Единственная для черного дракона

Почему-то это замечание показалось странным. Непривычным. И в то же время, опустив взгляд, я провела рукой по совершенно плоской груди и животу. Да, наверное, он был прав, и я ребёнок.

— Ты прав, Риман, — заговорил ещё один мужчина, точно так же протягивая руку женщине и получая свою порцию еды.

Я двигалась осторожно, стараясь не создавать лишних звуков, но судя по брошенному в мою сторону осторожному взгляду женщины, все собравшиеся у костра знали о том, что я подхожу к ним. Их деликатность стоило уважать. Поняв, что никто не спешит хватать меня или причинять боль, я набралась храбрости и решительно шагнула в сторону костра.

— Ох, ты пришла в себя, — как ни в чем ни бывало заговорила женщина. — Присаживайся скорее, — указала она рукой на ближайшее свободное место на расстеленных подстилках, на которых сейчас сидело около пятнадцати мужчин. — Тэмзи, принеси девочке ее обувь и мою бежевую куртку!

После её оклика молодой долговязый парнишка споро подскочил и унёсся куда-то вглубь лагеря.

— Я Ола, — вдруг сказала она, посмотрев мне прямо в глаза.

На её губах расцвела нежная улыбка. Ола казалась взрослой женщиной, о которых принято говорить «в самом соку». Невысокого роста, с забранными в пучок светлыми волосами и приятной полноты формами она приковывала к себе мужские взгляды. А ещё казалась какой-то «по-домашнему» уютной. Она умела расположить к себе. Я это почувствовала, как почувствовала и то, что передо мной довольно взрослая волчица. Как я смогла это понять?

Нахмурившись, я обвела взглядом каждого из присутствующих, улавливая их структуру и внутреннюю суть, я могла легко определить, какой демон передо мной. Компания собралась разношерстной. Были тут и лисы, волки, тигры и даже один медведь в лице того самого Римана.

— А как тебя зовут? — продолжила женщина, заглядывая мне в глаза.

— Я… — поджав губы, я тяжело перевела дыхание, — не могу вспомнить, — отчего-то задрожавшим голосом, пробормотала я и сама не поняла, как по моим щекам покатились слёзы.

Конечно, я действительно была растеряна своим положением и отсутствием воспоминаний, но рыдать при стольких неизвестных мне людях я никак не планировала. И, тем не менее, мой организм выдал прекрасную истерику со слезами, всхлипами и подвываниями. Хотя внутри я оставалась совершенно спокойной, лишь только диву давалась, как хорошо у меня получается. Уже спустя несколько минут меня жалели все собравшиеся. Мне была предложена самая большая порция еды и чая. Меня утешали и укутывали в теплое одеяло, помимо куртки и сапог, что мне предложили ранее.

— Ничего, ничего, дочка, — шептал огромный Риман, трепля меня по затылку. — Хорошо, что не помнишь! И не надо тебе помнить Тавир. Забудь. Забудь и начни с чистого листа. Твой город пал и был растерзан, но ты выжила, а, стало быть, ничего ещё не закончено…

Это был странный вечер. Я действительно начинала всё с чистого листа и узнавала о себе так же много нового и интересного. Например, я была скрытной и хитрой. Должно быть, это качество моей прежней личности. Я умела манипулировать людьми, потому как, никак иначе моё поведение я расценить не могла. Лёжа ночью в той самой повозке, в которой очнулась, я много размышляла над этим. За весь вечер я вряд ли сказала больше десяти слов, но при этом я легко и эмоционально плакала, оставаясь внутренне собранной. Меня жалели. Меня кормили и окружали заботой, и я принимала это.

Кто я?

Люди у костра единогласно решили, что я бесовка или по-другому смесок, рожденный от беса и демона. Как бы там ни было, они считали меня слабым бесом «из простолюдин», у которого вряд ли есть внутренний зверь. Тот факт, что я выжила в городе, что стал призраком в один день не вызывало ни у кого вопросов.

— Скорее всего, родители бросили тебя в ту канаву, где я тебя нашёл, — поделился Риман. — Они спасли тебе жизнь. Наги зачистили весь город. Такой резни…

— Хватит, — резко оборвала его Ола, — больше никто из вас не заговорит о том, откуда Фэй, — назвала она меня вымышленным именем, — и что возможно там произошло. Если ребёнок предпочел забыть, то и мы можем не вспоминать.

Вот так, в один миг эта незнакомая мне женщина провела черту между моим прошлым и будущим. Как это ни забавно, но и то и другое представлялось весьма туманным.

Две недели в караване пролетели как один миг. Оказывается, мы двигались на север. Домой, как говорил Риман, и непременно сладко улыбаясь над этим словом. Караван принадлежал ему и его побратиму Шасу, мужу Олы и отцу Тэмзи. Они продали то, что привезли из родного края и выгодно прикупили то, что собирались продать уже дома ещё до того, как пал Тавир. Этим караванщики были особенно довольны, понимая, как могло пострадать их дело.

— Как думаешь, сколько мне лет? — спросила я однажды у Тэмзи, который предпочитал быть поближе ко мне, видя во мне ту, кто могла бы с ним разделить интересы и игры.

— Ну, — почесал он вихрастый затылок, — больше тринадцати и не дашь, — пожал он плечами.

— Думаешь? — задумалась я, надеясь, что когда мы прибудем в это самое «домой» у кого-нибудь найдётся зеркало.

Почему-то мне иногда думалось, что если я увижу свое лицо, то возможно и память вернётся ко мне. В конце концов, от моей прошлой жизни осталось только оно. Или я хотя бы начну себя чувствовать тем самым «ребёнком» о котором все говорили. На деле же, мне иногда казалось, что что-то со мной всё же не так. Может быть, отражение в зеркале заставит почувствовать себя комфортнее? Поможет осознать, кто я?

— Фэй, — позвала меня Ола, когда до окончания нашего пути оставалось менее дня перехода.

— Да?

— Пойдем со мной.

Всё это время я помогала с приготовлением еды для караванщиков. Оказалось, я совсем не умела резать и чистить овощи, как и готовить в целом. Разве, это не та безусловная память, которая должна была бы быть при мне, как у любой простолюдинки? Но, я срезала шкурку с корнеплодов так, что от самого плода едва ли оставалась половина. Хотя, спустя две недели я в этом немного поднаторела. Поэтому, отложив в сторону нож и бросив очищенную картошку в котелок, я направилась за Олой.

Стоило нам выйти на безлюдную полянку, как женщина сунула мне в руку небольшую, аккуратно сложенную, белую тряпочку.

— Что это? — нахмурилась я, разворачивая тряпицу.

— Это было при тебе, когда мы нашли тебя. Я переодевала тебя и решила спрятать…ведь эта вещь баснословно дорогая, милая, — коснулась она моего запястья, когда я с интересом рассматривала потрясающе изящный, почти невесомый, ажурный золотой браслет, усыпанный прозрачными и светло-зелёными камнями. — Но, возможно, совсем скоро наши пути разойдутся, думаю, будет правильно вернуть его. Чего уж греха таить, — хмыкнула женщина, — сначала хотела забрать его в качестве платы за спасение и переход вместе с нами, но думается мне, что добра эта вещица мне не принесёт…

— Как это может быть моим? — прошептала я.

Даже не помня много, я могла понять, что такая вещь не может принадлежать бедняку.

После этих слов Ола крепко сжала моё запястье и, наклонившись к моему лицу, почти прошипела:

— Всё, что ты о себе знаешь — это выдумки наших мужиков! Пусть так и остаётся. Запомни, девочка, обычная бесовка никому не интересна, гораздо интереснее та, что владела такой вещью… Или та, на которой зажили глубокие раны от меча и не осталось ни одного ожога после того, как сгорела вся одежда… Понимаешь? — проницательно взглянула она мне в глаза.