Джунгли мегаполиса

– Сейчас должны принести.

В дверь постучали.

Они заговорщически переглянулись. Его даже бросило в пот.

– Кто это? – спросил он у девушки.

– Подойди, да спроси.

– А вдруг это Бегемот?

– Скажи, что хочешь спать.

– Ну да! Я так не смогу. Он заставит меня открыть дверь. Одевайся на всякий случай.

– Слабак! Тряпка ты, Гладышев! «Ты меня боишься!» Да что тебя, труса, бояться?! Иди открывай!

В дверь постучали снова. На этот раз настойчивее и сильнее.

– Я прошу тебя: оденься! – попросил он вновь, поднимаясь с дивана и лихорадочно шаря глазами по полу в поискахсвоих трусов и брюк.

– Трус! Сейчас сама пойду отворю.

– Нет, нет, не надо! – он попытался задержать её, но поняв, что ему это не удастся, бросился одеваться.

– Кто там? – спросила Вероника через дверь.

– Сигареты, портвейн заказывали?

– Да, – девушка открыла дверь в чём мать родила и, не стесняясь своей наготы, приняла поднос у обалдевшего официанта. – Иди, расплачивайся! – крикнула она Гладышеву.

Это окрик вывел его из оцепенения, и он засеменил в полуспущенных штанах к двери, на ходу пытаясь ещё и найти деньги в своих карманах.

Официант пришёл в себя и уже в следующую вежливо, но с иронией улыбнулся:

– У вас проблемы? – в голосе его чувствовалась сдержанная издёвка. – Я зайду позже, или зайдите тогда в ресторан сами позже. Мы работаем до трёх ночи, можете не спешить.

Гладышев так и не смог найти деньги и стоял в растерянности посреди коридора номера в полуспущенных брюках.

Вероника захлопнула дверь.

– Он сказал, что запишет всё это на счёт твоего номера, – сказала девушка, потом, помолчав, добавила. – Поехали на дискотеку.

– Куда?

– В американскую, конечно же.

– Ой, да у меня даже на вход туда денег не хватит.

– Слабо? Плохой же пансион назначил Бегемот своему духовному соратнику! – издеваясь, засмеялась Вероника. – А ты с него дополнительную плату требуй!

– За что?!

– За то, что меня трахаешь! – ей было приятно наблюдать, как он меняется в лице. – А что? Тоже тяжёлый физический труд.

Гладышев молчал, точно сражённый наповал. Он уже не знал, что делать, и так и продолжал стоять в полуспущенных штанах, бессильно опустив руки.

– Ладно, одевайся, – согласилась девушка, видимо, вволю поиздевавшись. – так уж и быть, билетик тебе сегодня куплю я. Посмотришь хоть, как нормальные людио отдыхают. Только за этот поднос, будь добр, заплати сам!

– Нет, не надо. Билеты стоят бешенные деньги, – запротестовал Гладышев.

– Молчать, казбек! – прикрикнула девушка, топнув ногой. – Платить буду я. У меня ещё есть деньги.

– Пока есть, – добавил он.

Вероника нахмурила брови, но промолчала.

– Слушай, а ты…

Гладышев осёкся. Слово «ведьма» почему-то застряло у него в глотке, и от этого навернулись слёзы на глаза.

Девушка, видимо, неправильно поняла его, и лицо её смягчилось.

– Хватит болтать, Гладышев, – резюмировала она. – Нам пора ехать. Натягивай свои штаны, дурачок.

У подъезда гостиницы, где стояло с десяток такси в ожидании клиентов, они едва не столкнулись с Бегемотом. Он вылазил из только что подъехавшей машины. В это время они были в двух шагах от таксомотора., и Вероника, не мешкая ни секунды, открыла заднюю дверцу машины, запрыгнула туда и потянула за собой Гладышева.

– Вот уж не думал, что могу так вляпаться, – произнёс он, плюхнувшись на сиденье.

– Ты о чём? – поинтересовалась девушка.

– Об этом. Я, лучший друг Бегемота, и на тебе!..

– Заткнись немедленно! – вероника злобно сверкнула глазами, а потом глянула сквозь заднее стекло салона на Бегемота и долго наблюдала за ним, до тех пор, пока тот не скрылся в подъезде гостиничного комплекса, отблескивающего в полумраке приглушенного освещения начищенным металлом вращающихся четырёхлопастных дверей.

– Ну что, возвращаемся? – спросил Гладышев.

– Трус.

– При чём здесь трус?! У тебя же будут неприятности в первую очередь! Я-то могу остаться и незамеченным.

– Ах! Ты обо мне, оказывается, беспокоишься?!

– Не надо паясничать!

– Нет, уж, позволь! Едем! Я хочу веселиться! Довольно тоски! С тех пор, как мы в Москве, я только и делаю, что скучаю. Мне надоело!

– Ну что, мы едем? – вмешался в разговор шофёр.

– Да, конечно, – подтвердила Вероника.

Всю дорогу они не разговаривали, и только выйдя из машины у ярко освещённого вспыхивающими разноцветными огнями, манящего к себе до вызывающе-неприличного броскими витражами входа на дискотеку, Гладышев заговорил, смущённый и подавленный увиденной роскошью. Он чувствовал себя вдвое хуже от того, что Вероника сама расплатилась с таксистом, потому что у него действительно не было достаточно денег.

Встав оторопело напротив входа на дискотеку, он упёрся, точно заупрямившийся осёл.

– Я туда не пойду, – сказал он девушке.

– Это почему?!

– Да потому, что не могу! Я уже себя чувствую не в своей тарелке, а зайдём, так и вообще от стыда места себе не смогу найти…

– Гладышев! С тобой только ездить куда-нибудь! – возмутилась Вероника.

– Может быть. Но не моё это место! Не моё! Заплатить бешенные деньги, чтобы потом до упаду дёргаться вместе с другими? Это не для меня, извини!

Размахивая нескладными, худыми рукам, даже для его роста казавшимися чересчур длинными и костлявыми, гладышев пошёл прочь вдоль по улице, совершенно не интересуясь, пойдёт ли за ним Вероника.

Когда она догнала его, он что-то ещё бормотал себе под нос.

– Сволочь ты, Гладышев! – сказала она огорчённо, зашагав рядом с ним. – Лишил меня удовольствия.

Он не обращал на неё внимания.

– Ну, а ты чего хочешь? – спросила девушка уже более дружелюбно.

– Чего я хочу? – откликнулся вдруг Гладышев и задумался.

Мимо, навстречу им прошли трое крепких парней, и Вероника невольно приникла к его руке, зная нравы ночного города.

«Сейчас по имени называть начнёт», – не без удовольствия подумал Гладышев, не заметив за размышлениями миновавшей также быстро, как и возникшей, опасности.