Джульетта

–  Джу… Джульетта Толомеи.

Женщина чуть не упала с кресла.

–  Толомеи? Ваша фамилия Толомеи? Ушам не верю! Это невозможно! Подождите, у вас какое место? В самолете? Дайте мне взглянуть… - Она ловко выдернула посадочный талон у меня из пальцев.
– Секундочку! Никуда не уходите!

Я проводила ее взглядом до регистрационной стойки, соображая, всегда ли эксцентричная Ева-Мария Салимбени так себя ведет. Насколько я поняла, она пыталась поменять мое место, чтобы мы сидели рядом весь полет, и, судя по улыбке, ей это удалось.

–  Вуаля!
– вручила она мне новый талон. Взглянув на него, я чуть не засмеялась от радости: чтобы продолжать разговор, синьора Салимбени пересадила меня в первый класс.

Когда мы взлетели, Ева-Мария живо вытянула из меня всю историю. Единственное, что я утаила, - мои двойные имя-фамилию и якобы оставленное матерью сокровище.

–  Итак, - подытожила синьора Салимбени, - вы направляетесь в Сиену смотреть Палио?

–  Что смотреть?

Мой вопрос заставил ее поперхнуться.

–  Палио! Скачки! Сиена славится скачками Палио! Разве домоправитель вашей тетки, этот умный Альберто, вам о них не рассказывал?

–  Умберто, - поправила я.
– Вроде бы рассказывал, но я не знала, что они проходят и сейчас. Его рассказы о Палио звучали как старинный роман, с рыцарями в сверкающих доспехах и прочим антуражем.

Ева- Мария закивала.

–  История Палио уходит корнями в самую… - она замялась, подыскивая английское слово, - глушь Средневековья. Сейчас скачки проходят в Кампо перед зданием городской ратуши с участием профессиональных жокеев, а когда-то силами мерялись благородные юноши на боевых конях. Участникам Палио полагалось проскакать предместья и еще полгорода и остановиться перед Сиенским собором.

–  Просто драма из старинной жизни, - сказала я, все еще несколько теряясь от столь активной любезности. Может, итальянка считает своим патриотическим долгом просвещать иностранцев об истории Сиены?

–  О!
– воскликнула Ева-Мария, округлив глаза.
– Это величайшая драма нашей жизни. Месяцами сиенцы говорят исключительно о лошадях, соперниках и сделках с жокеями.
– Она с любовью покачала головой.
– Это у нас называется «дольче паззия» - «сладкое безумие». Однажды заразившись, не захочешь уезжать.

–  Умберто всегда говорил, что Сиена не поддается объяснению, - сказала я, вдруг остро захотев, чтобы он оказался рядом и тоже послушал эту необычную даму.
– Нужно быть там и услышать барабаны, чтобы понять.

Ева- Мария благосклонно улыбнулась, словно королева, принимающая комплимент.

–  Он прав. Это нужно почувствовать… - Она положила руку мне на грудь.
– …там.

У другой этот жест вышел бы крайне неприличным, но Ева-Мария принадлежала к тому сорту людей, которые умеют себя подать.

Стюардесса подливала шампанское, а новая знакомая все рассказывала мне о Сиене.

–  Не попадите в неприятности, - поучала она, подмигивая.
– Туристы вечно попадают в неприятности. Они не понимают, что Сиена - это не просто город, но семнадцать округов-контрад, и у каждой контрады своя территория, собственный магистрат и свой герб.
– Ева-Мария с заговорщическим видом коснулась своим бокалом моего.
– Если заблудились, ищите на углах домов маленькие фаянсовые таблички. Они помогут сориентироваться в какой контраде вы находитесь. Ваша семья, Толомеи, принадлежит к контраде Совы; вашими союзниками являются Орел, Дикобраз и… остальных забыла. Для сиенцев контрады составляют смысл и суть жизни: это и ваши друзья, и ваши соседи, ваши союзники и ваши соперники. И так круглый год.

–  Значит, моя контрада - Сова, - с удовольствием повторила я, вспомнив, как Умберто порой называл меня встопорщенной совой, когда я была не в настроении.
– А к какой контраде принадлежите вы?

В первый раз за весь наш долгий разговор Ева-Мария опустила глаза: вопрос оказался ей неприятен.

–  Ни к какой, - пренебрежительно сказала она.
– Нашу семью изгнали из Сиены много веков назад.

Задолго До приземления во Флоренции синьора Салимбени настояла на том, чтобы подвезти меня в Сиену. Это ей по дороге домой в Валь-д'Орсию, объяснила она, и никакого тут беспокойства. Я возражала, что прекрасно доберусь на автобусе, но Ева-Мария явно не доверяла общественному транспорту.

–  Dio santo! [6] – воскликнула она, когда я отклонила ее сердечное предложение.
– Почему вы хотите ждать автобус, который ходит раз в три часа, если можете прекрасно доехать со мной на новой машине моего крестника?
– Видя, что я готова сдаться, она очаровательно улыбнулась и, конфиденциально наклонившись, выложила основной козырь: - Джульетта, я буду страшно разочарована, если нам не удастся продолжить этот интересный разговор!

Рука об руку мы прошли таможню, где офицер едва взглянул в мой паспорт, будучи не в силах оторваться от декольте Евы-Марии. Потом, когда я писала претензию на пропавший багаж, заполняя целый ворох бланков карамельного цвета, Ева-Мария стояла рядом, постукивая по полулодочкой от Гуччи, а багажный клерк клялся жизнью, что лично займется поисками моих чемоданов, пусть даже для этого придется обыскать полмира, и в любое время дня и ночи привезет их в Сиену, в отель «Чиусарелли», - адрес, который Ева Мария написала на листке губной помадой и сунула ему в карман.

–  Понимаешь, Джульетта, - объяснила она, когда мы вместе вышли из терминала, катя в тележке одинокую сумочку Евы-Марии.
– Пятьдесят процентов они видят, а остальные пятьдесят процентов им кажется, что они видят. А!
– Она возбужденно замахала черному седану с работающим мотором, занявшему полосу для пожарных машин.
– Вот и он! Прекрасный автомобиль, правда?
– Она ткнула меня локтем и подмигнула: - Новая модель.

–  Вот как?
– вежливо сказала я. Машины никогда не были моей страстью, в основном потому, что к машине, как правило, прилагался парень. Дженис с ходу определила бы марку и модель и внесла бы в список дел непременно переспать с владельцем тачки, припарковавшись где-нибудь в живописном местечке на побережье Амальфи. Нет нужды говорить, что ее список дел радикально отличался от моего. Ничуть не задетая моим равнодушием, Ева-Мария притянула меня поближе и прошептала на ухо:

–  Ничего не говори, я хочу сделать сюрприз. О, ну какой кс он у меня красавец!
– Она воркующе засмеялась и повела меня к машине: - Чао, Сандро!

Молодой человек обошел седан, чтобы нас приветствовать.

–  Чао, madrina [7] !
– Он расцеловал крестную мать в обе щеки и без возражений вытерпел поглаживание по густым верным волосам.
– Bentornata! [8]

Ева- Мария сказала правду. Ее крестник был убийственно хорош собой, и хотя меня вряд ли можно считать авторитетным источником в отношении типичного поведения женщин, думаю, при виде него женщины падали штабелями.

–  Алессандро, я хочу тебя познакомить.
– Было заметно, какого труда бедной женщине стоит сдержать ликование.
– Это моя новая подруга, мы познакомились в самолете. Ее зовут… Джульетта Толомеи, представляешь?!

Алессандро заинтересованно посмотрел на меня глазами цвета сушеного розмарина, от которых Дженис заплясала бы румбу по всему дому, извиваясь в нижнем белье и подвывая в импровизированный микрофон из щетки для волос.

–  Чао!
– сказала я, соображая, уж не поцелует ли он и меня заодно.