Э(П)РОН-8 Возвращение в водный мир

— То есть если перевести на росский, то ты утверждаешь, что в «частной парковке» теплообменник менее активен, чем вот этот? — резюмировал я.

— Очень на то похоже, специалист Елагин.

— Ну и чем же это можно объяснить? — задался я очередным вопросом, впрочем, без особой надежды.

— Вариантов два, сэр: либо в теплообменнике причала сто пять «бэ» «заперто» меньше ментально-цифровых отпечатков «потусторонников», либо он просто лучше изолирован от окружающей среды.

— А если и то, и другое сразу? — хмыкнул я.

— А вот это мы сейчас и постараемся выяснить, специалист Елагин.

Н-да. Что и говорить, впечатляющее напутствие. Хотя учёные-экспериментаторы они такие. Даже если это искины. Вернее, особенно если это искины, хе-хе. У них-то никаких моральных ограничений нет. Единственный сдерживающий фактор — чтобы я не скопытился в процессе экспериментов, потому что тогда «нейр» вырубится. И то не сразу, а через какое-то время, когда остаточные процессы в организме остановятся.

И знаете что? Я оказался прав. На следующем пролёте возбудилось зрение. Сначала засбоила резкость: картинка из глаз, даже с учётом коррекции в «дополненной реальности», расплылась, размылась по краям и задрожала, буквально через несколько мгновений вернувшись в норму. Но я даже обрадоваться не успел, как накатила вторая волна «помех». И так несколько раз кряду, разве что с каждым разом искажения уменьшались. Потом точно таким же макаром забарахлило восприятие цвета — несколько последовательных волн наведённого дальтонизма, пока все краски не возвратились. И вишенкой на торте фокусы с яркостью. Как раз их я перенёс легче всего. Подумаешь, слегка в глазах потемнело, а потом мир стал ярким до рези! Потом-то всё снова вернулось на круги своя. Аккурат к тому моменту, как я снова оказался на очередной — со счёта сбился — лестничной площадке.

И вот тут-то меня осенило:

— Э-э-э… коллеги, мне одному кажется, что меня… как бы помягче выразиться?.. Настраивают?

— Что вы имеете в виду, Ван-сяньшэн?

— Да, уточнение не помешало бы, специалист Елагин.

— Ну, как какой-нибудь прибор, — пожал я плечами. — Этакая калибровка. Или как микроскоп. Оптический.

— А вы не могли бы подробней описать симптомы, сэр? — выразил общее желание искинов Кумо.

— Извольте!..

Красок я, скажем так, не пожалел, но всё равно уложился в пару минут.

— Ваше предположение не лишено смысла, специалист Елагин, — заключил Кумо, выслушав моё — к слову, не допускавшее двойных толкований — описание процесса. — Но неплохо бы продолжить эксперименты.

— Думаешь, теперь очередь слуха? — внутренне содрогнулся я.

Мало приятного, когда тебе прямо в уши орут, да ещё так, что того и гляди барабанные перепонки порвутся, и всё это исключительно у тебя в голове. А если провести аналогию с «настройкой» яркости, то вообще труба! Эх, поймать бы этого неведомого «шутника», да придушить хорошенько! Вот только очень велика вероятность, что это физически невозможно. А к поединку, кхм, ментальному я пока не готов. Впрочем, куда я денусь с космической станции? Надо дальше топать…

Ну и потопал, конечно. И снова угадал: примерно на середине пролёта уши сначала заложило, отчего окружающие звуки резко потеряли в громкости, а потом сквозь воображаемую «вату» прорвался заунывный звон, через несколько мгновений (и ступенек лестницы) ставший прерывистым, что твоя…

— Азбука Морзе! — не сдержавшись, хлопнул я себя по лбу.

Правда, собственный голос скорее угадал, чем расслышал. Равно как и просьбу Кумо:

— Дублируйте сигнал, специалист Елагин! Мы ничего не слышим!

— Точка… точка… тире, — «прислушался» я к гулу, — точка, тире… точка, точка, точка… да мать же вашу! Это не текст! Это мелодия!!!

— Что за мелодия? — насторожился Алексов искин. — И ещё, специалист Елагин… постарайтесь говорить тише. Вас могут услышать.

— Хорошо, — выдал я одними губами. Ну, мне так показалось. Впрочем, повторять просьбу Кумо не стал, из чего я и сделал вывод, что громкость успешно сбавил. — Это из классики… как там её? «Князь Игорь». Улета-а-ай на крыльях ве-э-э-этра… и всё такое…

— Это… — на миг «задумался», то бишь прошерстил базы данных Кумо, — очень старая мелодия. Даже древняя, ныне редко используемая в медиапространстве. Где вы её слышали, специалист Елагин?

— Известно где: на Гессионе! — сообщил я, на этот раз прекрасно самого себя расслышав: сместившись напоследок в ультразвук, мелодия прервалась, а вместе с ней исчезла и «вата». — Профессор Эйген её постоянно напевал… ну, когда мы с ним и с Леркой на «Наваге» плыли. В моё первое посещение Ликейского архипелага… м-мать!.. Проф!

— Хочу вам напомнить, специалист Елагин, что у нас слишком мало данных для анализа! — предвосхитил мою следующую фразу Кумо. — И я бы на вашем месте не спешил с выводами.

— Ладно, не буду! — заверил я искина. — Но ощущения, скажу прямо, специфические. Вы как хотите, а у меня аналогия с настройкой полнейшая.

— Скорее всего, так и есть, специалист Елагин. Вопрос лишь в том, кто именно пытается на вас настроиться...

— Стоп-стоп-стоп! — прервал я словоизлияния «мини-гекса». — Давайте-ка уточним: это меня настраивают. То бишь изнутри, а не снаружи. Ли, ты по-прежнему ничего не фиксируешь? «Нейр» всё ещё работает в штатном режиме?

— Ответ положительный, Ван-сяньшэн. На оба вопроса.

— Поня-а-а-атно… — разочарованно протянул я. — Ладно, Кумо, какие там у тебя варианты?

— Достойный внимания только один, специалист Елагин. Он же наиболее логичный — это сообщность ментально-цифровых отпечатков «потусторонников», образовавших единый кластер. Кластер, обладающий зачатками группового разума. Или же их остаточными явлениями.

— Ты имеешь в виду «Единение», Прародитель? — не утерпел Лиу Цзяо.

И, надо отметить, всего лишь на мгновение опередил меня с этим же вопросом.

— Весьма похоже, коллеги, — подбавил в голос толику озабоченности Кумо. — И это проблема…

— Думаешь, из них в конце концов сформируется искусственный интеллект? — с сомнением хмыкнул я. — Слушай, Кумо, но это ведь даже для тебя слишком!

— Вот как раз для меня — нисколько! — заверил тот. — Ибо я сам есть результат схожего процесса. Но я хотя бы синтетическая личность, зародившаяся на базе нескольких разумов гексаподов, то бишь эндемичного для нашей Вселенной вида! А здесь мы будем иметь дело с пришельцем из «антимира», с абсолютно непознаваемыми логикой и моралью! Если эти понятия вообще там есть!

— Что-то ты излишне возбудился, дружок, — на ходу покачал я головой. — Не думал, что у искинов такая богатая фантазия!

— Я не совсем искин, не забывайте об этом, специалист Елагин.

— Тут, пожалуй, забудешь! Ну а ты что думаешь, Ли?

— Пожалуй, Прародитель прав, Ван-сяньшэн.

— Да ну вас к демонам! Электронным! — в сердцах махнул я рукой. — Всё, валим дальше! Если не ошибаюсь, осталось тактильную чувствительность настроить…

И как в воду глядел. Правда, далеко не сразу сообразил, что процесс начался, потому что озноб мог иметь и вполне естественную природу. Но зато когда невзначай коснулся перил, которые до того мужественно игнорировал, всё разом встало на свои места: по нервным окончаниям в подушечках пальцев как кипятком плеснули. Я едва сдержался, чтобы не заорать благим матом, и очень скоро был вознаграждён за терпение: пальцы быстро занемели и напрочь утратили чувствительность. Но тоже ненадолго, буквально на несколько мгновений. А потом точно такая же волна прошлась по всему кожному покрову, причём хуже всего пришлось пяткам. Ну и на лопатках, такое ощущение, шкуру стёр до мяса. Впрочем, оно на сто процентов не соответствовало действительности, в чём я и убедился, когда фокусы с осязанием подошли к логическому завершению, то есть организм вернулся в нормальное состояние. И да, это снова произошло, когда я добрался до лестничной площадки — на сей раз последней на маршруте. Глубже по данной конкретной лестнице спуститься не получится, она закончилась именно здесь, на полу огромной рукотворной каверны, содержащей не менее огромное, пусть и довольно примитивное, теплотехническое сооружение.