это нравится в мужчинах. Ты всегда знаешь, что нужно делать, и действуешь без колебаний. Однако не стоит терять времени.

— Это мое время.

— И моя жизнь… или то, что от нее осталось.

— Ты ранена, — спокойно произнес Дюмарест. — Серьезно ранена, но пока жива. Если хочешь, я оставлю все как есть. Если ты сдашься, мне останется только похоронить тебя.

— Я же врач, Эрл, — возразила она. — Не надо меня обманывать.

— Разве я обманываю?

— Нет, но… — Макгар помолчала, потом с трудом открыла глаза. — Так хочется спать, но я не должна. Я должна сказать тебе… Мальчик, Эрл!

— С ним все будет в порядке. Тот, кто забрал его, не позволит и волосу упасть с головы Джонделла. А потом мы разыщем его. Обещаю.

Женщина пошевелилась, стараясь пересилить действие снотворного, введенного ей в вену.

— У вас здесь есть передатчик? — быстро спросил Дюмарест. — Какая-нибудь связь, чтобы вызвать помощь?

— Нет никакого радио. Мы ведь хотели полной изоляции. Просто…

— Тогда лучше поспи.

— Мне нельзя. — Макгар все еще пыталась бороться со сном. — Тебе не следовало давать мне снотворное. Я должна кое-что рассказать…

— Потом.

— Нет, сейчас, пока еще не слишком поздно. Ты должен обещать мне… Эрл. Ты должен…

Но в конце концов она глубоко вздохнула и, поддавшись действию препаратов, расслабилась. Теперь она выглядела намного моложе. И все же Макгар была далеко не девочкой, о чем свидетельствовали зрелые округлости и крепкие мышцы ее полноватого тела. Дюмарест накрыл ее легким стеганым одеялом, поправил подушку, потом, сжав зубы, вышел во двор.

Ослепленный пришелец был еще жив. Он ползал в своих доспехах, похожий на раненое чудовище, взрывая шипастыми боевыми рукавицами землю вокруг себя и издавая истошные вопли. Дюмарест понаблюдал за ним, не испытывая ни капли сострадания, вспоминая все мерзости, которыми тот угрожал женщине. Затем он схватил раненого за плечо, перевернул на спину и в отблесках догорающего пожарища увидел страшное изуродованное лицо в боевой раскраске.

— Послушай-ка, — обратился к нему Эрл. — Я хочу немного поразвлечь тебя. И хотя ты ослеп и ничего не сможешь увидеть, я опишу тебе все до мельчайших подробностей. Из тебя получится новая разновидность человеческого существа. Огнем мы обуглим тебе ноги, ножом отсечем нос, уши и руки. Тем же самым ножом отрежем язык и выпустим наружу кишки. Кислотой выжжем замечательные узоры на коже. Представляешь, какая из тебя выйдет конфетка? Настоящее произведение искусства, достойное занять место в вашем зверинце. И я немедленно возьмусь за тебя, если ты не развяжешь язык.

Тонкие губы дернулись, обнажив подточенные острые зубы.

— Ох, мои глаза! Как больно…

— Будет еще больнее, если не расскажешь мне то, что я хочу знать. Кто ты? Откуда?

— Они нас обманули! — Скрипучий голос раненого перешел в завывание. — Сказали, что здесь нет никакой опасности. Всего несколько хегельтов, женщина да еще мальчишка.

— Кто обманул?

— Те, кто хотел, чтобы мы присоединились к ним. Они говорили — поразвлечься. Деньги, рафт — и мы можем делать все, что захочется. Налетайте и развлекайтесь! Ох, мои глаза!

— А тот, кто забрал мальчонку? Как его зовут?

— Зачем мне было это знать?

— Откуда он взялся?

— Кто нам эти чужаки?

— Черт тебя побери! — рявкнул Дюмарест. — Говори!

Невероятно, но страшилище улыбнулось:

— Так и быть, скажу. Меня зовут Тарс Крендл, я благородный дворянин из Мелевгана. И если ты поможешь мне добраться куда-нибудь, где оказывают медицинскую помощь, я щедро вознагражу тебя. Выплачу, к примеру, твой собственный вес серебром, предоставлю любую женщину по твоему выбору из моей личной… — Мелевганин внезапно зашелся тонким визгливым смехом. — Или спою тебе погребальную песнь Эмфали. Они всегда поют ее, когда их медленно разрывают на части — ты слышал что-нибудь подобное? У меня есть одна из самых замечательных записей, и я подарю тебе копию, если только ты поможешь мне. А может… — Тарс Крендл хихикнул. — А может, я не скажу тебе ни слова. Ведь ты не заставишь меня. Никто не в силах заставить нашу расу подчиняться своим требованиям. Ни ты, ни кто другой. Мы — раса избранных.

— Еще как заговоришь, — выдергивая нож из ботинка и прижимая его плоской стороной лезвия к вялой щеке, пригрозил Дюмарест. — Чувствуешь? Это нож. Я раскалю его докрасна и снова приласкаю тебя. Сказать, в каком месте?

— И все равно ты не заставишь меня говорить. Никто не может приказывать мелевганианскому дворянину, что ему делать, а что — нет. Мы знаем, как надо жить, — и мы знаем, когда и как умирать.

— Ты умрешь, — в ярости пообещал Дюмарест. — Но только медленно, и вряд ли тебе это понравится. Чувствуешь жар пожара? Он близко, но можно придвинуть его поближе. А теперь говори, кто был тот человек, и зачем ему понадобилось похищать ребенка?

— Не знаю. Какое мне до этого дело?

— Куда он забрал его?

Дюмарест скорее почувствовал, чем успел разглядеть, как поверженный мелевганианин с неожиданным всплеском энергии взмахнул сразу двумя боевыми рукавицами. Легко уклонившись от удара, он смотрел, как направленные в его голову шипы с лязгом столкнулись, потом руки малевганианина упали, и он принялся колотить себя по доспехам на груди и паху. С диким криком он вскочил на ноги, его кулачищи беспорядочно месили воздух, затем принялись за открытый провал шлема. На шипах заблестела кровь; продолжая вопить, мелевганианин, слепо пошатываясь, побрел в сторону пышущего жаром пепелища и с ревом рухнул в самую середину раскаленных докрасна углей.