Э с п р е с с о, л ю б о в ь и л о б с т е р ы

Вечером Люсьен лег спать рано и провалился в полусон без сновидений, полный карусели смутных мыслей.

6. Аэропорт

Всю ночь Люсьен спал плохо, мысли в ночной тишине отгонять значительно сложней. Утром он чувствовал себя разбитым и опустошенным. На автопилоте умылся, заварил эспрессо себе и Мими, собиравшейся ехать на работу. Люсьен проводил Мими по обыкновению до дверей, и она дежурно чмокнула его в щеку. Он закрыл дверь и стоял перед ней, держась за только что поцелованную Мими щеку, ничего не думая, словно в ступоре.

Потом он посмотрел на часы, висевшие на стене, секундная стрелка неудержимо плыла по циферблату. «Течет, как сама жизнь, бессмысленно и беспощадно». – Подумал Люсьен и стал собираться. Он сначала хотел как-то более прилично одеться, но выбросил это из головы. «Зачем, кого обманывать? Всё как обычно, без цветов и оркестра», – решил он после недолгих сомнений. – «А вообще это полный идиотизм, зачем я согласился? На это истязание, кому что хочу доказать. Умерла, так умерла. Поздно метаться, обещал. Придется очно пройти это избиение младенцев. Черт! Нет приема против облома».

Люсьен приехал в аэропорт заранее. Припарковал машину на свободное место и прошел в терминал через рамку металлоискателя, зазвенел и был обыскан миловидной девушкой в форме охранника аэропорта.

Уставший молчать при той невыносимой боли в душе и вести себя при этом прилично, он поднял руки вверх, словно сдавался, на что девушка сказала ему:

– Не нужно так высоко. Достаточно по сторонам.

– Хорошо, – согласился Люсьен, опуская руки. – Я читал, что по инструкции осмотр мужчин ведут мужчины, а женщин женщины.

– Вы можете пройти к мужчине, если хотите, – улыбнулась девушка, показывая ручным металлоискателем в сторону очень упитанного коллеги, на котором форменная рубашка была готова отстрелить пуговицы под напором жира. «Жиртрест», – как оценил его Люсьен, – занимался осмотром пассажира в кепке.

– Нет, нет, – засмеялся Люсьен, – продолжайте меня терзать, к мужчине не хочу. Я не по этим делам. Я женщин люблю.

Люсьен показал девушке всё металлическое, звеневшее в его карманах, включая пачку сигарет, ключи от дома и машины, кошелек, пряжку ремня и завалявшуюся в кармане фольгу от жевательной резинки с двумя оставшимися подушечками мягкой мяты.

«Прошмонали и свободен», – подумал Люсьен, засовывая по карманам всё, что пришлось достать.

Осмотревшись в просторном зале, Люсьен ознакомился с расписанием. До прибытия рейса Нао оставалось сорок с лишним минут. Ожидалось, что рейс прибудет даже немного раньше расписания, это обнадеживало. Ждать, догонять и не догнать было бы совсем уж невыносимо.

Самолеты прилетали и улетали, пассажиры приходили и уходили из зала. Встречали удачно прилетевших друзей и родных. Обнимались, улыбались друг другу. Никакого волнения или вчерашней тоски и горя Люсьен не испытывал, даже бессонной ночи словно не было. «Жду Нао! Как будто троллейбус на остановке». – Искренне удивился Люсьен.

Приятный женский голос объявил, что рейс Нао совершил посадку. «Слава богу», – подумал Люсьен, занял более удачное место чуть левее выхода пассажиров, чтобы его сразу могла увидеть Нао, ну и он мог увидеть ее. Его слегка беспокоило, как себя нужно вести при встрече. То, что вести себя нужно естественно, он понимал, но как это естественно в данной ситуации? Так и не решив эту загадку, Люсьен положился на интуицию: «Там посмотрим».

Вскоре Нао написала в мессенджере:

– Сели. Проходим таможню.

– Отлично. Жду. – Написал в ответ Люсьен. И на этот раз ничего не почувствовал в душе, как бывало раньше. Сердце, случалось, замирало на мгновение или холодок пробегал по позвоночнику. Он столько раз встречал и провожал Нао, и каждый раз был словно последним, и ощущения были разными. А теперь вот ничего такого он не обнаружил. Тоже новое.

Никакого волнения он не испытывал, просто скользил глазами по людям, выходящим в зал. И вскоре увидел Нао! Она шла как нашкодивший в детском саду ребенок. Понимающий, что виноват. Но у него и другого выхода не было. А впереди ждут нелегкие объяснения. Были бы на полу аэропорта пустые банки, Нао бы их не злобно пинала по ходу движения – это было во всей ее походке. Она держала на лице такую слегка виноватую полуулыбку. Ничего такого она сама не чувствовала, но природу не обмануть, тело само двигалось, как понимало ситуацию.

Нао выглядела уставшей. "Видимо длительный перелет сказывается и разные часовые пояса",– подумал Люсьен. Никаких порхающих бабочек в животе, замирания сердца или ощущения, что вот-вот задохнешься от отсутствия воздуха, ничего такого, что он переживал раньше при виде Нао, он не почувствовал. Это было, что-то действительно новое.

Люсьен мог очень спокойно смотреть на неё. Нао не в парадной одежде, уставшая, с минимальным макияжем, никаких колец на пальцах. «Партнёр ей не муж, – решил Люсьен, – хотя какое это имеет значение?» Из всего, что можно называть украшениями, в красивых, «отточенных с любовью» (терминология Люсьена) ушках Нао сидели клипсы или серьги, издали он не мог понять, Swarovski. Он подумал, что серьги эти не к лицу Нао. Что-то чуждое увидел Люсьен в этом буйстве маленьких сверкающих стекляшек, в толпе этих наглых фальшивых бриллиантов, вцепившихся в ушки Нао. Люсьен знал вкусы Нао, она скорей обойдется вовсе без украшений, чем позарится на пошловатую побрякушку, даже если бы она состояла из алмазов. «Партнёр подарил, – решил Люсьен. – Вот и носит, чтобы не обижать. Сама она такое не могла купить даже под угрозой расстрела». Партнер шёл впереди, а Нао чуть позади. Не рядом. Нао специально немного отстала, чтобы не слишком смущать Люсьена при первой же встрече.

Люсьен всегда, можно сказать, по-старорежимному, пропускал Нао чуть вперёд и был рядом с ней. Так удобно помочь открыть дверь, поддержать на ледяном тротуаре, да мало ли какие преимущества давала такая позиция в «охране объекта любви», главное в которой – стремление мужчины ухаживать за своей женщиной, как если бы она была сделана из хрупкого хрусталя. Тут этого не было.

Нао заметила Люсьена, улыбнулась ему, думая: «Люсьен! Вот он стоит. Такой высокий. Мои клипсы от Swarovski ему расскажут больше, чем слова. Он всё поймёт».

Она надела эти клипсы, сделала приятное своему партнеру, который ей их подарил. Это способствовало тому, чтобы партнёр был более спокоен во время визита к бывшему. Для Люсьена это было послание: «Вот так изменилась моя жизнь, ты видишь, с кем я живу и на какие уступки новому партнеру я вынуждена идти. С тобой все было иначе, но ты должен меня понять. Это и есть жизнь, лирики в ней мало».

Люсьен, разумеется, не бросился обнимать Нао, а, как ему самому казалось, довольно глупо стоял на месте и улыбался. Он так и не решил, как себя вести. «Незнакомый мужик, который спит с моей любимой, и моя любимая с этим мужиком! Дать ему в лицо будет не совсем гостеприимно, учитывая, что он впервые в стране вечно зеленых помидор. Броситься к Нао, поднять ее над полом, схватив ниже талии, как я иногда делал раньше, тоже будет неправильно. Не хочу подставлять Нао. И слишком радоваться тоже не комильфо. Эта встреча в аэропорту равна поцелую Иуды в Гефсиманском саду!», – осенило вдруг Люсьена, но он тотчас отогнал эту шальную мысль.

Нао и Партнер подошли к Люсьену.

– Привет, – сказала обычное свое приветствие Нао.

– Привет. – Тут в сердце Люсьена что-то кольнуло, и теплота стала заливать его изнутри. – «Нао», – думал Люсьен, только ее имя было в его мыслях и ничего больше.

– Люсьен, – представила Нао Люсьена Партнеру и назвала какое-то имя Партнера, которое Люсьен мгновенно выбросил из головы. Они покивали друг другу и пожали руки. Люсьен мельком оценил внешность партнера и не нашел в нем чего-либо выдающегося: «Скорей круглое, чем продолговатое лицо, выбрит гладко, поджарый, небольшого роста, примерно с Нао, прозрачные глаза, нос правильный, похож слегка на нос самой Нао».