Единородная дочь

— Если мы помозгуем вместе, то, возможно, сумеем выбраться из этой Республики Полоумных. До Филадельфии рукой подать.

— До Филадельфии? — Бикс недоверчиво улыбнулся, словно она только что предложила ему отправиться на Нептун.

— Ну да. Какая-нибудь из этих труб выходит к реке?

— Там все опутано колючей проволокой.

— Мы ее срежем.

Бикс прижал вырезку кулаком.

— Вам пора, мисс Кац.

Слезы хлынули сами собой.

— О, Бикс, родной, они же убили Джорджину! Она всегда дарила мне на день рождения такие славные безделушки, а они ее сожгли.

— Уходите!

Слезы скатывались по щекам прямо в открытый рот, губы мелко дрожали. Обычные соленые слезы: время жгучей кислоты и небесного нектара кануло в небытие. «Мы плачем водами древнего океана, — говаривал Говард Либерман и пояснял: — Мощное доказательство биологической эволюции».

Джули, спотыкаясь, попятилась из каморки отца Парадокса и побежала по канализационной трубе, выбралась на кафедру — прямо в промозглое брюхо своего храма.

Глава 13

Словно коварный хищник — ястреб, акула или львица, внезапно бросившаяся из-за спины, — Джули захватило страстное желание добиться наконец ответа от Матери. Довольно фарса, тщетных молитв и безответных призывов. Она устала от сигналов «Занято» и равнодушных ответов «Абонент временно недоступен», от Божеской невнимательности, равнодушия бога физики, индифферентности дифференциального уравнения. И все же вот она стоит, прислонившись к лонгпортскому фонарному столбу, снова и снова взывает к Небесам в надежде получить совет.

Я могу спасти его, Мама? Он ведь не безнадежен? Ответь мне!

И Джули казалось, что в туманных завитках Млечного Пути она читает судьбу своего друга. Еще год-другой пасторства, и охотники за еретиками найдут его. Биксу не дано состариться, недолго ему осталось писать свои проповеди, сидя тихими вечерами у электропечки. Его собственное публичное сожжение гораздо ближе, чем он может предположить.

«Не доверяй звездам», — поучал ее Говард. Вавилонская астрология, греческая мифология, хрустальная сфера Аристотеля — все это бред. Но из всех источников информации об устройстве Вселенной звезды — самые лживые и ненадежные осведомители. И все же, где-то между Орионом и Большой Медведицей, Джули увидела — или ей показалось — созвездие, предназначенное исключительно для ее глаз и напоминавшее меч из булатной стали, который проложит ей путь в Америку.

— Я решила действовать, — объявила Джули, влетев в уставленный книгами кабинет Мелани.

Мелани оторвала взгляд от экрана компьютера, на котором мерцал электронный текст «Ральф и Эйми знакомятся с христианством», и расплылась в улыбке.

— Я знала, что ты нас не оставишь. Когда начинаем осаду священного дворца?

— Мне нужны кусачки.

— Камня на камне не оставим.

— У тебя есть?

Восторг Мелани вдруг улетучился.

— Кусачки?

— Нуда.

— Нет. — Мелани нахмурилась. — Зачем тебе кусачки?

— Перебраться через Делавэр. Я заберу с собой пастора, он мой друг.

— Кусачки можно поискать на черном рынке. — Мелани смотрела на Джули с выражением то ли ребенка, увидевшего, как у Санта-Клауса отклеилась борода, то ли невесты, заставшей жениха в постели со свидетельницей. — Ты уверена, что они тебе нужны?

— Нужны.

Тем временем на экране телевизора разворачивалось роскошное действо — «Вечернее аутодафе». Человек в красном вечернем костюме и белом колпаке привязывал к деревянному столбу мальчика лет пятнадцати.

— На Новый Иерусалим опустилась бархатная ночь, — звучал за кадром голос комментатора. — Воздух за городом наполнен пряным ароматом садов и соленого ветра, дующего с моря.

Вдруг пухлое лицо Мелани озарилось улыбкой.

— В Америку собралась? — Она схватила лежащую на столе открытку старого образца. — Смотри, что пришло сегодня с утренней почтой.

Под надписью «Привет из Атлантик-Сити» были размещены три фотоснимка, образовавших фривольный триптих: веселящиеся в волнах прибоя русалки, Пес — герой популярного мультфильма, Рекс-Путешественник на своем акваплане и запечатленный в полете над барьером красавец конь. Джули перевернула открытку. Американские марки, штат Филадельфия.

— «Мелани Марксон, — читала вслух Джули, — Лонг-порт, Нью-Джерси».

Почерк прерывистый и неровный. «Дорогая Мелани, как дела? Не могла бы ты…» Дальше сплошные черные полосы. «Твоя Феба».

— У нас вся корреспонденция тщательно проверяется, — пояснила Мелани.

Джули перегнула открытку, изломав Рекса-Путешественника, как когда-то Билли Милк расчленил надвое Маркуса Басса, и сунула драгоценную весточку в карман позаимствованных у подруги джинсов. Твоя Феба. Феба! Филадельфия!

— Хочешь с нами?

— Что ж я, совсем спятила? — умоляюще посмотрела на подругу Мелани и ткнула пальцем с безукоризненным маникюром в экран телевизора. — Знаешь, если бы ты была, как раньше, божеством со всей твоей силой, я бы первая кинулась за тобой.

Человек в белом колпаке натянул на голову малолетнего пленника черный мешок. Камера скользнула и остановилась на дюжине арлекинов с автоматами в руках.

— Хочешь совет, Шейла? Без твоих прежних возможностей, пытаться пересечь Делавэр — настоящее безумие. За такое расстреливают.

— Ничего, попытаю счастья, — пожала плечами Джули.

— Двадцать пять залпов в минуту, — звучал за экраном голос комментатора. — Скорость пули на вылете — две тысячи футов в секунду.

Эндрю Вайверн расправляет широкие перепончатые крылья и парит над бурлящим жизнью главным портом Ада. Огибает стрелу подъемного крана, как раз поднимающего с огромного сухогруза «Джон Митчел» контейнер с очередной партией вновь поступивших душ. Он в последний раз тщательно продумывает сложившуюся ситуацию. Нет, как бы ни хотелось ему вернуться в Карциному и провести вечер, бережно высаживая тлю и японских жучков на кустики помидоров, он все же опускается на палубу «Боли».

— Куда на этот раз? — спрашивает Антракс, бодро отсалютовав шефу.

Чело Дьявола на мгновение омрачилось.

— В Нью-Джерси, Республику Верующих.

Чтобы утешиться, он вспоминает все свои тамошние достижения. Венерические заболевания процветают, загрязнение окружающей среды идет полным ходом, тоталитаризм набирает силы, в «Цирк радости» лишнего билетика не достать. Но главное, Церковь Джули Кац оправдала его самые дерзкие надежды, превратившись в стартовую площадку бессмысленных массовых самоубийств.