Единственная для черного дракона
Шрифт:
— О…
Пожалуй, это было самое информативное, что я смогла выдать. На моем, всё таком же блёклом детском лице, вдруг появились совершенно не подходящие ему глаза.
— О…
Ещё раз выдохнула я, понимая, что мои ноги онемели, а где-то в голове рождались решения, которые теперь совершенно точно изменят мою жизнь раз и навсегда. Одно дело скрывать то, что за все эти годы у меня так и не выросла грудь или моё лицо осталось всё таким же детским, как четыре года назад. Но, что я теперь должна делать с этим?
— Так, спокойно, — я вновь заговорила на языке, который, должно быть, был моим родным, — кроме Каас никто и не знает, какого они цвета. Помни, бес есть бес и никого не волнует, что там у тебя за глаза. Как только
Шептала я самой себе, взяв ножницы, которыми Каас периодически ровняла мне волосы, и решительно отрезав себе прядь волос, чтобы прикрыть глаза рваной челкой.
— И, что это было? — голос Содана ворвался в водоворот ощущений, что захватил Ардэна с головой.
Он стоял перед домом Римана из рода Шада и боялся сделать хотя бы один крошечный вдох. «Что это? Что это было?»
Запах этой крошечной девочки ударил по всем нервным окончаниям, заставляя огнём гореть каждый сантиметр кожи.
Ардэн с силой сжал кулаки, больше всего на свете желая, чтобы происходящее вдруг просто оказалось сном. Он не знал, чего в нём было больше сейчас: желания обернуться драконом и спалить дом Римана вместе с его обитателями, или ворваться внутрь, схватить ту, что он просто отказывался признавать, и унести её в Алмао обезопасив от всех невзгод этого мира! Ждать, пока она станет достаточно взрослой…беречь…и ненавидеть себя…её… Разве может ребёнок-бес быть той самой?! Так не бывает, что всё внутри тебя: разум, логика, понимание того, что правильно, а что нет, вдруг становится просто мишурой. Он дракон. Он королевских кровей. Он смотрит в след крошечной, растрёпанной невзрачной бесовке и понимает, что готов умереть ради неё здесь и сейчас. Так не бывает! Только не с ним! Он не животное какое-то в конце-то концов! И все это древние сказки пришедшие к ним с их родины, что есть женщины способные стать истинной парой для высшего демона затмив собой весь мир. Их искры…их песнь… Глупости, это точно какая-то наведённая магия!
Когда девочка обернулась, их взгляды снова встретились и, казалось, его в очередной раз прошило насквозь, ведь сейчас на него смотрели самые необыкновенные глаза на свете. Казалось, в них ожило предштормовое небо. Да, даже в темноте, он смог разглядеть их цвет. Темно-серые, такого глубокого цвета, переходящего в насыщенный фиалковый оттенок. У бесов не бывает таких глаз. Просто не может быть. И всё же…
— Вам туда, — едва слышно сказала она, указав направление и прежде, чем они сделали хотя бы шаг, растворилась, юркнув внутрь дома.
— Н-да, похоже, Риман из рода Шада не имеет ни малейшего понятия о том, как нужно воспитывать подопечных бесов, — цокнул языком Содэн, а Ардэну до боли в костях захотелось врезать своему лучшему другу за простой и правдивый комментарий в отношении девчонки.
Прикрыв глаза, он глубоко вздохнул и твердо решил, что разберётся с этим, как положено потомку древней крови: обстоятельно и благоразумно, но чуть позже.
Сейчас он прибыл сюда по воле случая просто потому, что они остановились отдохнуть в особняке на Вишнёвой улице после долгого путешествия, а также проконтролировать некоторые текущие дела и кто бы мог подумать, что именно в этот вечер в департамент придёт такое срочное письмо.
— Не важно, — скупо бросил он, — мы здесь не для этого.
Войдя в комнату, где сейчас находился отравленный мужчина, Ардэн тут же почувствовал, что ничем не сможет помочь. Он видел, как истончилась энергетическая структура. Она практически истлела, иссушив своего обладателя.
— Что это за яд? Удалось определить? — взглянул он в глаза волку, что по всей видимости и был автором письма.
— К сожалению, — мужчина явно разволновался, поняв, что перед ним вовсе не простые дознаватели, —
я впервые сталкиваюсь с чем-то подобным. Это не простой яд, понимаете, — мужчина обошел постель больного, и встал прямо перед Ардэном, — он магической природы, как мне кажется. Кто-то словно взял обычную желтянку, с которой, как известно, легко справиться при должном вмешательстве и правильном лечении, и магически изменил саму структуру яда…— На основании чего вы сделали такие выводы? — поинтересовался Ардэн, понимая, что у них не так много времени, чтобы разобраться в случившемся используя единственного свидетеля отравления. Он легко обошел врача и подошел к больному. Точно так же легко подвинул постель, словно она была не тяжелее пёрышка, и встал в изголовье. Его руки опустились на виски спящего мужчины, а сам Ардэн прикрыл глаза.
Считать чей-либо разум из обычных демонов было простым делом, потому, не тратя времени на разговоры, он легко мог заниматься просмотром памяти Римана и разговором с врачом. Вот, только доктор, похоже, решил, что ему лучше не отвлекать дракона и замолчал.
— Прошу вас, говорите, вы ни чуть не мешаете, — тихо сказал Ардэн, пролистывая воспоминания Римана о детстве, юношестве, первом союзе, детях, бесконечных поездках с торговыми караванами.
«— Я жива…жива… жива…помогите мне…»
Всего одна фраза вдруг заставила остановиться и затормозить просмотр. Он смотрел себе под ноги, где в грязи, едва различимо, лежало крошечное тело с головы до ног измазанное в крови, саже и грязи. Маленькая, тонкая, словно веточка рука, крепко вцепилась в голенище его сапога.
'— Ох, пресвятая матерь, — закричал мужчина, чью память он сейчас смотрел. — Это девочка, Квил, малявка совсем! Кинь мне куртку, на ней кроме сапог ничего больше нет!
— Вытаскивай её, и поехали отсюда! Нет времени тут оставаться, степняки вот-вот нагрянут. Надо сберечь караван'.
Словно это было самым важным, Ардэн смотрел на то, как осторожно заворачивают в куртку ребёнка, что совсем недавно привел его в этот дом, и вытаскивают из канавы. Неожиданно девочка открыла глаза, и они оказались бледно-зелёного, невзрачного цвета. Совсем не те, что он видел сегодня. Может быть, в темноте ему померещилось, что они серые? Не может быть. Он бы ни за что не перепутал.
— Ну, что там? — спросил Содэн, вырывая его из картин, которые вдруг стали гораздо интереснее всего остального.
— Пока ищу, — с неохотой отпуская воспоминания о девочке и странном несовпадении, он поспешил просмотреть ту часть памяти, где было бы что-то полезное относительно сложившейся ситуации. — Вы можете предположить, когда он был отравлен?
— Боюсь, — немного запинаясь, забормотал доктор, — весьма приблизительно. Если бы дело касалось обычной болезни, то без должного лечения такое состояние наступило бы примерно через неделю. Но, опять же, болезнь и отравление ядом, вызывающим схожие симптомы понятия различные. Если бы я был простым лекарем не обладающим магическими способностями, а ориентировался по запахам, то я бы не обнаружил ничего подозрительного и назначил бы лечение, которое в любом случае окончилось бы гибелью пациента…
— Постойте, что? — слабый женский голос, который никто не ожидал услышать, казался надломленным. — В любом случае, господин Верзан, вы так сказали? Я правильно поняла?
— Мне очень жаль, — скупо подытожил врач.
Ардэн слышал, как сердце женщины учащённо забилось, а дыхание стало рваным и дробным. Это было довольно отвлекающим, и он уже собрался перестроить слух, как…
«— Эс шада, — зашептал едва слышимый взволнованный девичий голосок — ауру Каас анише эс, вардэ эр готтэ. Помни, бес есть бес и арэ вис зэйн, что там у тебя ирим оджи. Эффин Риман умрёт ирин сэгэ лайе. Или авер э су? Пирэм, они могут решить, что ты афэрум варэн гин! Ты должна лайе ваар, эс зу ту зу. Авер им детей, афем его смерти…»