Единственная для Хранителя Закона

Тишина за столом повисла нехорошая. И только Меровиг продолжала спокойно смаковать суп. А после, когда все взгляды скрестились на ней, уверенно произнесла:

— Я лишь намекнула. И ты сам знаешь, что это не секрет. Кто-нибудь все равно расскажет.

Нельзя сказать, что Гел как-то особенно сильно переменился в лице. Нет, лишь чуть нахмурился да откинулся на спинку стула. Но я прекрасно понимала, насколько ему неприятно.

Желая сменить тему, я скользнула взглядом по сидящим за столом и с ужасом поняла, что мы потеряли Карин! Как же стыдно!

— Мать-Магия, где же Карин?

Деми забавно ахнула и тут же скуксилась:

— Прости, мамочка, я забыла сказать, что когда ты и квэнни Нортренор ушли в спальню, то пришли люди. Они хотели ключ от нашего дома, а Карин сказала, что пойдет с ними и все проконт… И посмотрит, чтобы все было хорошо. Я забыла тебе сказать.

А я сидела и переживала жгучий приступ неловкости. Потому что "когда ты и квэнни Нортренор ушли в спальню" — это просто высшее проявление вербального таланта моей малышки.

Но я не сказала Деми ни слова. Во мне гудели невыплеснутые эмоции, и делать замечание ребенку, который не сказал ничего, кроме правды, — неправильно.

— Это были не просто люди, — встрепенулась Деми, неверно расценившая мое молчание. — Это были специальные люди алворига Трегерета.

— А ведь ты так по-доброму ко мне обращалась, — укорил ее Гел.

— Но когда я говорила тебе "ты", мама так недобро на меня посмотрела, — Деми трагично вздохнула, — и я решила попытаться быть приличной маленькой квэнти.

— Вот я всегда говорила, что излишние приличия — худшая преграда для счастья, — хмыкнула Меровиг. — Страшно подумать, сколько лет я потеряла. Н-да. Тем не менее, Гел, я бы не советовала тебе пользоваться таким удобным моментом и уходить от темы разговора. Гнойный нарыв лучше вскрывать сразу.

— Вы третий раз говорите эту фразу в отношении этой ситуации, — криво усмехнулся Хранитель Закона. — Так что, по-моему, это уже не "вскрывать нарыв", а "ковыряться в"…

Посмотрев на навострившую ушки Деми, он не договорил.

— Как знаешь, — Меровиг пожала плечами, — но помни, что в некоторых ситуациях я с большим удовольствием говорю: "Я же предупреждала".

— Иногда… — Гел покачал головой и повторил: — Иногда я нахожу некоторую логику в том, как вас за глаза называют члены Совета Магов.

— Только иногда? — Квэнни Меровиг вскинула тонкие брови. — Недоработка, однако. Но в любом случае спасибо за обед. У меня дома некормленый муж грустит, пойду скрашу ему ожидание прибытия Таниры. Она готовит вместо меня, а я и рада.

Провожая Меровиг до террасы, с которой можно открыть портал, мы молчали. А после, когда она уже открыла телепорт, тоже ничего не успели сказать. Потому что квэнни Нортренор, судя по всему, любит оставлять последнее слово за собой:

— Да, клятвы с Эйлин я уже взяла. Эта милая квэнни совершенно точно не держит зла на Сагерт.

Секунда, и ее уже нет. Только яркое теплое солнышко и обманчиво приятный ветерок составляют нам компанию.

— Меровиг Нортренор как хорошее вино — не более одного бокала за раз, — глубокомысленно изрек Гел. — Прости за клятвы. Мне бы не пришло в голову требовать их от тебя.

— Почему? — тихо спросила я и, как и он, подошла к перилам.

Мы не смотрели друг на друга. Вместо этого мы пристально вглядывались в раскинувшийся перед нами город.

— Потому что, — непонятно ответил он. И неожиданно продолжил: — Север слишком долго был на поводке Империи. Больше трёх сотен лет Сагерт не имел Трех Хранителей единовременно. Сейчас мы сильны как никогда, и это…

— Это не нравится Империи. Но… Зачем Империи холодный край, где лишь Хранители защищают людей от духов Разлома?

Гел закашлялся, и только через пару мгновений я поняла, что он маскирует смех. Затем он повернулся ко мне лицом и с улыбкой произнёс:

— А как же накопители? Из наших полудрагоценных камней получаются лучшие накопители магии. Северные травы, которые растут только здесь и без которых немыслимы лекарственные зелья. Ну и несколько золотых и серебряных приисков, с которых мы платим огромный налог. Если быть точным, то в ведении каждого Хранителя находится один золотой и один серебряный рудник. Отсюда и деньги в казне. И да, казна Хранителя не то же самое, что его кошелёк.

— Значит, быть войне, — тускло произнесла я.

— Мы не готовы обрести свободу такой ценой, — покачал головой Гел. — Я и заговорил об этом, чтобы плавно подойти к этому нарыву. В общем, в Империи знают о наших планах. Меня сочли слабым звеном.

Он усмехнулся и вновь отвернулся к городу, устремив взгляд куда-то на крыши домов.

— Она была молода и прекрасна, огромные голубые глаза, светлые волосы и звонкий голосок. Ей едва ли исполнилось больше двадцати.

Слушая его исповедь, я все больше и больше понимала, что никогда не встану в один ряд с юными и одаренными квэнти. Мне двадцать восемь лет, у меня есть дочь, образование и скандальный развод. Гел, должно быть, вздохнёт с облегчением, когда сможет расторгнуть наш невинный брак.

— Я не был с ней близок, как это стало известно после, — Моргелин, не догадываясь о снедавших меня мыслях, продолжал делиться своим прошлым, — но ей удалось убедить меня в обратном. Единственный раз, когда я позволил себе перебрать вина, завершился снятой комнатой в трактире. И я точно помнил, что засыпал один. Но проснулся в компании. Она заверила меня, что ничего не ждет, что все понимает. И исчезла. А через полгода я случайно встретил ее.

— С большим животом?

— С большой накладкой, — скривился Гел. — Я сделал ей предложение и забрал в замок. Она же и начала этот ремонт. И одновременно следила за мной. Tшepp люто ее ненавидел.

— Потом роды и якобы мертворождённый младенец, — предположила я.

Но Гел покачал головой.

— Хуже. Она создала голема. И если к ней я ничего не чувствовал, то сына полюбил всей душой. У каждого Хранителя есть своя особенность. Иногда она общая для нескольких… Впрочем, это неважно. Хранитель Закона теряет магию, когда вступает в должность. Проходит от года до трех, прежде чем сила возвращается. И…

— Сила вернулась, — осипшим голосом произнесла я, и он продолжил:

— И вместо улыбчивого шестимесячного сына я увидел кусок сырой глины с кровью и волосами другого ребёнка. Голем лишь копировал поведение живого ребенка. А после вскрылось, что моя переписка с другими Хранителями уже не тайна. Вот так я подставил весь Сагерт. И похоронил никогда не рождавшегося ребёнка.