Э(П)РОН-5

Ну, что сказать по этому поводу? Не хотел бы я жить в таких условиях. Этакий вертикальный «халф пайп», из ровных поверхностей только стена, отделяющая каюту от коридора. А все остальные выгнуты в той ли иной степени. А, вру, ещё переборки между соседними помещениями ровные, но расположены под углом, так что картину это кардинально не меняло. Из обстановки — странные выступы, кое-как выровненные и снабжённые то ли поручнями, то ли трубчатыми ограничителями, я так понял, спальное место, что-то типа кресел и рабочая зона со столом и вваренным в пол «пуфиком». Из материалов — металл и пластик, причём последнего целых два вида: облицовочный и, так скажем, умягчающий. На лежанке и сидячих местах, вестимо. Плюс светодиодные лампы с кнопочными выключателями, архаичные донельзя трехконтактные розетки под сеть сто двадцать вольт в количестве целых двух штук, и пара труб под потолком — видимо, система вентиляции. Да, ещё забыл — дверь распашная, открывающаяся внутрь. И в качестве уплотнителя всё тот же умягчающий пластик. И никаких следов встроенной электроники.

— Они тут в скафандрах жили, что ли? — недоумённо повертела головой Лизка.

— Вряд ли, — отмахнулся я. И съязвил, завершив осмотр каюты: — Ну и где тут искать помещение с доступом к системе управления, а, Кумо?

— Недостаточно данных для анализа, капитан Заварзин.

— А я, собственно, и не сомневался… чёрт… это теперь все двери вскрывать?

— Попробуем выборочно, — подбодрила меня Лизка. — Но что-то мне подсказывает, что ничего интересного в этом секторе не найдём. Разве что общий санузел.

Ну да, точно — каюты-то без удобств! Что за примитив, право слово!

Потратив ещё минут сорок на бессмысленный вандализм, мы убедились в правоте моей ненаглядной — абсолютно все жилые боксы оказались типовыми и симметричными. И санузел мы тоже нашли, целых четыре — в крайних помещениях в начале и конце сектора. И нигде, ни в одной каюте из вскрытых не попалось ни малейшего признака обжитости! Такое ощущение, что все они пустовали даже в те времена, когда станция функционировала в штатном режиме. Да что там говорить, у меня сложилось впечатление, что в этом секторе даже системы жизнеобеспечения ни разу не активировали! Будь иначе, хоть какие-то следы остались бы — та же пыль или плесень. Но нет, всё стерильно. Как будто и впрямь даже воздухом помещения не наполнялись. Резервное жилье? Тогда, получается, с запасом строили? С заделом на будущее? Вопросы, вопросы, одни лишь вопросы. И ни единого ответа.

— Это мы офигеть как удачно зашли! — подвёл я итог исследованиям. — Спасибо, дорогая.

— А чего сразу я?! — надулась Лизка.

— А кто именно эту «спицу» предложил?!

— Ладно, с кем не бывает, — моментально сдулась ненаглядная. — Проверим другой сектор?

— Придётся, — тяжко вздохнул я. — А если не найдём здесь, переберёмся во второй вращающийся модуль. Не знаю как вам, соратники, но мне тут всё больше и больше не нравится.

— А чему тут нравиться? — удивилась Бетти. — Честно, я такого примитива ещё не видела.

— Ты абсолютно права, дорогая, — поддержал я благоверную. — Но я бы ещё кое-что добавил. Примитив это одно, но возникают сопутствующие проблемы, этим примитивом порождённые.

— Например? — вопросительно заломила бровь Лизка.

— Ну, например, как они с перегревом боролись? Я при всём желании ни одного радиатора не обнаружил, когда модель анализировал, а пластик на обшивку пошёл хоть и специфический, но высоким коэффициентом тепловыделения он не обладает. Как они рассеивали вырабатываемое тепло в безвоздушном пространстве? Если хочешь знать, на заре космонавтики, когда люди только-только научились выводить на орбиту Земли первые космические станции, этой проблеме уделялось очень большое внимание. А тут нате вам — ни единого признака решения! Или я неправ, Кумо?

— Совершенно правы, сэр. И объяснение у меня только одно — владельцы данного, хм, объекта как-то лишнее тепло утилизировали.

— И как же? — чуть ли не хором поинтересовались мы.

— Пока не знаю. Могу лишь предположить, что где-то на станции есть… нечто, способное поглощать излишки тепла.

— Думаешь, они здесь реализовали какой-то процесс с эндотермической реакцией?

— Не обязательно, сэр. Возможно, они обогревали… что-то. Или кого-то.

— Ну, насчёт «кого-то» это ты однозначно загнул. Кто может существовать в открытом космосе?

— Некая энергетическая форма жизни? — предположил «мини-гекс». — Которой всё равно, каким именно видом энергии подпитываться?

— Фига себе монстра ты обрисовал! — восхитился я. — Но сразу же возникает вопрос: смогли бы предки такую тварюгу удержать силой? Были у них подобные средства? Я всё понимаю, колумбайны, передовая нация на тот момент, но…

— Магнитные плазменные ловушки, быть может?

— Да ты сам-то в этот бред веришь? Опять же, где они? А реактор, от которого их запитывали? Ты это всё видишь?

— Нет, сэр.

— И я не вижу. А стало быть, нечего плодить сущности. И вообще, понятно, что ничего не понятно. И что придётся обшаривать всё подряд.

— А ты в этом сомневался, Заварзин? — сделала большие глаза Лизка. — Заранее же к этому готовились. Да и что тут обшаривать? Примитив он и есть примитив. В голове не укладывается, как эти люди смогли преодолеть сотни световых лет на… этом.

— А они и не преодолевали, — буркнул я, занятый своими невесёлыми мыслями.

— Как это?! — вскинулась Бетти.

Ну всё, завелась. Теперь придётся объяснять. Впрочем, ладно. Это даже хорошо — когда озвучиваешь идею, появляется возможность оценить её бредовость.

— А очень просто. Кумо, сколько ты насчитал конструктивных элементов?

— Меньше двух десятков на данный момент, сэр. Если не считать готовых узлов и агрегатов вроде вакуумных насосов, компрессоров и ламп.

— А сколько типов материалов?

— И того меньше — два сплава и три специализированных вида пластика.

— Ну и зачем вы мне всё это рассказываете? — недоумённо поинтересовалась Елизавета.

— Чтобы ты проанализировала информацию и сделала выводы.

— Так уже сделала! Примитивный конструктор, как детская игрушка. Вот это что.

— Именно! А дальше?

— Что дальше?

— Второй вывод.

— Хочешь сказать, что эту хреновину… собирали прямо здесь, в системе? И строительный материл здесь же производили?

— Вот видишь, какая ты умница!

— Да ну тебя, Заварзин! — по привычке взъелась Лизка, но сразу же опомнилась: — Но… зачем?! В чём смысл?!

— В том, что станцию сюда не пригнали откуда-то, а построили здесь вокруг чего-то. Чего именно, пока не ясно, но, несомненно, чего-то ценного. Хотя бы тем, что это что-то способно поглощать излишки тепла, генерируемого инфраструктурой станции — иного объяснения отсутствию системы охлаждения у меня нет. И отсюда примитивизм конструкции и её же минимализм. А те же компрессоры можно привезти готовые из метрополии.

— А не проще было перевезти находку в специально оборудованное место?

— Видимо, не проще. Секретность, опять же. А к спартанским условиям космонавты той эпохи были привычными.

— Ну и когда ты заподозрил? — с прищуром уставилась на меня Лизка.

— Почти сразу же. Помнишь, ты мне отповедь устроила, типа, у предков во времена Рывка были такие же технологии, что и у нас сейчас? И ты права. Принципы и технологии на их основе — одинаковые. Разница только в масштабах. Развитие любой технологии идёт, как правило, по пути миниатюризации. Поэтому сейчас у нас корабли куда меньше размерами, но при этом значительно более комфортабельные. И безопасные. И функциональные. То есть мы бы однозначно сумели узнать знакомые агрегаты типа маршевых двигателей. Но ничего этого на объекте нет — ни двигателей, ни прыжкового генератора, ни установки искусственной гравитации. С последней вообще очень странно всё — такое ощущение, что станция должна была вращаться целиком. Не кольцевые секции вокруг центральной «оси», а все эти элементы вместе, включая непонятную сферу. И раскручивать их предполагалось от внешних устройств. Ну а дальше уже дело техники. Осмотрелся, сопоставил… в общем, тут наверняка работала небольшая флотилия с кораблями обеспечения и «шахтерами». Руду, углерод и водород добывали здесь же, скорее всего в астероидном поясе. Можно будет потом поискать следы выработок. Панели клепали на прессах, а всякую мелочь на репликаторах.