Джунгли мегаполиса

Девушка отпрянула, оттолкнулась от подоконника руками, пересекла комнату и опустилась на разбросанную в беспорядке постель.

– Закурить бы сейчас, – сказала она, обхватив себя за плечи руками.

– Тебе холодно? – спросил он.

– Мне? Нет, – она догадалась, видимо, почему он задал такой вопрос. – Это я просто так. Я люблю обнимать себя.

– Ты эротична.

Его слова прозвучали непонятно, не то как вопрос, не то, как утверждение, и она в ответ так же неясно улыбнулась.

– Возвращайся к нему, – предложил он.

Девушка подняла на него свои глаза, в которых блеснули искорки злости:

– К кому?

– Ну, к этому… К мужу. Так ведь теперь он называется.

– Скажи лучше: к Бегемоту. Он ведь им и остался.

– Зачем ты так?! – её слова привели его в смущение. – В твоём голосе столько ненависти! Ты что, совсем его не любишь?

Молчание ответило красноречивее любых слов.

– Зачем же тогда ты выходила замуж, Вероника?

– Гладышев, успокойся! – как отрезала девушка.

– И всё равно, тебе лучше вернуться.

– Что, боишься?! – она продолжала сверлить его колючим взглядом.

– Нет, не за себя. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

– А мне плевать. Ты меня получил? Получил! И будь спокоен, – я об этом никому не скажу. Ты мне нравишься, Гладышев, хотя, честно сказать, я тебя временами ненавижу. Искренне ненавижу.

– Я знаю. Помню тогда, в ресторане, когда ты была с тем парнем. Странный такой…

– Все вы странные.

– Да я не про то. Ты тогда что-то совсем на меня окрысилась.

– Нашёл, что вспомнить. Ты лучше времена Царя Гороха ещё бы помянул.

Гладышев замолчал, видимо, сбившись с мысли.

– Странно, почему ты всегда называешь меня по фамилии, даже сейчас… в такой интимной обстановке.

– Не знаю, – девушка слегка пожала плечами. – Может быть потому, что я тебя не боюсь.

– А может быть, напротив? В твоём обращении ко мне есть какой-то страх, я чувствую его. Ты боишься приблизиться ко мне в душе даже теперь, когда отдалась телом.

Лицо Вероники мучительно перекосило, как от зубной боли.

– Слушай, Гладышев, помолчи, а? Философ! Меня от твоих разговоров тошнит. Лучше бы сигаретку достал. Придумал тоже – боюсь я его. Да на чёрт ты мне нужен?!

– Зачем тогда пришла? – не унимался он.

– Если бы боялась, разве бы я пришла?

– А, может быть, это твоя борьба со своим внутренним страхом передо мной? А?! Ты теперь вот думаешь, что поборола его. Ан нет! Тебе так только кажется! Этого тебе ужасно хочется, но этого нет…

– Последний раз тебя предупреждаю, чтобы ты заткнулся! Ищи сигарету!

– Сейчас, позвоню, в номер принесут сигарет. Что ещё?

Он подошёл к телефону и стал набирать цифры.

– Водки… нет, лучше коньяка с шоколадом или хорошего красного вина. Креплёного, с фруктами.

Ожидая, когда на другом конце провода снимут трубку, он поинтересовался у девушки забыв о предупреждении:

– Сейчас придёт официант из ресторана, я буду давать ему чаевые, и он случайно увидит тебя. Что будешь делать?

– Козёл, – просто ответила Вероника.

«Хочешь переделать меня? Но у тебя ничего не выйдет», – подумал он.

– Слушай, Гладышев, у тебя с мозгами всё в порядке?

– А что такое?

– Да нет, мне кажется, тебе их подлечить надо. У тебя в голове гули накакали.

Он сделал заказ в номер и растянулся на диване рядом с ней.

– А кто платить будет? – поинтересовался Гладышев у Вероники.

– Ты.

– Я же не такой богатый, как твой муж.

Внероника поморщилась снова:

– Не называй его мужем, я же тебе говорила, кажется.

– А он хорошо умеет это делать? – он сделал недвусмысленный жест.

– Какой ты культурный! Аж тошнит! Писька у него мала.

– Мала?! Вот бы никогда не подумал! Любимец женщин, сэр Бегемот! И на тебе! Так и узнаёшь семейные тайны.

Ему показалось, что Вероника снова недовольна его разглагольствованиями, но так как ссориться с ней больше не хотелось, он поспешил задать вопрос.

– А у тебя много парней было?

– Почему ты спрашиваешь?! – в голосе девушки засквозило любопытством.

– Красивая ты.

– Хм, – чувствовалось, что его слова польстили её самолюбию. – Много.

– И ты со всеми спала?

– Нет. Ты третий. Третий после Бегемота и ещё одного парня.

– Я знаю. Того, что был с тобою в ресторане.

– Много ж ты знаешь!

– У меня чутьё, интуиция хорошая. Он потом приезжал, кстати, тобою интересовался. Но тебя не было. Я ему начал свои картины показывать и дома небольшой пожарчик устроил, поэтому общались с ним в тот раз мы недолго.

Он немного помолчал, но потом всё же решился спросить:

– А у него писка большая была?

Его опасения не оправдались, Вероника и бровью не повела:

– Я с ним один раз всего была… Но, кажется, что надо…

– А у меня? Больше?

– У тебя? Тоже ничего. Дурачок ты, Гладышев!

– Чего ж это, дурачок?

– А того, что дело вовсе не в письке.

– А в чём же?

– В любви всё дело.

– Ты что, любила его?

– Любила, – он заметил, что Веронике тяжело было произнести это признание.

– А меня сейчас любишь?

– Тебя? Нет.

– Зачем же пришла?

– Что?.. Скучно стало.

– Что же, Бегемот не может тебя развеселить?

– А его нет целый вечер.

– Где же он?

– Уехал куда-то. Да мне и с Бегемотом этим скучно. Тоска заедает смертная.

– Ну, конечно. Ты ещё та подруга, – он хотел сказать «бабища», но не решился. – Тебе, видимо, мужиков, как перчатки, менять.

– Дурак ты, Гладышев. Дурак. За это тебя и ненавижу. Вроде ты и стихи сочиняешь, и картины мазюкаешь, а такой простой штуки, как любовь, не знаешь.

– Враки – вся эта любовь. Не верю.

– Вот потому я твоё стихоплётство презираю. Оно у тебя не от сердца, а от твоих закаканных мозгов. А я такие стихи презираю, не то, что пытаюсь понять. Чувства в них нет, одни лабиринты шизофренического течения твоих мыслей… Ну, где твои сигареты?