Дзяпики
Шрифт:
– Я пойду посмотрю, что там с конденсаторами, - сказал Чекин.
– Иди. Я сейчас тоже приду. Только вот Вельского подожду.
– Я с тобой, - сказал Силуэтов Чекину.
В рабочей кабине остался один Вяльцев. Павел Алексеевич Маханов спокойно распахнул двери тамбура и предстал перед встречавшими во всей своей торжественности.
В первое мгновение все увидели просто человека, который стоял в проеме дверей транстайма. И этого было достаточно. Радостно, оглушительно и приветственно всколыхнулась толпа встречающих. Начальник СКБ Разов проталкивался
Десятки кинокамер, фотообъективов и телекамер только успевали запечатлевать историческое событие.
– Товарищи дзяпики!
– сказал Маханов, подняв руку.
Но в еще не успевшем затихнуть шуме его не расслышали.
Мгновение прошло, и тут до всех присутствующих стало доходить, что в дверях тамбура стоит не Вяльцев или кто-нибудь из его экипажа, а человек, не участвовавший в эксперименте.
– Павел Алексеевич !
– вздрогнул Разов.
– Какими судьбами?
– Через посредство... так сказать...
Окружавшие Разова растерянно спрашивали:
– Разве состав группы был изменен?
– Господи! Павел Алексеевич! Но... но ведь...
– Маханов!
– кричали в толпе.
– Но ведь Маханов только что выступал с трибуны?!
– Еще пять минут назад он был здесь.
Маханов широко расставил руки и рухнул в дружеские объятия начальника СКБ. И тот тепло, как блудного, но любимого сына, прижал его к своей груди. Встреча состоялась.
– Ничего не понимаю, - сказал Разов.
– Объясните же, наконец.
– Еле вырвался, - застонал Маханов - Еле вырвался из рук супостатов. Вязали! Верьвми вязали! Голодом морили. Аки волки издевались, терзали и душу и бренное тело мое.
– Да успокойтесь вы, Павел Алексеевич.
Маханов глухо рыдал на груди начальника СКБ.
– Врача!
– крикнул Разов.
– Не надо, не надо никакого лекаря, - попросил Маханов, вытирая мужественные слезы радости и горя.
– Ведь вы только что говорили с трибуны, Павел Алексеевич. Как же так?
– Через посредство, милый мой, через посредство... А Вяльцева и всю его шушеру разогнать! Наказать!
– И все-таки врача, - попросил Разов. К ним уже бежали с носилками. После непродолжительных уговоров Павла Алексеевича удалось уложить на них. Он лежал торжественный и строгий, успокоившийся, как на смертном одре, сложив руки на груди крест-накрест, в блестящих полуботинках и сверкающих первозданной белизной кальсонах, в черном пиджаке и галстуке, но без рубашки а задумчиво грыз дужку очков.
– Почему не выходит Вяльцев?
– спросил начальник СКБ.
Через толпу продирался Вельский с несколькими инженерами.
– Что случилось?
– кричали репортеры.
– Неисправность системы образования волновода времени.
– Где Вяльцев?
– Почему они не выходят?
– обеспокоено спросила Тоня у Валентины.
– ...остался... неисправность... Акимов...
– Что там с Акимовым?
– Акимов остался в прошлом. Неисправность. Пропустите!
–
Нет!– крикнула Тоня.
– Толя!
В дверях показался Вяльцев, он молча смотрел на всех, кусал губы, дергал кадыком, кулаки его то сжимались, то разжимались.
– Ну?!
– крикнул начальник СКБ.
Вяльцев пожевал губами, облизнул их.
– Акимов остался там... Транстайм неисправен... Пробиваться будем к нему... Акимов... Он должен... он выдержит...
– Толя!
Вяльцев посмотрел в сторону, откуда донесся крик. Кричала Тоня. А Валентина держала ее за плечи.
– Прошу всех разойтись, - сказал Вяльцев.
– Сейчас начнем устранять неисправность. Николай Васильевич, прошу вас, приложите все свое влияние. Срочно нужны конденсаторы.
– Вяльцев! Ну, Вяльцев! Да ты без фокусов не можешь!
– Николай Васильевич, делайте со мной, что хотите. Под суд, на расстрел, куда угодно, но только прежде нужно вернуть Акимова.
– Как это произошло?
– Долго рассказывать. Случай! Нелепость! Спросите уважаемого Павла Алексеевича.
– А он-то как оказался в транстайме?
– Загадка. Вы поищите тут еще одного Павла Алексеевича. Их теперь должно быть двое.
– Еще не лучше! Объясните!
– Сам не все понимаю. Да и не время сейчас.
– Мне лучше знать, время или не время!
– Я требую конденсаторы. Только конденсаторы. Ничего больше.
– Николай Васильевич! Будет пресс-конференция?
– крикнули из толпы журналистов.
Вельский с инженерами уже стоял у транстайма..
– Влазь, Юрий Петрович.
– Вяльцев посторонился.
– А как с людьми каменного века?
– Нашли цивилизацию?
– Нашли, - устало сказал Вяльцев.
– Да еще какую!
Доктор исторических наук Иннокентий Викентьевич усиленно заморгал ресницами. Свершилось. Пробраться через загородку он и не мечтал. Не тот возраст, не те силы.
– Вот что, Вяльцев, - сказал Николай Васильевич.
– Ты мне только одни подарочки преподносишь. Могут твои инженеры тут без тебя обойтись?
– Могут. Пройти в кабинет?
– Сообразителен. Прошу в кабинет. Расскажешь чуть подробнее, что произошло.
– Хорошо. Вельский, посмотри там, что с конденсаторами. Только от них, по-видимому, толку уже мало. Я постараюсь вернуться побыстрее.
– Он хоть жив?
– спросил Вельский.
– Жив, жив. В глайдере остался. Секунды не хватило. И все из-за этого дзяпика.
– Дзяпика?
– Чекин и Силуэтов тебе расскажут. Пошел я.
Вяльцев спрыгнул на бетонный пол гаража. Его сразу же обступили со всех сторон. Посыпались вопросы. Но Виктор отвечал односложно. Пробился к Тоне. Глаза у той были сухи, только губы крепко сжаты.
– Тоня. Глупая случайность. Но с ним ничего не должно произойти плохого. У него там есть друзья. Хорошие друзья. Несколько дней он там продержится, а...
– Дней?
– переспросила Тоня.
– Хотелось бы, конечно, часов. Вытащим мы его, вытащим.