Эд и Эля

Морозная ночь — на небе вёдро. Месяц, серпом повисший в ночи; где-то в соседних дворах слышались русско-народные песни и подвывание им собак — вот она славная русская деревня.

— Пойдемте к соседям — друзьям моих родителей, к чужим я не пойду, — запротестовал Али.

— А давайте звонить в любой дом — кто откроет тому и колядуем, — задорно предложила Эльмира, шествуя впереди мальчишек.

— Мне без разницы к кому идти, я все равно никого не знаю, — хмыкнул Эд, — проваливаясь ботинками по щиколотку в сугробы.

— Эдем, ты наберёшь в обувь снег, — заметила Эльмира.

— Ну и что, мне нравится. Где я еще его увижу, — демонстративно погружаясь в высокие сугробы, оставляя глубокий след.

Эльмира пожалела, что не надела высокие сапоги, а еще лучше валенки бабушки с чердака. Её мама и тетя Люция рассказывали, как в детстве зимой носили только их, но образ Маргариты этот вариант обуви сильно портил.

Соседей дома не оказалось и подростки, опечаленные и обиженные поплелись обратно. Эльмира без энтузиазма волокла метлу, Али и Эдем пинали снежную наледь на обочине и пытались слепить снежки. Собаки, заслышав прохожих просыпались и выскакивая из будок, начинали лаять и даже проникнув головой под забор, оскалившись, мечтали сцапать ноги потревоживших их прохожих.

— Вот, тут реально деревня, — произнес Эдем и кинул в очередную псину кусок снега. — На, подавись, злая собака!

Пёс заскулил, но не сдался, став еще злее, обгрызая забор с еще большим рвением.

— Ну ты тварь, сейчас наподдам тебе, — и начал накидывать мерзлый снег на разъярённую собаку.

— Эдем, брось его, еще отцепиться и перемахнет через калитку, — забеспокоилась Эльмира.

— О, злой какой, гляди, — не сдавался парнишка, вступив в противостояние с животным. — Даже не боится. А вот на тебе еще, — добавив новую порцию снежной пыли.

Псина скалилась и хрипела, пытаясь отстоять хозяйские постройки и себя.

Али собаку пожалел и отошёл в сторону, ожидая, когда другу надоест доводить животное.

— Эй, шпана малолетняя, вы чего собаку травите? — послышался мужской голос из соседнего проулка, и дети испуганно замерли. — Ща я ваш уши надеру, — и силуэт стал резко приближаться.

— Бежим! — крикнула Эльмира и парнишки припустили вдоль домов. А сама она промешкалась, ища в темноте летательный экспонат и побежала самая последняя.

Оглянулась спустя двадцать метров и обмерла: кричавший им вслед мужчина не остановился, а бежал следом, упорно желающий наказать шаловливых подростков. Сразу вспомнился похожий случай в чужом саду. И если там она была рядом с домом и в относительной безопасности, то здесь на безлюдной улице и с неизвестным человеком. В животе закололо от страха и быстрого бега. Мальчишки успели получить фору и скрылись из вида, не заметив, что девочка отстала и готова попасть в руки чужака. Поняв, что преследователь ее нагоняет — сдалась, резко остановившись, присела на корочки.

Лежачих же не бьют? — вспомнила правило.

Мужчина тоже резко остановился, шумно дыша и всматриваясь в скорченный силуэт. Эльмира осторожно подняла голову и выпалила:

— Сидячих не бьют!

— Не бьют…, - ответил мужчина и коротко рассмеялся. — Девчонок особенно.

Эля ожидала что гонится мужчина возраста ее отца, а оказался парень лет двадцати или чуть старше. Потому он и догнал её легко. Девочка оглянулась в проулок и не увидев знакомые силуэты, сникла и сидела, прикидывала как обмануть незнакомца и сбежать. Повторения яблочного инцидента не хотелось.

— Зачем собаку дразнили?

— Это не я, — медленно выпрямилась девочка. — Это мои братья, — на раз сдала мальчишек.

— Ах, братья…шалопаи, а не братья! — сказал со злостью и сплюнул наземь.

— Да, они оба олигофрены…простите их, — нагло соврала и печально улыбнулась парню.

Незнакомец дословного перевода термина не знал, но догадался что это связано с умственной отсталостью и понимающе кивнул девочке.

— А она ваша? — тихо спросила Эля.

— Собака что ли? Да…злая Глафира, могла и укусить.

— Верю, — покорно пролепетала Эльмира. — Ну я пойду, дядь, извините нас.

— Да какой я тебе дядь, — обиделся парень. — Мне всего двадцать три.

— Простите…

— Может тебя проводить? Далеко живёшь?

— Нет, спасибо. На соседней улице, — кивнула головой в сторону.

— Странно, что я тебя не видел раньше. Переехали недавно?

— Да, в декабре.

Парень еще раз окинул пустынную улицу и не заметив присутствия озорников примирительно вздохнул. Решив, что мальчики и правда нездоровы раз бросили сестру в темное время с незнакомцем.

— Ну тогда прощай. Или лучше до свидания. Раз соседка, значит еще увидимся.

— Конечно…дядь, — и хохотнув побежала прочь.

— Уши надеру за дядю! — крикнул ей вслед. — Или лучше задницу!

Усмехнулся и понял что девчонка схитрила: обычные у нее братья, но он поверил. Решил, что надо присмотреться днем к соседям. Но сколько он не ходил позже по улице, больше задорную девчонку не встречал…

***

— Вы меня бросили! А вдруг бы это был маньяк?

— Да мы сначала убежали далеко и тебя потеряли. А когда вернулись ты стояла и мирно общалась, — оправдывался Эдем.

— Мы наблюдали из-за угла и если бы что, то пришли тебе на помощь, — добавил Али.

— И все равно вы меня бросили.

Эльмира, обиженная зашла в дом первая. Сняв верхнюю одежду и обувь, поправила воздушное платье и нацепила корону, инкрустированную бутафорскими каменьями. Праздник никто не отменял и костюмированный вечер тоже.

— Девочка, ты кто будешь? — спросил Селим племянницу. — Какая ни будь греческая богиня?

— Вы плохо знакомы с творчеством Булгакова, дядюшка Селим, — и на ее фразу рассмеялись все присутствующие за столом. — Я — Маргарита и еду на бал к Воланду. Воланд, выходи, — крикнула в дверной проём, откуда появилась пара других персонажей, чем вызвали восторженные эмоции у родственников.

— Вот какая фантазёрка! — произнес с восхищением Мансуров. И посмотрев на папу девочки спросил: — Как ты с ней управляешься, Джафар?

— Не спрашивай Селим, — изобразил глубоко страдающего отца. — Каждую неделю новая выходка, но я уже привился…еще пятнадцать лет назад.

Мужчины счастливо рассмеялись, глядя на жён и детей с любовью.

Это были самые лучшие и веселые зимние каникулы — каникулы в России, вместе с семьёй и духовно неразлучной троицей.