Дзюцу для трансгуманиста

Брат, где нож твой - вот мой

Вот мой нож, мой брат, мои…

Брат мой!

И битва была, и померкло светило

За черной грядой облаков

Не знал я, какая разбужена Сила

Сверканием наших клинков

Не знал я, какая разбужена Сила

Сверканием наших клинков

И битва кипела, и битва бурлила

Под черной грядой облаков!

Чья клубится на востоке полупризрачная тень?

Чьи хрустальные дороги разомкнули ночь и день?

Кто шестом коснулся неба, кто шестом проник до дна?

Чьим нагрудным амулетом служат Солнце и Луна?

Се, грядущий на баркасе по ветрам осенних бурь,

Три зрачка горят на глазе, перевернутом вовнутрь

Се, влекомый нашей схваткой

правит путь свой в вышине

и горят четыре зрака на глазу, что зрит вовне…

Есть! У живота Наруто образовался сгусток ростом почти с него самого. Кабуто обрубает “языки” чакры одним взмахом, Наруто тут же восстанавливает печать, а Кимимаро (которому единственному в группе не нашлось работы, поскольку солирую сейчас я), тут же втягивает эту высвобожденную энергию в водонепроницаемый свиток.

Вроде можно расслабиться, но если я не закончу, меня убьют Саске и Итачи. И не посмотрят, что бессмертный. Слишком уж заинтригованы - чем там всё закончится. Так что - Мадара Мадарой, а музыка - музыкой. Знаком показываю Пятёрке, чтобы не вздумали снижать темп.

И рухнул мне под ноги брат обагренный,

И крик бесновавшихся птиц

Метался над камнем, где стыл побежденный

Сочась пустотою глазниц.

И глаз наживил я, и бросил под глыбу.

Где волны кружатся кольцом -

Удача была мне, я выловил Рыбу

С чужим человечьим лицом

Я рыбы отведал, и пали покровы,

Я видел сквозь марево дня,

Как движется по небу витязь багровый,

Чье око взыскует меня

Ладони я вскинул - но видел сквозь руки,

И вот мне вонзились в лице

Четыре зрачка на сверкающем круге

В кровавом и страшном кольце

И мысли мне выжгло, и память застыла,

И вот, я отправился в путь

И шел я на Север, и птица парила,

И взгляд мой струился как ртуть

Я спал под корнями поваленных елей,

А ел я бруснику и мед

Я выткал надорванный крик коростеля

Над зыбью вечерних болот

И в странах бескрайнего льда и заката.

Где стынет под веком слеза,

Пою я о брате, зарезавшем брата

За Рыбу, чья пища - глаза…

========== Прода-6 (и последняя) ==========

Что чувствует файл, когда его срывают с родного жёсткого диска, перекодируют, сжимают и отправляют в архив? Никто не может сказать… кроме файла.

Что чувствует разумный заряд чакры, когда его отправляют внутрь печати? Теперь я могу сказать.

Боль, ужас и восторг.

Сначала приходит боль, когда ты чувствуешь, как рвётся на элементарные частицы каждая клеточка твоего тела. Если не сопротивляться, эта стадия продлится недолго. Но ты попробуй не сопротивляться, когда тебя заживо кидают в мясорубку.

У меня в этом смысле было преимущество перед шиноби - мне дёргаться и отбиваться было просто НЕЧЕМ. Вечная чакра, из которой состоит моё псевдотело, абсолютно пассивна. Так что самая неприятная фаза закончилось очень быстро.

Боль тела исчезает вместе с телом, но боль сознания остаётся ещё на некоторое время. Пока ты не осознаешь, что кожи, костей и кишок у тебя больше нет - а значит, болеть больше нечему. Тогда приходит вторая фаза - ужас.

Полная и абсолютная сенсорная депривация. Ты не только не видишь ничего, не слышишь ничего, не чувствуешь ничего. Ты фактически НЕ СУЩЕСТВУЕШЬ. Исчезает даже кинетическое ощущение мышц - то базовое чувство, которое сообщает нам о наличии у нас тела.

И у тебя нет ни малейшего понятия, сколько продлится такое существование. Секунду или столетие. Умом ты понимаешь, что через несколько мгновений чакра примет новую устойчивую конфигурацию, и какие-то ощущения должны будут вернуться. Но… уже, кажется, прошло больше времени? Или нет?

Для жертвы Цукуёми секунды растягиваются на сутки. Что если здесь - нечто подобное? С какой скоростью может мыслить разумная чакра? Что если мгновения падения в червоточину обернутся субъективными днями? Неделями? Месяцами? Ох, знал Кидомару, о чём говорил, когда цитировал “Долгий джонт”.

А потом ты чувствуешь, что находишься в этой темноте не один. Чужие мысли резонируют с твоими, и ты понимаешь, что страхи были напрасны. Ты уже находишься внутри печати. И здесь совсем не пусто. Просто… всё совсем иначе.

– Да будет свет, - говорю я. И появляется свет.

Дальше - дело техники. Нужно просто собрать свои и чужие мысли, разложить их по полочкам, вылепить из них ту “реальность”, которая мне больше нравится. Работа привычная и знакомая - я же, чёрт возьми, писатель… А должному настрою поспособствует хорошая музыка…

Мы

Нарисуем мир таким, чтоб, любя,

Всех

Принимать, как продолженье себя;

Где

Целый мир - на всех один организм,

Где

Невозможны злоба, зависть, цинизм.

Правда, у меня тут сразу несколько критиков. Чья-то тёмная мрачная воля пытается вторгнуться в мои построения, разрушить их, переписать всё под своё понимание. Вот что чувствовал, наверно, Эру Илуватар, когда в его Замысел влез Мелькор со своим Диссонансом.

Но, как и Эру, я не собираюсь сопротивляться. Наоборот, подхватываю чужие мысли и идеи, встраиваю их в свою картину мира. Пусть луна будет красной? Да ради бога, хоть фиолетовой! Заменить гостиную в стиле постмодерна двадцать первого века на дикий берег моря? Да пожалуйста! Вздыбить землю под ногами острыми скалами? Сколько угодно, если тебе так нравится! На мне будет скафандр с антигравитационным ранцем - так что ни ноги порезать, ни сверзиться в пропасть мне не грозит.

Нам

Не дано построить мир, где, любя,

Все

Примут нас, как продолженье себя;

Но

Проливать не стану я слёз о нём:

Мы

По естественной дороге идём.

Впрочем, теперь закрыта в прошлое дверь,

И поворота назад уже не будет, поверь!

Может, сейчас, и в правду, стоит рискнуть

И попытаться найти наш нарисованный путь?

Я

Умываю руки здесь.

На вершинах чёрных скал, острых, как лезвия ножей, уютно, словно в офисных креслах, расселись семь человек.