Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 2

– Сир, ведь вы же, наконец, король, вы – хозяин.

– Король – да; хозяин – не всегда.

– Сир, проявите волю.

– Это как раз то, что я делаю каждый вечер. На следующее утро они тоже проявляют свою волю. А так как наши желания диаметрально противоположны, мы напоминаем Землю и Луну, которые летают вечно одна за другой, никогда не встречаясь.

– Сир, у вас довольно мощный голос, чтобы заглушить этих крикунов.

– Вот тут вы ошибаетесь. Это ведь не я адвокат, а они. Если я говорю «да», они отвечают «нет». Найти общий язык совершенно невозможно… Вот если бы, когда я говорю «да», вы нашли средство помешать им сказать «нет», я заключил бы с вами союз.

– Сир, я знаю такое средство.

– Немедленно дайте мне его.

– Ну что же, сир, извольте: вам следует занять Королевское кресло.

– Час от часу не легче! Королевское кресло! – отвечал король. – Как вы могли до этого додуматься? Да это почти революция!

– У вас будет возможность сказать этим бунтовщикам прямо в лицо, что вы – хозяин. Вы знаете, сир, что когда король проявляет таким образом свою волю, то он один имеет право говорить, никто ему не отвечает. Вы им скажете: «Я хочу!», и они склонят головы…

– Идея великолепная! – воскликнула графиня Дю Барри.

– Да, великолепная, – согласился Людовик XV, – но она не подходит.

– До чего же красиво, – с жаром продолжала Дю Барри, – кортеж, знать, пэры, все офицеры короля, за ними – огромная толпа народу, и потом – само Королевское кресло с пятью подушками, расшитыми золотыми лилиями… Пышная была бы церемония!

– Вы полагаете? – не очень уверенно спросил король.

– И роскошный королевский наряд: горностаевая мантия, брильянтовый венец, золотой скипетр, – в общем, весь блеск, который так идет к царственному и красивому лицу. Ах, до чего вы были бы великолепны, сир! – воскликнула графиня Дю Барри.

– Со времени вашего детства, сир, – прибавила графиня де Беарн, – в каждом сердце хранится воспоминание о вашей необыкновенной красоте. Кроме того, – продолжала она, – это был бы удобный случай для господина канцлера проявить хитрость и сдержанное красноречие, чтобы эти людишки были раздавлены правдой, достоинством, авторитетом.

– Я должен дождаться преступления со стороны Парламента, – сказал Людовик XV, – а уж тогда посмотрим.

– Чего еще ждать, сир? Что может быть ужаснее того, что сделано?

– Что же сделано? Рассказывайте.

– А вы не знаете?

– Парламент слегка подразнил герцога д'Эгийона, это не смертельно… Хотя дорогой герцог – один из моих друзей, – прибавил король, взглянув на графиню Дю Барри. – Итак, Парламент подразнил герцога – я положил конец их злобным выпадам, отменив приговор вчера или третьего дня, не помню точно. Вот мы и квиты.

– А знаете, сир, – живо проговорила Дю Барри, – графиня только что нам сообщила, что нынче утром эти господа в черных мантиях дождались удобного случая.

– Что такое? – нахмурившись, спросил король.

– Расскажите, графиня! Король позволяет, – сказала фаворитка.

– Сир! Господа советники решили больше не проводить судебных заседаний Парламента до тех пор, пока вы, ваше величество, не признаете их правыми.

– Неужели? – молвил король. – А вы не ошибаетесь, графиня? Ведь это было бы неповиновение, а мой Парламент не осмелится восстать, я надеюсь…

– Сир, уверяю вас, что…

– Полно, графиня, это, верно, слухи.

– Выслушайте меня, ваше величество.

– Говорите, графиня.

– Так вот, мой прокурор вернул мне сегодня мое дело… Он больше не защищает, потому что теперь никто больше не судит.

– Уверяю вас, что это только слухи. Они пытаются меня запугать.

При этих словах король взволнованно заходил по комнате.

– Сир! Может быть, ваше величество скорее поверит герцогу де Ришелье? Так вот, в моем присутствии герцогу де Ришелье вернули, как и мне, все бумаги, и герцог удалился в ярости.

– Кто-то скребется в дверь, – заметил король, желая переменить тему.

– Это Замор, сир. Вошел Замор.

– Хозяйка! Письмо!

– Вы позволите, сир? – спросила графиня. – О Господи! – вдруг вскрикнула она.

– Что такое?

– Это от господина канцлера, сир. Зная, что ваше величество собирался ко мне с визитом, господин де Монеу просит меня испросить для него аудиенцию.

– Что там могло случиться?

– Просите господина канцлера! – приказала Дю Барри.

Графиня де Беарн встала и хотела откланяться.

– Вы не мешаете, графиня, – сказал ей король. – Здравствуйте, господин де Монеу! Что нового?

– Сир! – с поклоном отвечал канцлер. – Парламент вам раньше мешал: теперь нет больше Парламента.

– Как так? Они, что же, все умерли? Наелись мышьяку?

– Боже сохрани!.. Нет, сир, они здравствуют. Но они больше не желает заседать и подали в отставку. Я только что их принимал.

– Советников?

– Нет, сир, отставки.

– Я же вам говорила, сир, что это серьезно, – вполголоса заметила графиня.

– Очень серьезно! – в нетерпении отвечал король. – Ну и что же вы сделали, господин канцлер?

– Я пришел за указаниями вашего величества.

– Давайте всех их вышлем. Монеу.

– Сир, в изгнании они тоже не станут проводить судебные заседания.

– Давайте прикажем им заседать!.. Неужели не существует более ни предписаний, ни королевских указов?..

– Сир, на этот раз вам придется проявить свою власть.

– Да, вы правы.

– Мужайтесь! – шепнула де Беарн графине Дю Барри.

– И поступить, как хозяин, после того, как вы слишком часто вели себя, как отец! – вскричала графиня.

– Канцлер! – медленно проговорил король. – Я знаю только одно средство. Оно сильное, но действенное. Я собираюсь занять Королевское кресло в Парламенте. Надо хоть раз как следует напугать этих господ.

– Сир! – вскрикнул канцлер. – Прекрасно сказано! Либо они подчинятся, либо пойдут на разрыв!

– Графиня! – обратился король к старой сутяге. – Если ваше дело еще и не слушалось, то, как видите, в том не моя вина.

– Сир! Вы – величайший в мире король!

– Да! Да!.. – эхом отозвались графиня, Шон и канцлер.