Единственная для невольника

Но едва начало светать, как меня подкинуло на кровати.

Нет. Всё. Не могу.

Я пойду и объяснюсь. Не отпущу этого упертого барана, пока он не поймет: мне не нужен никто другой. Сама принесу любую клятву. Докажу, что моя любовь к нему — не выдумка.

Я накинула на ночную рубашку халат, открыла дверь и скользнула в неосвещенный коридор. Наощупь двинулась вперед. Все-таки за месяцы вне дома многое забылось. Как бы не споткнуться о ковер или не задеть какую-нибудь напольную вазу.

И тут моя ладонь на что-то наткнулась. На что-то теплое, что схватило меня в охапку, притянуло к себе и прорычало на ухо:

— Прости меня за сомнения. Сам не ведаю, что несу. Я не смогу без тебя. Не выдержу. Не справлюсь. Ты нужнее воздуха, Лис.

Мне хотелось ему всё высказать. Хотелось отхлестать по щекам за то, что он до сих пор во мне сомневается. Хотелось молотить кулаками в грудь. Ругаться. Кричать.

Вместо этого я нащупала губы Стьена своими. Мягко. Осторожно. Будто бы в первый раз. Боясь отпугнуть. Он подался вперед, опустив ладони мне на талию. Наш поцелуй был солон от слез. Мы целовались, забывшись, словно в горячке.

Никто не знает, что будет завтра. Но сегодня, сейчас нет никого и ничего важнее, чем этот мужчина. Пусть мы разойдемся по разным спальням, но до самого утра губы будет жечь от поцелуев, а на коже останется запах его тела.

Что это, если не любовь?..

Глава 18. Пламя сердец

Этим утром я проснулась от того, что кто-то раздвинул шторы, впустив в спальню солнечный свет. Как же ярко! Невыносимо! Пришлось накрыться с головой подушкой, потому что глаза слипались, и в голове гудело от бессонной, тревожной ночи.

— Поднимайся, лежебока! — Ольга запрыгнула с разбега на мою кровать, чуть не угодив локтем мне в живот. — Папа говорит, что много спят только лентяи!

— Угу-у-у. Ещё полчаса, и встану…

Отвернулась к стене, натянув одеяло до подбородка.

— Ты же боевой маг! — Сестренка трясла меня за все конечности разом. — Правильные боевые маги по утрам сражаются со злодеями!

— Значит, я неправильный боевой маг! Дай, пожалуйста, поспать, — застонала я.

— Алиса, а расскажи про Стьена, — вдруг попросила Олли, ткнувшись носом мне в шею. — Он хороший?

— Замечательный, — я улыбнулась и подмяла сестренку, не позволяя той дрыгаться. — Мне невероятно повезло повстречать его и сделать своим хранителем.

— Ты его любишь?

Вопрос, такой простой и бесхитростный, заставил меня глубоко задуматься.

Люблю, конечно же. Но нужно ли знать сестре эти вещи? Не слишком ли она мала для «взрослых» историй?

Впрочем, оказалось, что скрывать уже бесполезно.

— Я слышала утром, как папа рассказывал маме, что вы любите друг друга, — поделилась она шепотом, — а мама повторяла: «Вздор! Вздор!» Но они выгнали меня, когда узнали, что я подслушиваю под дверью.

Ох, боги…

Глупо было ожидать, что родители останутся горды моим выбором. Папа ничего не успел сказать. Хоть он и изобразил равнодушие перед мистером Оуэ, но сомневаюсь в искренности его слов. Мама и вовсе не догадывалась о связи между мною и моим хранителем.

Я надеялась сообщить им сама, подвести к этому разговору плавно, когда они чуть лучше узнают Стьена.

Но карты судьбы легли иначе.

— Так любишь или нет?

— Люблю, — ответила твердо.

— Хочу однажды тоже влюбиться! — Олли спрыгнула на пол и закружила подушку в вальсе. — Чтобы он был самый-самый красивый и всегда разрешал мне есть конфеты!

— Так и будет. — Я лениво поднялась, потрепала сестру за косу. — Малышка, ты непременно влюбишься, обещаю.

Она долго ещё носилась под ногами, перебирая мою косметику, рассматривая платья и тараторя о том, что когда-нибудь выйдет замуж, и её избранник будет великим магом. Самым сильным во всей стране.

Я только грустно улыбалась, вспоминая свои детские мечты.

Всё валилось из рук. Мысли путались. Предчувствие неприятного, тяжелого разговора сдавливало грудную клетку. Я натянула домашний костюм из плотных брюк и рубашки с коротким рукавом. М-да, свисает как с огородного пугала, хотя раньше сидел впритык.

Осмотрела себя, отмечая, что под глазами чернеют синяки, а нос чуть искривлен, и теперь моё лицо как будто перекошено. Скулы выдаются, и кожа обветрена.

Может быть, мужчин красят шрамы, но женщин они делают несчастными.

Ладно, не будем о грустном. Ничего не сломала, жива-здорова, и на том спасибо.

Вскоре я стучалась в дверь родительской спальни. Безответно. Выждала ради приличия несколько секунд и заглянула внутрь.

— Я войду?

Мама причесывалась перед зеркалом и будто бы не сразу обратила на меня внимание. Она долго глядела на свое отражение, перебирая тяжелые пряди гребнем. Её рыжие волосы струились по плечам. Во взгляде застыло разочарование.

В комнате пахло садовыми розами, и алые бутоны выглядывали из окна. Они росли прямо под окнами спальни. Помню, как в детстве сидела на подоконнике и трогала пальцами колючки, а мама ругалась: «Сейчас свалишься!»

Давно это было.

— Мам…

Перешагнула порог и застыла как напортачившая девочка, не знающая, куда себя деть. Теребя завязки штанов, думала, как начать разговор.

— Ты собиралась мне сказать? — спросила она сухо, не оборачиваясь, но следя за мной через зеркало.

— Разумеется, — безошибочно поняла, о чем речь.

— И что? Неужели между вами что-то есть? — Мама отложила гребень, стиснула зубы. — Он твой раб. Как же я была права, когда не хотела покупать этого человека! Как чувствовала, что он тебя одурачит!

— Мам, выслушай. Мы любим друг друга.

Усевшись на пол у маминых ног, я рассказала ей всё до последнего слова. Не утаила ничего. Ни единой мелочи.

Если любить мужчину, то почему обязательно свободного? Разве важно, что скрывается в его прошлом? Зачем судить человека по клейму, что было поставлено на нем кем-то другим.

Мы все совершали ошибки, но Стьен не выбирал быть рабом, как не выбирал и проклятие. Он выдержал нечеловеческие испытания, чтобы однажды мы смогли встретиться. Справился. Выстоял. Не сломался.

Это далось ему нелегко. Страхи не исчезли бесследно. Стьен до сих пор вздрагивает, когда его пытается коснуться кто-то другой. Ко мне он привык, но тело не забыло боли.

Говорят, что любят не за что-то конкретное, а вопреки всему. Только не я. Я люблю этого мужчину за каждый его шрам, за каждый взгляд из-под опущенных ресниц, за каждую морщинку на лице.